Юрий Гаврюченков - Сокровище ассасинов
Я ждал, сунув руки в карманы. Я был устал, опустошён и спокоен. Настолько, что ожидаемая перебранка казалась развлечением.
– Привет, – сказала Ирка.
– Привет.
– Ты машину купил?
– Ну, что-то типа того.
– Поднялся где-то?
– Да я и не опускался. Просто пришло время приобретения автомобиля, и я им обзавёлся.
– После всего, что случилось… – перешла Ира к выяснению отношений и запнулась. – Ты хотя бы извинился, что ли.
– Извини, – равнодушно ответил я и, не удержавшись, язвительно добавил: – Этого больше не повторится.
– Забудем, – тотчас согласилась Ирка. – Хотя, знаешь, меня иногда трясёт.
– Как Сонька? – спросил я.
– Нормально. Она и не поняла ничего, – Ирка заметно обрадовалась проявленному вниманию. – Да эти хачи твои с нами вежливо обращались. Воняло только от них, и морды жуткие. Хорошо, что нас быстро отпустили.
Я не стал распространяться, чего стоило их освобождение. Ирка вряд ли поняла бы истинную ценность отданных арабам предметов.
– Ну что, мир, дружба, жвачка?
– Мир, – согласился я и подумал: «Дружи только с кем-нибудь другим, а жвачку смотри по телевизору».
– Слушай, – улыбнулась Ирка. – Мне по магазинам надо. Давай вместе смотаемся?
Она рассчитывала на машину, но тут я её обломал.
– Извини, – сказал я. – У меня жена скоро работу заканчивает, надо её встретить.
– Ты женат? Ты не говорил! Это с ней ты вчера был? – выпалила Ирка.
– Это моя бывшая жена, – спокойно объяснил я. – Сейчас мы в разводе, но думаем сойтись.
Иркины плечи опустились. Мечты об удачном замужестве рушились на глазах. Наблюдать за этим было печально.
– Ладно, пока, – я повернулся и пошёл к своему парадному.
– Пока, – Ирка чуть не заплакала.
Видеть и слышать её у меня больше не было ни сил, ни желания. Я не чувствовал за собой вины. «Такой уж сегодня день, – подумал я с безразличием. – День, в который приходится расстраивать женщин. Это как собирать и разбрасывать камни. Обычно мы женщин радуем и прилагаем к тому немало усилий, но вот случается их огорчать, и это почему-то даётся легче». Я не ведал, что делать с открывшимся знанием, а оно, меж тем, умножало скорбь. В полной уверенности, что придётся сегодня ещё кого-нибудь опечалить, я поднялся на свой этаж и нашарил ключи.
Запиликал сотовый телефон.
«Едрёна мать! – ковыряясь в замке, я одновременно выуживал трубку. – Кому я теперь понадобился?»
Отперев дверь, я шагнул через порог, поднося к уху мобилу.
– Алло.
– Госоподин Потехин? – прозвучал в трубке безошибочно узнаваемый голос комтура Ордена Алькантара и я понял, что время огорчений не кончилось. – Нам нужно встретиться.
* * *Для солнечного удара были созданы все условия. Пыльное марево расстилалось над проспектом и небо, ярко-синее над головой, делалось у горизонта белёсым, как в пасмурные тёплые дни. Дома словно присели за деревьями, таясь в их скудной тени. А впереди пылал раскалённый воздух, и трамвайные рельсы казались сверкающей, дрожащей полосой, повисшей над тёмной дорогой.
– Жарко, как в Андалусии, – сказал я.
– Под Кандагаром было круче, – ответил Слава.
Я удивлённо посмотрел на него и тут же отвернулся, обессиленный жарой. Никогда бы не подумал, что Слава читал «Generation’П» и способен так пошутить. Впрочем, я часто недооцениваю корефана. С другой стороны, он мог и не знать пелевинских приколов, а честно поделился впечатлениями. Уточнять я не стал. От духоты спирало в груди.
К часу дня стало припекать, особенно, по петербургским меркам.
– Когда? – спросил я, закрывая ногой дверь на лестницу.
– Чем скорее, тем лучше. Возьмите с собой друга и полный комплект инструментов. Действуйте быстро, время сейчас очень дорого.
Я вызвонил Славу и, сложив в багажник наш арсенал, отправился на стрелку. Эррара не поинтересовался, есть ли у меня возможность и желание приехать сейчас, а мне и в голову не пришло заартачиться. Славе, впрочем, тоже. Мы стали наёмниками, платными исполнителями воли испанских рыцарей. Мария Анатольевна была права. Осталось только узнать, насколько именно. И как далеко могут себе позволить зайти члены тайного общества, живущие под видом коммерсантов в чужой стране.
– Тринадцать ноль-одна, – Слава поглядел на часы. – Опаздывает дон Кихот.
– Вот они, – сказал я, заметив белый «Фиат-темпра».
