Б. Седов - Один против всех
- Это-то я понимаю, но мне непонятно, что в этом хорошего? Ты сказал - то, что Светлана оказалась в ФСБ - это хорошо, что же тут хорошего?
- А хорошо то, что в питерском ФСБ я много людей знаю, уж так жизнь сложилась. Эх, Кастет, знал бы ты, каким бы я подполковником был, пальчики оближешь!.. Так вот, через этих майоров с подполковниками я узнал, что твоя Светлана находится в противных лапах полковника Кишкина. И дело обстоит очень любопытно. Как ты понимаешь, Светлана никому не нужна, нужен ты. А тебя, весь в мыле, ищет другой полковник, по фамилии Приходько. И полковник Приходько - личный враг полковника Кишкина, в чинах его обходит, по должности старше… В общем, в этой схватке «полканов» ты вроде бы и ни при чем, так, инструмент продвижения по служебной лестнице. И тут возникает вот такой нюанс: операция с похищением Светланы, да еще сопряженная с убийством. Ты говорил, там кого-то убили?
- Да, - кивнул я, - тетю Глашу…
- Так вот эта операция с похищением и убийством - чистая самодеятельность полковника Кишкина, и он теперь ни перед чем не остановится, чтобы тебя схватить. Схватить или уничтожить. Потому что если он тебя не поймает или не убьет, то за эту свою самодеятельность он не только погонов может лишиться, а кой-чего посерьезнее. ФСБ, Леша, это государство в государстве, там свои законы и по этим законам победителей не судят, но уж если ты проиграл… Полковник Кишкин совершил главный грех «фээсбэшника» - грех непослушания. Он без санкции руководства начал проводить операцию, в которой погиб человек, и может погибнуть еще один - Светлана, и этот грех он может покрыть только тобой. Поэтому он будет рвать себе задницу, но сделает все, чтобы тебя взять…
- И что ты предлагаешь? - слова о возможной гибели Светланы больно кольнули в сердце.
Одно дело, когда сам в глубине души думаешь об этом, думаешь, и тут же отметаешь такую возможность, и совсем другое, когда кто-то еще тебе говорит это впрямую, как о чем-то возможном и даже близком.
- Самое главное, - задумчиво сказал Годунов, - полковник Кишкин - не оперативник, не розыскник, он кабинетный офицер, чиновник, поэтому он совершает и будет совершать ошибки. Убийство тети Глаши - это ошибка, безграмотная ошибка, которую никогда бы не совершил опытный оперативник. Чтобы там ни говорили обыватели, убийство невинного человека для ФСБ - это ЧП, так было во времена Сталина, так есть и сейчас… Второе - операция Кишкина нелегальная, людей для этой операции у него нет, у него вообще людей нет, потому что он чиновник У него есть секретарша, ординарец, машинистка, но бойцов у него нет. Есть четыре-пять человек из группы захвата, с которыми он повязан чем-то грязным, и все, больше у него никого нет и быть не может. То есть тебе, нам, противостоят чиновник Кишкин и четыре-пять человек группы захвата. Думаю, с таким противником мы справиться можем, а для этого нужно сделать следующее…
* * *
На ночь я решил остаться на паруснике. Ехать в Ульянку к нетрезвому Палычу и его разбитной дочурке совсем не хотелось, тем более что утром опять нужно быть в городе и провести задуманную Годуновым операцию.
План Сани Годунова мне понравился, я только немного подкорректировал его под себя и решил воспользоваться помощью моих новых друзей. Если бы речь шла только обо мне, я пошел бы один, но рисковать жизнью Светланы я не мог, да и мужики засиделись в ожидании нормального дела.
Девчата-матроски били себя кулачками в тяжелые груди и клялись, что не будут беспокоить меня ночью, дадут отдохнуть и выспаться, и, вообще, они устали и у них болит голова. То есть - две головы, одна у Люды, другая у Марины.
Однако ночью кто-то проник в мою каюту, нагло залез под одеяло и начал трогать меня за разные места. Я в долгу не остался и тоже принялся хватать взломщика, да так, что ему - взломщику - мало не показалось.
Таинственный незнакомец оказался существом женского пола, чему я, признаться, не удивился, но ближе идентифицировать женское существо не удалось. Вскоре оно начало издавать стоны и крики, потом уснуло, а утром исчезло до того, как я открыл глаза.
Завтрак мне принесла Люда, открыто смотрела мне в глаза и на прямо поставленные вопросы отвечала отрицательно. В конце концов я решил, что этот вопрос подлежит дальнейшему рассмотрению. Проведение очных ставок и жесткие нелицеприятные вопросы должны сорвать маску с таинственной незнакомки. Однако - это дело будущего, а пока нужно идти выручать Светлану.
