Александр Тамоников - Выжженный плацдарм
Кошакевич спрыгнул на землю. В танке стало тихо. Потом там кто-то ругнулся. Завозились люди, стали по одному выбираться наружу. Спрыгнул первый мужик в шлеме, за ним второй.
Перед ними в мутной хмари покачивался расплывчатый силуэт. Что-то в нем было не так. Неправильный какой-то.
Горло первого из них обвила рука Пивня, подкравшегося сзади. Он захрипел, задергался, когда ополченец перекрыл ему доступ к кислороду. Второй получил ножом в живот, выпучил глаза. Кошакевич перехватил его, чтобы не шумел по ходу падения.
Третий вылез из люка с небольшим опозданием, насторожился, обнаружив, что в темноте что-то происходит. Но Куделин предвидел такую ситуацию. Он вскарабкался на танк с обратной стороны, и едва укроп собрался закричать, вонзил нож ему под левую лопатку. Тот задрожал, вцепился руками в ребристую грань люка. Куделин настойчиво тянул его на себя, вытащил из люка.
Безжизненное тело повалилось с брони на землю. Следом спрыгнул ополченец. Он схватил труп за ноги и поволок с глаз долой, чтобы не засекли.
На другой стороне тоже все подходило к концу. Безжизненное тело валялось в рытвине, Кошакевич вытирал о его ногу испачканный нож. А вот Пивень еще возился. Его «спарринг-партнер» сучил ногами, царапался. Ополченец что-то тихо бормотал.
– Я не понял, Ванька, – прошипел Кошакевич. – Ты проверяешь, в какую сторону у него голова откручивается?
Пивень ударил противника ребром ладони, перебил шейные позвонки, перевел дыхание и проговорил:
– Все готово. Недолго мучилась старушка.
– Вы закончили? – спросил Куделин, высунувшись из-за танка.
– Готовы. А ты?
– И я. Отмучились три веселых друга. Мужики, давайте их в канаву стащим, чтобы не мерцали. А то вызывающе как-то выглядят.
Ополченцы оттащили покойников в борозду перед танком и застыли, прислушиваясь. В округе было тихо и спокойно. С блокпоста доносился невнятный гул. В соседнем танке смеялись члены экипажа. Веселитесь, хлопцы, пока можно.
Ополченцы по очереди вскарабкались на броню и исчезли в открытых люках. Все трое служили танкистами в одной части, потом приехали в Горловку, женились на местных девушках и вместе работали на шахте. Устройство стальной махины они знали как свои пять пальцев. Командир, наводчик, механик-водитель. Не больше минуты понадобилось им на то, чтобы рассесться, освежить в памяти расположение приборов и устройств, посетовать на незнакомые новомодные финтифлюшки.
Кошакевич вытащил рацию и доложил ротному, что они на месте, готовы к бою и ждут указаний.
– Начало через тридцать секунд. Как закончите стрельбы, оставайтесь в танке. Теперь он вам дом родной. Прикрывайте по обстановке. Наши взводы уже выдвигаются, – проговорил Нестеренко.
Все происходило одновременно, с допустимой погрешностью. Первый и второй взводы выходили на исходную, ползли по-пластунски. Прапорщик Белоконь докладывал, что его взвод к стрельбе готов. Трое ополченцев застыли в дальней лесополосе.
Свет прожектора озарил танк, стоявший недалеко от дороги, переместился на следующий. Тут и пришла в движение башня захваченной махины. Она медленно повернулась на сто восемьдесят градусов. Опустился ствол. Пивень припал к прицелу. Не так уж сложно навести ствол на глыбу, застывшую в шестидесяти метрах. В этот момент в башне танка противника поднялся люк, появился член экипажа в дедовском шлеме и вознамерился спуститься.
Ахнула пушка, и началось светопреставление! Снаряд вонзился в броню, прожег ее. Танк вздрогнул. Пламя рванулось в небо, машину окутал едкий дым. С брони скатился горящий клубок. Он орал нечеловеческим голосом, катался по земле, но не смог сбить с себя пламя, задергался в конвульсиях и затих.
Остальные двое были живы. Они уже лезли наружу, громко и матерно крича, спрыгнули с брони в дымящейся одежде, кинулись прочь. Куделин за пулеметом не дремал, дал очередь. Украинские танкисты повалились на землю, едва успев пробежать пятнадцать метров.
В пораженной машине рванули боеприпасы. На блокпосту и в оставшихся танках началась суматоха. Люди орали, бегали, занимали огневые позиции.
В этот момент ополченцы открыли огонь из северной лесополосы. Автомат и пулемет били одновременно. Стрелки старались вызвать на себя ответный огонь и засечь огневые точки противника.
Активизировался экипаж третьего от дороги танка. Наводчик яростно крутил ручку, башня вращалась. Гавкнуло орудие. Снаряд с ювелирной точностью вонзился в горящий танк. А куда бы они еще попали с этой позиции? Очередной столб пламени взвился ввысь.
