Андрей Воронин - Ночной дозор
— Ты откуда приехала? Где родилась?
Англичанка начала тихо рассказывать о себе. О том, что она училась в университете в небольшом городке, что их в семье три сестры. Отец ее большой человек, офицер королевских военно-морских сил: то ли капитан, то ли адмирал. Катя слабо разбиралась в военных званиях, поэтому так и не смогла уразуметь, кто же их отец.
О себе Фиона рассказала следующее. После университета один из ее друзей предложил поработать на телевидении. Она согласилась, поскольку опека родителей ей стала в тягость. Она во многих местах бывала, но такого ужаса, как в Чечне, переживать прежде ей не приходилось. Везде к журналистам относились с уважением и уж если не помогали в работе, то во всяком случае не мешали.
— Совсем дикие люди, страшные люди, — говорила Фиона, глядя на окно, за которым было чуть светлее, чем в подвале.
— Ты замужем?
— Нет. У меня был друг, но мы с ним расстались.
Также Катя узнала, что Фионе очень нравится Оливер, что она с ним работает уже одиннадцать месяцев, вместе они делали репортажи из Боснии, когда там велись боевые действия.
— Оливер мне очень нравится, он хороший, — говорила англичанка, — но немного странный. Он слишком сильно любит работу, на что-то большее у него просто-напросто не остается ни времени, ни сил.
— Мне это знакомо, — сказала Катя. — У меня тоже бывали такие друзья, такие приятели.
— Ты зачем сюда приехала?
— Я фотограф, мне предложили сделать репортаж из Чечни, я согласилась. Вот и оказалась здесь.
— Если бы ты не поехала с нами, то, наверное, сейчас…
— Да, — вздохнула Катя, — так уж получилось: сэкономила полчаса, а потеряла, возможно, жизнь.
— Где же сейчас Оливер? — задала риторический вопрос Фиона.
— Наверное, тоже сидит где-нибудь в подвале или в какой-нибудь яме. Наверное, его заставляют звонить по телефону…
— Нас выкупят?
— Конечно, — не слишком уверенно сказала Катя, — А что, может и по-другому случиться? Или ты думаешь, нет?
— Выкупят, выкупят.
— Ты красивая, — сказала Фиона, поглаживая Катину руку. — ты очень красивая женщина.
— А что толку? — засмеялась Ершова. — Здесь ценят не красоту, а деньги. А это разные вещи.
— Деньги.., деньги, — произнесла англичанка, прислушиваясь к писку крыс. — Ненавижу! Ненавижу себя и их!
Фиона подала сигарету Кате. Все это она проделала в темноте, и Катя вздрогнула, когда шероховатый фильтр прикоснулся к ее руке.
— Кури, я-то могу долго обходиться без сигарет, — сказала англичанка. — Думала, что когда курю, больше нравлюсь Оливеру.
Щелкнула зажигалка, на мгновение выхватив из темноты испуганные женские лица.
Когда наступил рассвет, они сидели, опустив головы, прижавшись плечами друг к другу. Катя смотрела на решетку, за которой медленно набирал силу рассвет. На решетках поблескивали капли росы, прозрачные, чистые, похожие на слезы. Фиона дремала. Иногда она вздрагивала и быстро, скороговоркой произносила английские слова.
* * *Утром чеченская женщина притащила в полуподвал ворох соломы и две большие тряпки. Поэтому ночью пленницы уже не сидели, а лежали, соорудив нехитрое ложе из досок прямо под маленьким окошком. Все тело чесалось и зудело, Кате хотелось содрать с себя одежду и тщательно вымыться. Но это были невыполнимые мечты.
На рассвете они проснулись. Вскочили от грохота выстрелов, ржания лошадей, блеяния овец и истошных воплей. Казалось, стреляют не только во дворе и в доме, но и у них над головой, в сарае. Вспыхнуло пламя. Фиона хотела подбежать к двери, прижаться лицом к шершавым доскам и посмотреть, что там делается.
— Стой — одернула подругу по несчастью Катя. — Не подходи к двери!
И ее предупреждение было сделано вовремя. Во дворе затрещал автомат и две пули вошли в дверные доски прямо на уровне головы, в то место, к которому Фиона прижималась лицом, чтобы получше рассмотреть, что творится во дворе.
— Стучим! — Катя схватила обломок доски и принялась что было силы колотить в оконную решетку.
Скорее всего, этот стук услышали, как и крики: «Спасите! На помощь!» Катя понимала, что если загорелся большой дом, то вспыхнет и сарай. И они с Фионой сгорят в полуподвале заживо, зажарятся, как две курицы в духовке. Но думать о том, что может случиться, не хотелось ни Фионе, ни Кате, поэтому они кричали, звали на помощь.
И минуть через семь с грохотом упало бревно, подпиравшее дверь.
— Кто там? — раздался мужской голос.
— Мы, мы здесь! — закричала Катя. — Мы, заложницы! Пленные!
