Солдаты 21 века."Филин" ночной хищник - Негривода Андрей Алексеевич

— Более или менее.

— Будем учиться маскировке на открытой местности — в лесу-то оно проще намного. Будем учиться понимать погоду. Понимать, не говорящие ни о чем человеку не подготовленному, поведение животных и птиц. Оружие изучать будем, то, которое может когда-либо попасть в ваши руки, как руки снайпера. И ещё кое-что…

— Успеем за месяц? — спросил Филин.

— Не знаю. Но стараться будем! Есть приказ, и его надо выполнять.

— Почему нас трое, Бык?

— Не знаю, Филин. В твоей группе должно быть два снайпера по штату — ты и Ганс. Причём со среднеармейскими нормативами. Но Батя сказал, что должен быть в группе и третий снайпер для подстраховки. Да и уровень подготовки!.. Сказал, что вы должны «работать» лучше, чем работают в «Вымпеле»… И выйти на уровень за месяц… Что-то там, у вас, заваривается — этого я не знаю. Но научить вас эффективно «работать» ещё и из ВСК [33] — это очень серьезно, ребята. Эта «дура» запрещена ООН… Короче, сынки, будем учиться, учиться, а потом опять учиться, как завещал нам дедушка Володя. Старенькие, проверенные СВД — дело хорошее, но теперь вашим штатным будет новый «Винторез» [34]. Ну и ещё кое-что: АС — «Вал» [35]; «Гюрза» [36]; кое-что из «забугорного» — «Скорпион» [37] и так далее…

— Фи-ию-у! — присвистнул Ганс.

— Вот так! Ну что, голуби мои, начнём учиться?

Так закончился первый инструктаж Филина, Ганса, Бая и Быка. А потом началась учёба…

Сентябрь 1989 г. «Братья М.».

Весь август Филин, Ганс и Бай учились «стрелять», как говорил Бык. Вообще этот суровый прапорщик, самый старший в отряде по возрасту, даже Батя иногда его называл Дед, а Островский, не признающий никаких авторитетов, больше никому этого не позволял, оказался настоящим мастером своего дела и, что довольно редко в армии, терпеливым учителем. По секрету Бай рассказал ребятам, что сталкивался с Быком на своей, прежней службе в ГРУ и уже тогда о нем ходили легенды: Ангола, Мозамбик, Панама и, кажется, даже Вьетнам и Северная Корея. Узнать что-либо точнее было невозможно — Бык был молчалив как гранитный утёс. Всего-то один раз Филину удалось увидеть наградные планки, даже не сами награды(!), на кителе Быка и Андрей понял, у какого «зубра» ему довелось учиться: там были, практически, все ордена и медали Советской Армии, а некоторых и по два — всего шестнадцать боевых наград. Этот суровый мужчина знал цену жизни!

А учить Бык умел хорошо, доходчиво, с пояснениями и примерами, видимо из личного опыта. Какие только упражнения не выполняли ребята, тут тебе и: стрельба на вспышку; на звук; по быстродвижущейся мишени; по мишени за укрытием с использованием рикошета; отражение внезапного нападения с тыла, — да чему только не учил их Бык… И всегда на первом месте стояла маскировка. Маскировка абсолютно всего: места «лёжки» [38]; мест привалов; личных испражнений; следов отхода с позиции…

«…Снайпер не сапёр — может и не отработать „объект“, всякое случается, то информация не сработала, то помешало чего. — Рассказывал, бывало, Бык ребятам на редких передышках. — Это не самое страшное. Но, если снайпера обнаружат, толи на „лёжке“, то ли его следы, тогда всё — нигде и никогда пойманного снайпера не оставляли в живых. Не любят нас, ребята. И чем выше класс, тем больше не любят… Учитесь, пока есть возможность, потом шанса может и не быть…»

И они учились. На совесть. И к концу курса у каждого выработался, как и обещал Бык, свой почерк, как снайпера: Ганс, например, всегда попадал в мишень точно над левой бровью; Бай ложил свои пули, почему-то, за ухо или в позвоночник под основание черепа; ну а Филин наловчился за одну секунду выстреливать дважды(…): в переносицу и правый глаз.

Как-то в самом конце курса Островский сделал перерыв и усадил ребят напротив себя:

— Ну что, голуби мои, кажется мне, что стрелять вы научились. Да вы и сами видите — другой уровень. Хотя…

Ответом Быку были дружные кивки головой.

