Русский медведь. Император - Ланцов Михаил Алексеевич
Как несложно догадаться, эта волна смогла с ходу прорваться к позициям русской пехоты. Даже несмотря на внушительные потери, хоть и не достигнувшие порога психологической устойчивости. И тут бы нашему войску и конец… если бы не ручные гранаты, которых каждый рядовой нес по две штуки. Плюс в ящиках по редутам-люнетам имелись изрядные запасы.
Скученность противника возле стен полевых укреплений сильно поспособствовала действию этих «бомбочек», наносящих жуткий урон. Редкая граната отмечалась меньше чем на трех-четырех человеках. Большинство же цепляло с добрый десяток. Убитые ли, раненые – неважно. Главное – дальше драться они уже не могли в основной своей массе.
И тут выплыло второе неудачное для русских обстоятельство.
Потери, достигнувшие предела психической устойчивости, оказались невосприимчивы врагом, разорванным укреплениями на целую россыпь эпизодов. Редкий солдат понимал масштаб происходящего, а потому вполне себе держался.
То здесь, то там вспыхивали быстротечные рукопашные схватки. Без устали трещали выстрелы. Ухали гранаты и мины. А позиции русских напоминали взбесившийся муравейник.
Но ничто не может идти вечно.
Вот и противник то тут, то там старался выйти из-под обстрела. А еще через несколько минут началось массовое бегство – сработала цепная реакция. Только это Петра и спасло, потому что отступающие, деморализованные солдаты коалиции, пройдя через вторую волну пехоты, фактически сорвали новую атаку, от которой могли и не отбиться.
– Государь, – козырнул подбежавший Меншиков. – Устояли!
– Сам вижу, – хмуро буркнул царь. – Доложить о потерях и остатке боеприпасов.
– Есть! – крикнул герцог и молодцевато ускакал на «одиннадцатом маршруте» [23]. Коня под ним убили, как и прочих лошадей на позициях. Разве что обозное хозяйство, отведенное в тыл, выжило.
Царя трясло, хотя он и не показывал вида. Сильно. Очень сильно. А по спине бегали холодные мурашки. Никогда еще в своей жизни, по крайней мере последних двух лет, он не был так близко к разгрому и поражению. Ведь чуть-чуть не хватило напора войскам коалиции… Едва не задавили числом. Интересно, сделал ли вывод из этого обстоятельства командующий войсками коалиции? Если не дурак, то должен был сделать. А судя по тому, что он применил такую тактику – умный парень, прекрасно понимающий боевые возможности русских войск.
Нужно было что-то делать. Сегодня скорее всего новой атаки не будет. Но завтра, с утра, учтя все ошибки сегодняшнего дня, его визави сомнет позиции русских войск. Так что, пока Меншиков и прочие офицеры суетились, Петр внимательно изучал карту местности.
– Государь! – вырвал царя из раздумий голос подбежавшего Меншикова.
– Нам нужно уходить. Много раненых?
– Уходить? – как-то обескураженно переспросил герцог.
– Мы сейчас едва устояли. Только слепой случай нам помог. Не стоит испытывать судьбу вновь. Нужно искать место с менее широким полем для боя, чтобы противник был вынужден идти менее разреженным строем. Иначе сомнут.
– Ты думаешь? Ну…
– Что с потерями? – перебил его государь.
– Триста двенадцать человек убито, семьсот восемь – ранено. Причем сто десять серьезно, вряд ли до утра доживут.
– Остальные раненые ходячие?
– Большей частью. Ранения приходились в плечи и голову. Сто семьдесят после перевязки должны встать в строй.
– Хорошо. А что с боеприпасами?
– Тут все не так радужно, – помрачнел Меншиков. – Ручных гранат осталось по одной на три человека. Мин для минометов тоже немного. По пятнадцать-двадцать штук осталось. А вот патронов изрядно.
– Теперь ты понимаешь, почему нам нужно срочно уходить?
– Да как же это сделать? Снимись мы с позиций – эти тотчас в атаку пойдут.
– Повторим польский опыт, – усмехнулся Петр. – Распорядись, чтобы люди отдыхали. Нам предстоит ночной марш. Ну и предупреди обозных.
– А если эти вновь пойдут сегодня? – нахмурившись, поинтересовался герцог.
– Значит, нам с тобой придется бежать. Ты ведь не хочешь оказаться в плену у наших заклятых друзей?
– Как-нибудь в другой раз… – фыркнул герцог, прекрасно представляя, что его там может ожидать.
– И вот еще, – остановил Петр Меншикова, который хотел уже убежать распоряжаться делами. – Людям требуется отдохнуть, но нам нужно продемонстрировать, что мы не готовимся к бегству. А значит, выдели посменные наряды для демонстративного ремонта редутов, трофейные группы и похоронные команды.
– Похоронные?
– Нет, копать ничего не нужно. Благо что не очень жарко. Пусть демонстративно собирают трупы в кучи, вроде как готовя к погребению. Но без особого энтузиазма.
– Наших погибших хоронить тоже не будем?
– Будем. Но только наших. В одной братской могиле. И да, пригласи мне из обоза командира инженерной команды.
– Есть!
Весь оставшийся день прошел довольно спокойно.
Меньше чем через полчаса после разговора с Меншиковым, в распоряжение русских войск прискакал переговорщик от Филиппа Орлеанского с просьбой вынести раненых. На что получил согласие. Петру это было выгодно. Ведь пока не закончится эта процедура – нового наступления не будет. А выносить им придется изрядно. По самым скромным подсчетам порядка двадцати тысяч…
Смеркалось.
– Все готово? – поинтересовался Петр.
– Да, государь, – кивнул командир инженерной роты…
Утром же следующего дня Филиппу II Орлеанскому донесли, что русских нет на позициях. С первыми же лучами солнца.
– Все как ты и говорил, Франц, – хмыкнул герцог, обращаясь к своему советнику.
– Ваша светлость, они и не могли остаться. Только чудо спасло их от поражения при первом натиске.
– Вы полагаете, что Петр снялся с позиций только из-за опасения рукопашного боя?
– Не только, ваша светлость. Мне кажется, что у русских вновь проявилась их старая проблема. Банально закончился огненный припас. Скорострельное оружие потребляет его в безумном количестве.
– Вот как? Тогда их нужно немедленно преследовать!
– При всем уважении, ваша светлость, это не самая лучшая идея.
– Но почему? Догоним и добьем!
– Я уверен, что дорога заминирована. Еще вчера я обратил внимание на странную активность инженеров, когда руководил вывозом раненых. А сейчас вспомнил то, как Петр поступил во второй битве с северной коалицией. Имитация отступления. Заминированная дорога и… ловушка.
– Значит, вы полагаете, что впереди нас ждет ловушка? – медленно произнес Филипп.
– Да, ваша светлость. Но нам все равно нужно идти следом в надежде, что мы, зная о ловушке, сможем раскусить его замысел и наконец-то разбить. Не думаю, правда, что удастся взять самого Петра. Он наверняка уйдет. Но армия, что преграждает нам путь на Москву, исчезнет. А это победа. И тот замечательный повод для перемирия, который так нужен Франции.
– Пожалуй…
Как в руководстве армии коалиции и предположили – продвижение вслед за русскими чрезвычайно осложнилось разными каверзами, которых на дороге осталось превеликое множество. Тут и спорадически разбросанный чеснок – небольшие стальные колючки, нет-нет да наступишь. Тут и фугасы направленного действия, которые инженеры Петра соорудили из минометных мин-«десяток». Тут и поврежденные опоры моста, который обрушился, будучи забитым солдатами. В общем, радости хватало. Конечно, боевое охранение, как и прежде, сильно помогало, но темпы движения войск провалились до совершенного безумия. Так что новый визуальный контакт армий произошел лишь восьмого мая, на длинном, узком поле недалеко от Минска.
Русские сидели на одном сплошном редуте, перегораживающем поле вместе с дорогой от леса до леса. Кроме небольшого полевого укрепления, Петр был усилен подходом Минского гарнизона. Всего триста человек, но с ними имелось десять картечниц и много, очень много боеприпасов, включая жизненно важные ручные гранаты. Кроме того, там же располагался дивизион пушек, славно отметившихся в боях против Речи Посполитой и Швеции. Тех самых шестидюймовок. Команды, конечно, были совершенно неопытные, но – они были. Как и большое количество снарядов. А в предстоящей битве каждый человек был на вес золота, не говоря об орудиях.
