Александр Тамоников - Не злите спецназ!
— Есть!
— Отработаете задачу тихо, тогда вертолет подберет вас в районе перевала. Согласование эвакуации проведем во время отхода отряда. Работай, Седой!
— До связи!
Седов передал трубку спутниковой станции «Вега» капитану Леруа и по своей радиостанции малого радиуса действия вызвал Грачева:
— Грач, это Седой! Начинаем работу с нуля. План остается прежним. Отработка объектов на рассвете завтра, 4-го числа.
— Принял.
Майор опустил радиостанцию в карман куртки:
— И снова ожидание… А солнышко-то припекает, да, Хакер?
— Припекает — не то слово.
— Здесь так: днем зной, ночью холод. В горах, я имею в виду… Ладно. Ты еще в состоянии работать?
— Препарат действует.
— Как начнешь уставать — сообщи, сменю.
— Сообщу.
Седов вернулся к холмам и подсел к снайперу, немецкому лейтенанту Аппелю.
— Я вот о чем подумал, Ганс… Тебе придется снимать часовых на террасе через окна?
— Да. А что?
— А то, что звон разбитого стекла могут услышать телохранители в доме.
— Никакого звона не будет. Пули сделают аккуратные дырочки и в оконном стекле, и в головах боевиков.
— Уверен?
— Вы должны лучше знать свое оружие.
— Поэтому и сомневаюсь в твоей уверенности…
— Вы стреляли из «винтореза» в окна с пяти-семи метров?
— Не припомню. Но с пятидесяти бил, и тогда стекла разлетались на мелкие осколки.
— С пятидесяти — да, но не с пяти метров. А я проведу обстрел часовых именно с этого расстояния.
— Ты уже выбрал позицию?
— Примерно… Но это по тем бандитам, что несли службу прежней ночью. Другая смена может вести себя не так спокойно. Но в любом случае на расстояние до пяти метров к террасе я подойду.
— Поживем — увидим… Как говорится, нам бы только день простоять да ночь продержаться.
— Очередная русская поговорка?
— Это из детства.
— Странные вы, русские…
— Потому и сломали хребет германскому фашизму. Твой дед наверняка воевал против Союза во Второй мировой войне?
— Нет, командир. Мой дед и бабушка погибли в концлагере. Они были коммунистами.
— Вот как? Интересно.
— Да уж куда интересней…
— Извини, Ганс.
— Никак не могу привыкнуть к псевдониму…
— Привычка — дело наживное.
— Согласен.
— Сейчас бы пива… Баварского, да?
— Предпочитаю чешское.
— Ты не патриот своей страны?
— Если вы в России покупаете автомобили из Германии, это тоже значит, что патриотизм в вас не очень воспитан?
— Ладно, ты прав… Ого!
Аппель удивленно взглянул на российского майора, поднявшего глаза в небо.
— Что такое? — И тоже поднял голову.
— Гляди, Ганс, какой орел! И парит медленно, совсем не взмахивая крыльями.
— Чует кровь…
— Ни хрена он сейчас не чует. Просто парит и высматривает добычу на земле… Красиво.
— Красиво. Но я не люблю птиц.
— Что так?
— Не люблю, и всё.
— А говоришь, русские странные… Как можно не любить птиц?.. Ладно, дело твое. Отдыхай!
Седов прошел к Коновалову:
— Как дела, Юра?
— У нас же нет ни имен, ни фамилий, ни званий, ни родины, — усмехнулся капитан.
— Да ладно. Мы же свои.
— Как дела… А как могут быть дела, когда паришься у этого богом забытого кишлака? Тоскливо, командир. И дернул же черт этого Карима приехать в Гермабад перед самым штурмом!
— Радуйся, что он не приехал позже.
— Но почему нас не предупредили об опасности?
— Недоработка разведки. С этим сейчас разбираются в Москве.
— Ну, здесь еще ладно, а вот если и в Афгане наши славные разведчики не доработают, то нам придется ой как нелегко.
— Не думай о грустном.
— Есть не думать о грустном… Буду думать о веселом.
— Только не смейся слишком громко.
— Ты бы поспал, Седой…
— Да, пожалуй, отдохну. Контролируй ситуацию. Где бы мне прилечь?..
— Вон у валуна тенек, нормальное место. Во сколько разбудить?
— Сам встану, как отдохну.
…В это время у объекта «арсенал» к старшему лейтенанту Грачеву, отдохнувшему в тени холма, подошел только что сменившийся с поста наблюдения старший лейтенант Шинкевич. Командир перовой штурмовой группы, открыв глаза, спросил:
— Тебе есть что сказать, Блондин?
— Ты не заметил, как внимательно Карим осматривал полосу проволочных и минных заграждений?
— Ну, и что?
— Я подумал, а не под сигнализацией ли проволока?