Машина прижалась к обочине за «гольфом». Задняя дверь «Фиата» открылась. Из него вылез крошечный Хорхе Эррара и горделивой походкой направился к нам.
– Здравствуйте, госопода, – руки, однако, не подал. – Надеюсь, вы готовы немедленно поработать?
Я кивнул, дело было за моим другом.
– Всегда готовы, – буркнул Слава.
– Готовы, – уверил я.
– Отлично. Тогда поезжайте за нами.
– Насчёт денег, – напомнил Слава.
– Сколько нам заплатят? – поинтересовался я.
– Три тысячи евро вам обоим.
Похоже, расценки у Ордена были стабильными.
– Годится, – согласился я с молчаливого согласия другана. – Едем.
А что нам ещё оставалось? Деньги были нужны.
– Киллеры, сука, тупые, – прошипел я сквозь зубы, когда мы загерметизировались в «гольфе» и рыцари гарантированно не могли нас услышать.
– Не буксуй, Ильюха, – добродушно пробасил Слава.
– Ты знаешь, что с киллерами обычно бывает?
– Это ты кина насмотрелся. Не забивай голову. В таких делах мозги лучше оставить дома, целее будут.
Типичная славина позиция, которую я не разделял.
– Надо думать и о завтрашнем дне, – я ещё не ознакомил корефана с теорией тайных обществ Марии Анатольевны, но теперь пришла пора исправить оплошность. – Как ты считаешь, испанцам нужны будут соучастники по грязным делам из числа туземцев-уголовников, когда эта заварушка кончится?
– Когда она будет кончаться, тогда и поглядим, – ответил Слава. Он отлично всё понимал, вероятно, даже раньше и лучше меня. – Пока что у нас особого выхода нет. Также, как и у этих… кабальеро.
Ведомые белым «Фиатом», мы свернули во дворы и встали возле грузовичка «ГАЗ-66». Мы были в сонных трущобах на окраине города. Гражданка – район спальный, но местами он «спальный» не потому, что люди приезжают туда дрыхнуть после работы, а будто сам погрузился в спячку. Есть в Петербурге такие кварталы послевоенной застройки, с длинными жёлтыми пятиэтажками, с заросшими сорняками дворами, засаженными чахлыми тополями и кривыми яблонями, с сохнущим на верёвке бельём. Такие дворы, словно вырезанные из заштатного городишки и вставленные в Питер, источают затхлую атмосферу провинции. И тут же рядом – высотные здания, грохочущие заводские корпуса, супермаркеты и запруженные дороги. Жизнь кипит, стоит лишь отойти на шаг в сторону.
Но сейчас кипения жизни заметно не было. Дворовая аура словно силовым куполом накрыла нас и отрезала от шумов мегаполиса. Даже Хорхе Эррара и вылезший с водительского места здоровяк Хенаро Гарсия, казалось, были разморены сонным покоем захолустья.
– Госопода, – предупредил нас Эррара перед входом в дом, – ваши коллеги, с которыми вам придётся работать, взяли себе клички зверей. Чтобы не открывать ваши настоящие имена, выберите для себя клички заранее.
– А у них какие? – спросил Слава.
– Лось, Енот и, э-э… Бобёр.
«Значит, трое,» – подумал я.
– Тогда я буду Медведь, – моментально отреагировал афганец.
– А я буду Выхухоль, – сказал я.
– Как? – хлопнул глазами Эррара.
– Выхухоль. Это такой водяной зверёк, живут в России, питается рыбой, – больше я ничего о выхухоли не знал и объяснил, как сумел.
– Выхухоль, – довольно чисто повторил испанец. – Пусть будет Выхухоль. Я вас так и представлю. Теперь, госопода, прошу следовать за мной.
Довольный тем, что в очередной раз удалось поставить неприятного мне комтура в затруднительное положение, я со Славой поднялся по лестнице на второй этаж. Ступени были грязные, лифт в доме отсутствовал, на площадке, где остановился Эррара, доставая из кармана ключи, не горела ни одна лампочка. Возможно, специально, чтобы соседи не могли подсмотреть в глазок, кто навещает конспиративную квартиру.
В жилье, сдаваемом хозяевами в наём довольно продолжительное время и потому загаженном на совесть, нас поджидала троица бандитов, убивая время за просмотром телевизора. При нашем появлении они насторожились и уставились испытующим взглядом на незнакомцев.
– Знакомьтесь, госопода, – с нарочитым достоинством произнёс Эррара, – это ваши коллеги. Это Медведь, а это, э-э… Выхухоль.
Я уже пожалел, что взял кличку. С этими пацанами шутить не следовало.
– Похухоль, – тут же сказал вертлявый парень в пёстрой бежевой рубашке с короткими рукавами.
– Это Енот, – представил его комтур. – Это Лось.
Костлявый здоровяк с широким крестьянским лицом и глубоко посаженными глазами кивнул, не вставая с кресла.
– …Это Бобёр.
Бобром оказался невысокий крепыш семитской наружности с покатыми плечами борца и высокими залысинами.