– Ну и тупые! – проговорил Кошакевич.
По танкам солдаты с блокпоста не стреляли. Они никак не могли понять, что там творится, кто свой, кто чужой. Им даже в голову не приходило, что один из танков захвачен террористами.
Украинцы открыли ураганный огонь по северной лесополосе, где бились сполохи выстрелов. Автоматчик с пулеметчиком зарылись в землю, спрятались. Десантники лупили из всего, что имелось у них под рукой, прилежно выполняли приказ командиров. Ожили БМП и пулеметные гнезда, разбросанные по траншеям и бетонным загородкам. Пули крупных и мелких калибров терзали лесополосу, рвали кустарник, валили мелкие деревья.
Все осветилось. Расположение огневых точек оказалось как на ладони. Что и требовалось доказать!
В действие вступил огневой взвод прапорщика Белоконя, укрывшийся в южном лесу. Ополченцы ударили разом из всех стволов – из РПГ-7, из АГС-17. В стане противника возник огненный кошмар. Среди разрывов метались солдаты, бросали пулеметные ячейки. Вспыхнула БМП, наводчик которой не успел развернуть свою скорострельную пушку. Загорелась вторая, и с брони посыпался экипаж. Противник пребывал в замешательстве, не знал, в какую сторону вести огонь.
Гранатометчик в лесополосе расположился особняком от товарищей, и огненный шторм его не коснулся. Он подкрался к крайнему в ряду танку, прицелился. Реактивная граната прожгла броню.
Танкисты не успели выскочить наружу. Детонировал боезапас, и машина буквально развалилась на куски.
Экипаж, наводчик которого поразил свой же горящий танк, сохранил крохи самообладания. Развернулась пушка, ударила по лесополосе, где скрылся гранатометчик. С корнем вырвало и подбросило в небо дерево. Но гранатометчик не ловил ворон. Он вовремя кувыркался в канаву, в которой его не могли зацепить осколки.
Очнулся механик-водитель, принялся выдергивать машину из ямы. Танк с ревом и чадным дымом выбирался в поле. Наводчик отставал от действий механика. Башня еще вращалась, а машина уже выбралась из капонира настолько, что стала прекрасно видна ополченцам, захватившим первую машину.
Пивень прижался к прицелу. Снаряд уже был в стволе. Прокопайся он на пару секунд дольше, и неизвестно, чья бы взяла. Но ополченец выстрелил первым, не успев даже толком прицелиться. Рвануло рядом с танком, сорвало гусеницу. Второй снаряд ударил в башню в тот самый момент, когда украинский наводчик-оператор уже собрался произвести выстрел. Машина превратилась в огненный факел. Это зрелище было поистине завораживающим.
Не самая маленькая победа! Три танка оказались уничтоженными, четвертый был захвачен ополченцами и оставался на месте. Его башня продолжала вращение, ориентируясь на новую мишень – блокпост.
– Черт, мы это сделали! – заявил Пивень и испустил облегченный вздох. – Невероятно, блин. Мужики, что-то я проголодался. Вы как?
– Ну да, – согласился Кошакевич. – Я бы тоже чего-нибудь схомячил. Сашок, глянь, укропы сало не заховали?
А в траншеях и за бетонными стенами творилось что-то неописуемое. Взрывы сотрясали оборонительные позиции.
Сорок человек ползли по-пластунски, готовясь к рывку. Оставалось совсем немного. За спиной командира кто-то завозился. Олег обернулся.
К нему, тяжело дыша, подползал Мишка Фендик.
– Это я, командир. Хочу быть в первом ряду, когда концерт начнется.
– Что, мужики, насладились фейерверком? – прорычал Нестеренко, вставая на колено. – Теперь добьем врага?
Огневой взвод прекратил стрельбу. На головы выживших и ошеломленных украинских десантников рухнула лавина! Больше не было смысла молчать. Заорали луженые глотки, ударили автоматы. Спецназовцы растекались по окопам, сметали врага.
Олег ворвался в траншею в числе первых, спрыгнул, пригнулся, хлестнул очередью по спине убегающего бойца. В траншеях было много трупов и раненых. Во взорванных пулеметных гнездах валялось оружие. Спецназовцы шли вперед, поливая укропов огнем из автоматов. Противник отступал за изгибы окопов и в рукопашную нисколько не рвался, невзирая на то, что где-то в отдалении истерично орал офицер.
– Гранаты к бою! – выкрикнул Олег.
РГД полетели в расположение врага. Стонали раненые, испуганно перекликались выжившие. Спецназовцы перебегали, пригнувшись, старались не высовываться.
– Получили, ублюдки! – истошно выкрикнул командир первого отделения Раймер. – Еще хотите?