— От «колючки» проводов в караулку нет, а на столбах отсутствуют сирены.
— А если провод проложен под землей и сигнализация выведена на пульт начальника караула?
Грачев сел.
— Под землей, говоришь?
— Да. И проложена она может быть с любого столба, а их по периметру сотни. Перекусим мы проволоку — и поднимем караул. А в нем, кроме часовых на вышках, десять рыл «духов». Встречу они нам организуют достойную — тут уж не до штурма будет, уйти не сможем…
— И как проверить, под сигнализацией проволока или нет?
— Это вопрос к французскому компьютерному гению. Сами мы ничего проверить не в состоянии. Была бы кошка, можно было бы запустить ее на проволоку. Но ни кошки, ни самой задрипанной мыши у нас нет.
— Так! Придется вызывать сюда Хакера. Хотя за каким чертом «духам» нужна здесь сигнализация, если часовые на вышках все отлично просматривают?
— Скорее всего, сигнализации действительно нет… а если есть? Рисковать мы не имеем права, не та ситуация.
— Это верно, ситуация не та. В другой обстановке мы спокойно разнесли бы караулку из гранатометов. Но требуется тихая работа… — Грачев достал радиостанцию: — Седой, ответь Грачу!
— На связи! — отозвался командир отряда. — Поспать не дашь… Что у тебя?
Старший лейтенант кратко объяснил суть возникшей проблемы. Седов воспринял подозрения Грачева серьезно:
— Об этом мы не подумали. Плохо. Я высылаю к тебе Хакера, пойдет дальним обходом. Вышли навстречу своего человека.
— Когда ожидать Хакера?
— Через двадцать минут.
— Принял.
Отключив станцию, Грачев взглянул на белоруса:
— Ну, что, Блондин, ты проявил бдительность, инициативу — тебе и работать по проблеме. Седой отправляет к нам Хакера по дальнему обходу; выходи за вторую гряду холмов, встречай француза и веди сюда.
— Когда он подойдет?
— Ты иди сейчас, а Хакер подойдет минут через двадцать.
— Есть!
В 18.05 Шинкевич привел на позиции ожидания французского капитана.
— Что у вас за проблемы, господа? — спросил Леруа.
Грачев, объяснив ситуацию, поинтересовался:
— Сможешь определить, находится ли «колючка» под сигнализацией?
— Смогу.
— Будем ждать наступления темноты?
— Зачем?
— Тебе же надо подойти к проволоке…
— Нет, Грач, не надо, — улыбнулся француз.
Раскрыв свой кейс, он включил установленную в нем аппаратуру. Несколько раз нажал на какие-то клавиши, потом отключился и захлопнул кейс.
— Вот и все! Работайте спокойно, никакой сигнализации по периметру ограждения нет.
— Уверен?
— Сомневаешься?
— Да.
— Нет сигнализации, Грач. Объяснить, как я это установил? Но тогда тебе придется слушать не менее часа.
— Я доверяю твоему профессионализму. Назад сам дойдешь или проводить?
— Сам дойду.
— Привет Седому и всем бойцам второй штурмовой группы.
— Передам.
Леруа ушел ко второй линии холмов и скрылся из виду.
— Ну вот, — проговорил Грачев, — «колючка» без сюрпризов. Теперь Буряту не напутать бы с коридором… Сколько сейчас времени? Черт, только седьмой час, вся ночь впереди…
— Если «духи» опять не подкинут нам новую вводную, — сказал Шинкевич.
— Сплюнь!
— Да я уж исплевался весь, как верблюд.
— Ты у себя в Беларуси, слышал, в Администрации президента служил?
— Да. Был одним из его личных водителей.
— Батька ваш на самом деле так крут, как его выставляет белорусская пресса?
— Нормальный мужик. На публику не играет. С чиновниками строг, близко к себе никого не подпускает. Да он с нами особо и не общался. Но всегда следил за тем, чтобы охрана была в порядке. В смысле питания, отдыха… В общем, батька есть батька. Народ им доволен.
— А оппозиция?
— Так же, как и в России: лается, да толку-то?
— Но батька ваш оппозиционеров сажает, а наш президент — нет.
— Ты больше телевизор смотри, Грач… Но, по-моему, мы не по теме разговор завели. Не наше это дело — обсуждать руководителей стран. Пусть этим другие занимаются, кому делать больше нечего.
— Ты прав, у нас другая работа. Отдыхай, Блондин.
— Да надоело уже…
— А куда деваться?
На обоих объектах наступило затишье. Сменился караул на складах. В усадьбе женщины готовили ужин. Вернувшийся от Грачева капитан Леруа доложил Седову, что уже чувствует усталость. Командир отряда отправил его отдыхать, выставив на пост наблюдения своего заместителя капитана Коновалова.