Мужчина с автоматом понял, что в подвале женщины.
— Выходите скорее! Сгорите!
Катя и Фиона выбрались из подвала. Дом полыхал вовсю, прямо возле него, в том месте, где обычно привязывали лошадей, лежали три трупа. Человек пять сновали по двору, все мужчины были до зубов вооружены. Они перебрасывались короткими фразами. К дереву был привязан старый чеченец — хозяин этого дома. Айдамир и еще двое — те, которые привезли сюда Катю и Фиону, лежали убитые прямо среди двора.
— Стойте здесь! — рявкнул чеченец, перепачканный сажей и оттого еще более страшный. Его белые зубы сверкнули.
Катя и Фиона дрожали.
— Кто из вас англичанка? — спросил немолодой чеченец с автоматом в руках.
— Она, она, — указав на Фиону, попыталась улыбнуться Катя.
— Она англичанка? Это карашо. Идите туда. Эй, Хасан, возьми их!
Появился Хасан в камуфляжной куртке, надетой на голое тело. Вернее, это была даже не куртка, а жилет с многочисленными карманами, из которых торчали рожки для автомата.
— Сюда, сюда! — чеченец отвел от дома Фиону.
На время о Ершовой, казалось, забыли. Старик, привязанный к дереву, зашептал:
— Девушка…
Катя боялась пошевелиться, но потом решила, что эти слова, возможно, для старика последние и даже бандит имеет право на сочувствие. Она приблизилась к хозяину дома.
— Это братья Багировы, они всех убивают. Если за вас не заплатят — убьют. Мы бы выпустили. Багировы.., запомни… Их одиннадцать братьев. Скажи кому-нибудь…
Наши их найдут, убьют.
— Кончай его, — услышала Катя голос того чеченца, который вызволил их из подвала.
Второй чеченец подошел, передернул затвор автомата и выпустил короткую очередь в привязанного к дереву старика. Голова того поникла, и он медленно съехал, осел вниз, бормоча невнятные проклятия в адрес своих убийц.
— Еще жив! — произнес чеченец и, подойдя ближе. дважды выстрелил прямо в голову старику.
Что к чему ни Катя, ни Фиона не понимали. Откуда взялись эти вооруженные люди, зачем они подожгли дом и сарай?
— Кто они такие? — тихо спросила Фиона, посмотрев в сторону вооруженных чеченцев, в сторону Хасана.
— Не знаю, старик сказал перед смертью, что они братья Багировы, — тряхнула головой Катя, — они все здесь одинаковые, все бандиты.
— Пошли! Пошли!
Их вели по узкой тропе, по той самой, по которой они двое суток назад поднялись в горы. А за их спиной слышались выстрелы, и, как понимала Катя, каждый выстрел означал, что кого-то из чеченцев добивают, пытаясь избавиться от ненужных свидетелей.
— Ты кто? — спросил у Кати чеченец, больно ткнув автоматом в спину.
— Журналистка, фотограф.
— Англичанка?
— Нет.
— Русская? — осклабился чеченец.
— Да, русская. Но работаю на англичан. У меня задание — сделать репортаж.
— Сделаешь свой рэпортаж, — не правильно произнеся слово, расхохотался чеченец. — Если бы не Хасан, горели бы вы в своем подвале.
Высоко в горах полыхало два дома, а вооруженные мужчины торопили пленниц.
— Мы свободны? — спросила Фиона, споткнувшись о камень.
— Я пока не понимаю. Вряд ли.
— Молчать! — рявкнул чеченец, идущий прямо за ними.
Когда тропа сделала поворот, прямо из кустов ударил автомат, коротко и неожиданно. Два чеченца, шедших впереди, рухнули, как подкошенные. Упала и Фиона. Чеченец, который подгонял Катю и Фиону, бросился в сторону, затем швырнул гранату в кусты, откуда послышалась автоматная очередь. Громыхнул взрыв. Катя скатилась с тропы, затем поползла среди камней и кустов, извиваясь, как ящерица. Она обдирала в кровь руки, падала, катилась. «Из одиннадцати братьев осталось только девять, старик кое в чем оказался прав», — машинально подумала она.
На тропе слышались крики, проклятья, выстрелы. Дважды взрывались гранаты. Наверху полыхали дома. Но Катя двигалась не вверх, она спускалась, петляя между камнями, прижимаясь к скалам, тяжело дыша и обливаясь потом.
— Будьте вы все прокляты! — бормотала она. — Чтоб вы сдохли! Грязные уроды! Мерзавцы! Бандиты! Разбойники! Сволочи! Багировы…
Возможно, если бы ей пришлось спускаться с тропы днем, она не смогла бы это сделать. А в темноте, в предрассветной темноте, почти ничего не видя, она сумела преодолеть настолько опасный участок, что даже мужчина, искушенный в лазаний по горам, навряд ли рискнул бы спускаться здесь.
