Максим Шахов - В прицеле – Олимпиада
Он показал маленькую, похожую на футляр губной помады, серебристую флэш-карту, которую извлек из бумажника убитого.
— Уверен? — Брезгливость мешала Далиде добросовестно ощупывать карманы мертвеца.
Санчес поддержал сообщника:
— Все, больше ничего у него не было. Бумажник тоже возьмем.
— А ствол?
— Не стоит, оставь. Вдруг он засвеченный? Уходим.
И все трое осторожно, без лишней суеты и не мешкая, стали спускаться вниз.
Но Семен Яковлевич не удовлетворился тем, что отправил с заданием человека в плаще. Собственно, его он отправил с одной-единственной целью — отвлечь внимание. В тот же вечер он вызвал в свой гостиничный номер самого обычного посыльного и поручил ему отнести на почту небольшую бандероль.
Господин Бормышев хорошо знал, что самый простой путь является одновременно и самым эффективным.
9. ТУЗЛА. КРОВЬ И ПЕСОК
На полпути до заставы Поручику надоело играть роль пленного фрица. Он обернулся к суровому старлею Кобзарю:
— Веселый у вас тут островок, однако. На каждый квадратный метр как минимум трое крутых хлопцев. А то и трое с половиной.
Кобзарь грозно сдвинул брови, отчего стал еще суровее.
— Хорош трепаться, доболтаешься! Мы еще разберемся, кто ты такой.
Поручик устало покачал головой.
— Я же тебе уже говорил: я такой же старлей, как и ты… — Он секунду помолчал и закончил: — Только без хвоста.
Кобзарь не выдержал и вскипел:
— Ну все, москаль, ты меня достал!
И потянулся к кобуре. Интересно, зачем? Не стрелять же он, в самом деле, собрался.
У Поручика не было времени выяснять истинную подоплеку его намерений. Резким, хотя и не сильным ударом в подбородок он отправил его отдыхать на песок.
— Вот теперь я тебя и вправду достал, — прокомментировал Голицын.
Оба бойца вскинули автоматы. Поручик ушел с линии возможного огня и подсек автомат ближнего противника внешним ребром стопы. Обратным ходом ноги он зацепил защелку магазина, и автоматный рожок отвалился как сбитый сучок. Следующий удар в рукоятку затвора — на тот случай, если у него патрон в патроннике. С клацаньем затвор ушел в заднее положение. Патрона в патроннике не было.
Прием довольно сложный и требует не столько силы, сколько высокой точности и координации. Через секунду старший лейтенант проделал его в отношении и другого бойца. Оба застыли, разинув рты, пораженные его профессионализмом. Такого им еще не приходилось видеть.
Пока они удивлялись, Поручик подобрал рожки от автоматов и выщелкнул магазин из пистолета лейтенанта. Потом несколькими умелыми движениями привел его в чувство.
— Поднимайтесь, коллега. А вы, господа военные, подберите оружие — и вперед. Фигли вылупились? Патроны на заставе верну. Рано вам еще настоящие боеприпасы доверять. Еще застрелитесь, чего доброго. Ну, погнали с шумом!
И двинулся первым, поддерживая не совсем пришедшего в себя Кобзаря. Возле ворот заставы Поручик, как и обещал, остановился и вернул незадачливым охранникам магазины с патронами. Не выставлять же парней на посмешище. Они прошли в штаб.
В кабинете начальника заставы их встретил офицер, ровесник Голицына.
— Начальник заставы капитан Кирилл Демченко, — представился он.
Поручик прищурился:
— Слушай, а тебе полковник Демченко не родственник?
— Батя мой. Только он уже генерал-лейтенант. А ты его знаешь?
Поручик рассмеялся:
— Ха, еще бы! Дай телефон, сейчас сам увидишь. Набери его номер.
Капитан взял телефон, пробежался по кнопкам и протянул трубку Голицыну. На другом конце провода щелкнуло и послышался четкий чеканный голос:
— Дежурный по штабу слушает.
— Слышь, браток, Константина Петровича можно к телефону позвать? — отозвался Поручик.
— Никак нет, командующий сейчас занят! — бодро отрапортовал голос.
Поручик был удивлен:
— Командующий? Кем? Чем?
— А ты что, не в курсе? — теперь удивился начальник заставы.
— Без понятия, — ответил Поручик, потом вернулся к телефонному разговору: — Занят, говоришь? Ну ладно, когда освободится, передай ему, что Поручик Голицын звонил.
После короткого замешательства в трубке раздался могучий бас генерала Демченко.
— Поручик, ты?! Живой? Ушам не верю. А мы тебя похоронили… Откуда звонишь? Как мой телефон узнал?
— Да вот, с сыном вашим у него на Тузле сидим, горилку пьянствуем.