План Годунова был прост. Каждый день, с чиновничьей регулярностью, с 12.00 до 14.00, полковник Кишкин допрашивает Светлану. Утром у Кишкина планерка и пятиминутка, с 14.00 до 15.00 обед, а после 15.00 полковник занимается своими непосредственными канцелярскими обязанностями. Но с 12.00 до 14.00 он запирается со Светланой в комнате для допросов и пытается у нее вызнать, где я скрываюсь от правосудия и, скорей всего, где запрятаны похищенные мною миллионы.
- Не будем считать полковника Кишкина бессребреником, - сказал Годунов, - миллион, он и в ФСБ миллион!
Следовательно, я должен был позвонить Кишкину в это время, с 12.00 до 14.00, предложить отдать себя в его лапы в обмен на освобождение Светланы и намекнуть на несметные сокровища, которые достанутся полковнику вместе с орденами, медалями и почетным повышением по службе.
Глава одиннадцатая
Свободу женщинам!
Счет времени Светлана уже потеряла.
В камере постоянно горела слабая лампочка в проволочном колпаке-сетке, комната, где ее изо дня в день допрашивал один и тот же пожилой мужчина с лицом бухгалтера или бюрократа, тоже была без окон, часов и календаря. Привинченный к полу стул и письменный стол пятидесятых годов с черным телефонным аппаратом - вот и все, что было в комнате допросов. Причем телефон, дань бюрократским привычкам полковника Кишкина, тоже намертво привернули к столу и оторвать его, чтобы дать по голове следователю, было совершенно невозможно.
Светлану приводила женщина-конвоир, сажала ее на стул, снимала с рук металлические браслеты-наручники и до прихода пожилого «бухгалтера» оставалась стоять в дверях. Почему-то казалось, что мужчина приходит всегда в одно и то же время, хотя точно знать этого Светлана, конечно же, не могла.
Мужчина входил, кивком отпускал охранницу и усаживался за стол. Делал он это долго и обстоятельно, как человек, большую часть жизни проведший за письменным столом и уже считающий его своей составной частью, продолжением самого себя. Он раскладывал на столе бумаги, которые так и оставались чистыми, справа от бумаг помещались две авторучки, слева два карандаша, один из которых, красный, был всегда остро заточен.
Второй карандаш Светлана так толком и не смогла рассмотреть, потому что мужчина во время допроса постоянно крутил его в руках или с треском катал по столу. Потом мужчина снимал наручные часы и устраивал их рядом с красным карандашом.
И только после этого начинался допрос. Мужчину интересовали только два вопроса - где сейчас находится гражданин Костюков Алексей Михайлович, известный в преступных кругах под именем Кастет, и где деньги, похищенные у трудового народа вышеупомянутым Кастетом. Похоже, второй вопрос, вопрос денег, интересовал мужчину больше, потому что задавал он его чаще и сильно при этом волновался.
Светлана ответить на эти вопросы не могла, потому что не знала, но если бы и знала, то постаралась бы это скрыть. Но ей скрывать было нечего, и она честно отвечала на все вопросы - нет, не знаю, чем приводила охочего до чужих денег мужчину в состояние крайнего волнения. Иногда он вскакивал со своего скрипучего стула и принимался бегать по комнате, крича всякие гадости в адрес Светланы, Алексея и всего преступного сообщества в целом.
Однажды мужчина пришел и с торжествующим видом заявил, что все подельники Кастета пойманы и уже дают показания, поэтому ее, Светлану, может спасти от тюрьмы только чистосердечное признание в том, что ей известно, где прячется ее хахаль, а также, самое главное, где таятся похищенные им сокровища, которые срочно нужно вернуть трудовому народу.
Иначе, объяснил мужчина, старики не получат пенсий, а многодетные матери - пособий, и бедные крохи будут тянуть исхудалые руки с немой просьбой - мама, дай хлеба! А многодетные матери проклянут имя Кастета в веках…
Но ответом ему, как всегда, было честное «не знаю».
И в этот раз все проходило по привычному сценарию. Светлана, сгорбившись, сидела на жестком неудобном стуле и наблюдала за размещением на столе канцелярских принадлежностей. Мужчина без энтузиазма напомнил о схваченных подельниках Кастета и уже перешел к истории с многодетными матерями, но в этот момент зазвонил телефон.
Светлана вздрогнула и удивилась - телефон до этого ни разу не звонил, только в конце допроса мужчина снимал трубку, чтобы вызвать женщину-конвоира.