— Даже почерк у каждого появился свой, а это уже класс. Ну, а кто мне сможет объяснить, почему вы, каждый из вас, выбрал именно эту точку для поражения «объекта»?

— Мне так удобно. — Произнёс Ганс неопределённо.

— А у меня как-то само собой… — Ответил Филин.

— Ну а ты, Бай? — спросил Бык.

— Не знаю. Само как-то… — Пожал плечами Бай.

— А вот я, голуби, могу, например, по характеру ранения определить темперамент снайпера и его, примерно конечно, национальную принадлежность.

— Ну, это уж совсем что-то такое, нереальное. — Усомнился Филин.

— Да нет, Андрей. Все реально. Хотите, объясню?

— Конечно!

— Ладно. В принципе, снайпер должен быть флегматиком, иначе ждать на «лёжке» будет очень тяжело, но даже флегматики бывают разные. Ну вот, что бы ни ходить далеко, разберём вас и ваши почерки. Ганс у нас латыш, и то, куда стреляет он, полностью объяснимо: всем известно об обстоятельности и пунктуальности прибалтов и немцев. Они не любят неожиданностей, и всё делают на совесть. Вот отсюда и левая бровь — мгновенная смерть «объекта» обеспечивается на все 100.

Бык посмотрел на ребят, которые слушали, разинув рты.

— Бай — таджик. Южная, азиатская, горячая кровь. Вековые устои во всём, а особенно в отношении к своему врагу. Вот и стреляет он по-восточному, в полном соответствии со своими традициями: результат тоже стопроцентный, но смерть наступает через 3–4 секунды. Ты, Алишер, по-восточному, даёшь время «объекту» понять, что он уже умер, и испугаться.

У Бая «отвалилась» челюсть:

— Но как ты узнал, Бык? Я даже не думал об этом, просто мне так нравилось! Как?

— Это, ребятки, психология войны… И опыт… Своего врага нужно знать и понимать больше, чем он сам себя понимает, тогда выживешь.

Ребята поняли, что они ещё ничего, или почти ничего, не знают. И учителем им теперь будет сама жизнь. Долгая или короткая, как кому повезёт…

— Ну а я, Бык? — спросил Андрей.

— А вот с тобой, Филин, случай интересный. — Как-то вдруг оживился Бык. — Такой почерк может иметь кто угодно по национальности. Ты, на подсознании(!), маскируешь свои действия даже в этом — это хорошо, это уровень! И, если повезёт, можешь стать по-настоящему классным снайпером без национальной принадлежности. А скажи-ка, Филин, почему ты работаешь эти две точки, но, иногда, меняя очередность.

— Не знаю. Как удобнее, так и стреляю.

— Да нет, не как удобнее. Я наблюдал за твоей работой. Твой рефлекс снайпера опережает сознание, поэтому и объяснить не можешь. А получается у тебя, что если «объект» вооружен, ты всегда сначала ложишь в глаз, потом в лоб. А если твой «объект» безоружен — работаешь в обратном порядке: лоб, а за тем глаз. Из тебя может кое-что получиться. А самое смешное, Андрей, то, что я-то вот уже много лет работаю именно так: лоб и правый глаз. Совпадение?

— Наверное. — Пожал плечами Филин.

— Может быть, может быть… — проговорил в задумчивости Бык…

…Через несколько дней после окончания курса Филина к себе вызвал Батя.

— Проходи, Филин, садись. — Пригласил Батя, спросившего разрешения войти, Андрея. — Как здоровье?

— Норма!

— Ну и ладушки. Бык докладывал о вашем окончании курса, тебя особо отметил.

— Приукрасил он, Батя, картину. — Андрей говорил, слегка смутившись. — По результатам экзамена получилось так, что Ганс из 10 упражнений набрал 98 баллов из 100; Бай — 96, а я всего-то 92. Так что гордиться-то особенно нечем.

— А вот это ты зря! Бык наш очень опытный человек, многое знает, многое умеет… Так вот он дал оценку другую: Бай снайпером, как профессионал, не будет никогда — ему его горячая кровь мешает, ему нужен открытый бой, что бы кровь рекой; Ганс — робот, снайпер, но без души и фантазии, а такие либо гибнут, либо бросают это дело и «работают» в команде. А вот Филин, оказывается, виртуоз, и ждут его профессионализм и карьера, при условии, что он никогда не будет забывать того, чему его учил Бык. Так-то! А Островскому я, Андрей, доверяю, а его мнению ещё больше…