Капитан обернулся к Кобзарю и молча подмигнул. Тот нехотя полез в шкаф, откуда достал большую бутыль и три стакана.
Генерал понизил тон:
— Ты извини, у меня сейчас совещание, министр приехал. Я вам потом перезвоню.
И отключился. Демченко-младший разлил горилку по стаканам.
— А ты откуда батю моего знаешь? — спросил он.
— Да так, было дело, — протянул Поручик. — Мы тогда с боевыми дельфинами работали. Батя твой как раз лабораторией руководил. Ну, у одного дельфина настройки «свой-чужой» съехали. Он сначала двух инструкторов убил, а потом за нас взялся. Вот тут Константин Петрович мне жизнь и спас.
Капитан Демченко хлопнул ладонью по столу:
— Не свисти, я про тот случай знаю. Это не он тебе, а ты ему жизнь спас. Да, за такое дело грех не вмазать… Кобзарь, распорядись закусить!
На улице давно стемнело. Трое офицеров сидели у распахнутого окна, пили и трепались ни о чем. Вокруг лампочки с треском носились ночные мошки и мотыльки.
— А я тут успел с вашей братвой пообщаться, — сказал Поручик. — Серьезная публика.
— А, не говори! — махнул рукой Демченко. — Засношали. Ездят, копаются… И не выгонишь. Их бандиты крышуют.
Поручик сжал стакан:
— А вы что, не можете им эту крышу проломить? Стесняетесь, что ли?
Кобзарь выругался:
— Как же, проломишь! У этой крыши и своя крыша имеется, покруче. В местной администрации. И в Киеве любители древнего золота имеются. В общем, говно лучше не трогать, тогда оно вонять не будет.
— Все так и есть, — поддержал подчиненного капитан Демченко. — Мы их как-то прижали не по-детски, так потом таких звездюлей огребли, причем от своего же начальства… Спасибо, батя помог, отмазал. А то бы уволили, на хрен.
Под воздействием горилки Поручик был щедр и великодушен.
— Не ссы в компот, там повар ноги моет. Разберемся и с крышей. С обеими. А музычки у вас нет?
Демченко щелкнул клавишей висевшего на стене радиоприемника. Оттуда действительно полились звуки оперы. Поручик плохо разбирался в музыке, но догадался, что это была рок-опера.
«Ты взял меня, но не Тузлу», — низким контральто выпевала героиня.
— О, никак про нас поют! — насторожился Поручик.
— Ага, — кивнул Кобзарь. — Опера «Тузла». Гарная дивчина-тузлянка отдалась москалю-экскаваторщику, который строил дамбу. А потом убила его.
Голицын с уважением почесал затылок:
— Да, это будет посильнее «Фауста» Гете. И Шекспир нервно курит в сторонке. И кто автор творения?
— Вроде бы ваш Киселев. Тот, который раньше на НТВ рулил.
— Способный товарищ, — оценил Поручик. — Но лучше выключи.
И потянулся к стакану…
* * *Денис возвращался в лагерь археологов не один, его сопровождали все свободные от несения службы бойцы-пограничники.
— Товарищ старший лейтенант, а покажите еще раз, как из автомата ногой рожок выбивать, — ныл один из тех, кто недавно конвоировал Поручика на заставу.
— А я правильно защиту от пистолета выполняю? — Второй пытался выкрутить из руки товарища кривой сучок, изображавший пистолет.
— А как этот прием называется?
Поручик остановился.
— Стой, раз-два! Так, военные, выполняем прием: «Руки убрали, губы закатали». Вольно, разойдись!
Но бойцы не поддались на его давление.
— Ну това-а-арищ старший лейтенант! Ну, покажите из ножевого боя что-нибудь!
— Я тебе что, клоун в цирке? — рявкнул Поручик.
— Ну, научите хоть одному приемчику!
— Зачем? Чтобы, когда война начнется, вы наших часовых под Севастополем резали? Нет уж, пускай вас, предателей, натовцы учат. Вы для меня теперь потенциальный противник. А будете приставать, возьму в плен.
Бойцы обиделись, но не сильно.
— Да ладно, мы же теперь союзники!
Поручик сменил гнев на милость:
— Ладно, хлопцы, подгребайте завтра к лагерю археологов, потренируемся.
Возле лагеря они расстались. На прощание Поручик заявил:
— Эй, союзнички, я завтра собираюсь в Россию сходить, так вы в меня не стреляйте. Не бойтесь, голую задницу вам показывать не буду. У меня другие развлечения.
И направился к палаткам. Археологи еще не спали. Профессор Голубев, увидев нового сотрудника, обрадовался:
— Я боялся, что вас не отпустят. Этот старший лейтенант показался мне очень строгим.
Поручик, пьяно покачиваясь, развел руками:
