Лев Пучков - Мертвый город
Стёпа одарил меня укоризненным взглядом и покачал головой.
«Зачем зря обнадёживаешь человека?» — легко читалось в его взгляде. — «Не собираемся мы с этой ордой тусоваться. Сегодня перекантуемся, а дальше будем работать автономно, ты же прекрасно это понимаешь…»
— Ладно, завтра разберемся, что почём и какие планы. — Я благоразумно не стал развеивать чаяния Ивана, ему сейчас любой позитив — как лишний цинк патронов в самый разгар боя. — А сейчас пойдём отдыхать, посмотрим, как там наш раненый. День был просто адский, так что…
— Да, отдыхайте спокойно, — кивнул Иван. — Мы подежурим, так что можете спать всей командой, без караула…
* * *Всё то время, пока мы чаёвничали и слушали новости, Нинель возилась с Маратом.
— Господи, да что ж это за нелюди! Как можно с живым человеком такое вытворять…
Четыре рваных раны на теле, множество мелких порезов и крупных ожогов от кипящего масла, сквозное ранение бедра, минус мизинец и две фаланги безымянного пальца на левой руке и минус «восьмёрка» (это крайний зуб, если кто не в курсе) справа сверху. Промыла, обработала, что-то зашила, что-то залепила, вкатила по максимуму обезболивающее, буквально силком — пациент артачился, дескать, нельзя ему «плыть», надо быть в сознании.
— А от болевого шока загнуться не хочешь?! Лежи смирно и молчи, ты своё откомандовал.
Обработанный со всех сторон Марат был похож на мумию. Он наконец расслабился после мучительного марафона боли и страха и сразу же отключился, уснул беспокойным тревожным сном, периодически вздрагивая и бормоча:
— Я могу… Я справлюсь… Всё под контролем…
Да уж, досталось парню. Что ж там такое особо важное, что нужно было скрывать такой ценой? И что-то меня серые господа в этом плане озадачили: то ли у них не нашлось специалиста по наркоанализу, то ли слишком торопились, но в итоге сработали грубо, как мясники, и без результата.
— Можно его ненадолго оживить? — спросил Стёпа. — Надо обсудить ряд срочных вопросов.
— Будем кормить, тогда и обсудите, — сказала Нинель. — Мать там готовит, минут через десять-пятнадцать закончит. А пока пусть подремлет немного, надо алертность сбросить.
— Так это… Как он есть-то будет, после зуба? — проявил заботу Юра. — У него ж там всё распухло. Чем кормить будете, блинами? Может, ножом покрошить, мелко так…
— А вот это вас пусть не волнует, — строго сказала Нинель. — Кормить тяжело больных и раненных мы умеем, так что всё будет как надо.
После этого Нинель пошла к Ивану клянчить бинты из НЗ (почти вся наша перевязка ушла на Марата) — а мы остались одни и немного посекретничали.
Стёпа рассказал, что сейчас творится на Большой Земле.
Первое и главное (хотя это для кого как): доктор, Ольшанский и Гордеев живы. Они успели выбраться из города до тотальной блокады и теперь вовсю трудятся в составе Антикризисного Штаба, который, кстати, возглавляет наш шеф.
Как именно они там трудятся, Стёпа не сказал, но этот самый Штаб якобы с утра до ночи пашет не покладая рук и в лепёшку расшибается, чтобы побыстрее разрулить ситуацию с Городом.
Ага, заметно. Как всё было в самом начале, так и осталось. Разве что еды и горожан стало в разы меньше, трупов и пожарищ в разы больше, а так всё нормально.
Но кстати, для этого Штаба есть и хорошие новости!
В пределах Города не осталось ни одной бродячей собаки, и проехать тут можно только на транспорте с бульдозерным отвалом или на гусеничном ходу. Теперь, когда всё закончится, представителей Антикризисного Штаба никто не покусает и не задавит, и со статистикой ДТП будет полный ажур: два десятка тракторов и вездеходов на весь Город уж как-нибудь да разъедутся.
Тот факт, что старшие товарищи бросили меня на произвол судьбы и удрали при первой подвернувшейся возможности, меня нисколечко не покоробил. Тут, напомню, в первую же ночь рубанули разом всю связь, а сотрудников госслужб методично отлавливали и развешивали на фасадах гастрономов. Виселицы на центральной площади появились несколько позже, а в ту самую ночь и наутро следующего дня на этой площади шли кровопролитные бои за комплекс правительственных зданий. Так что гулять по Городу и расспрашивать боевые группы снующих там и сям вооруженных террористов: «А не видели ли тут такого славного мальчугана — Сашу Дорохова?» — сами понимаете, было как минимум некомфортно.
Я спросил, как Стёпа с Юрой собирались меня искать и что бы они делали, если бы я не пришёл на дачу Гордеева, допустим, в течение недели с момента их прибытия.
— Тогда бы мы знали, что ты погиб. И действовали бы самостоятельно.
— Без Резидента, — совершенно серьёзно, без подначки добавил Юра. — Но мы верили, что ты жив. Как-то чувствовалось… Ну в общем, было такое чувство. Не мог ты пропасть, зря, что ли, мы в тебя столько труда вложили?
Очень приятно. Без пафоса и иронии, сразу стало тепло на сердце, радостно и привольно, будто бы внезапно душа оттаяла после долгого ледяного плена.
Коллеги в меня верили! Верили, что я не пропаду, устроюсь, обрасту связями, вникну в обстановку и буду не просто «случайно выжившим», а как раз таки Резидентом, во всех отношениях полезным для общего дела.
Очень, очень приятно… Ради таких моментов стоит жить.
— То есть основная задача — встретиться с Резидентом, — уточнил я. — А дальше что? Что мы теперь будем делать?
— Нет, Резидент — это так, мимоходом. Будет — хорошо, не будет — и Бог с ним, обойдёмся. Вот она, Основная Задача. — Стёпа кивнул на вздрагивавшего во сне Марата. — Найти последнюю РГ,[3] которая зашла в Город пять дней назад и пропала.
Упс… А что-то я расчувствовался, слишком возомнил о себе…
— Так… А третий вариант вы почему исключили? То есть я жив, а в явке не бываю по другим причинам?
— По каким?
— Да мало ли? Например, потому что не вижу смысла.
— С чего бы это вдруг? — удивился Стёпа. — Явка же подписана.
— Чёрт, опять это «явка подписана»!!! Объясните мне в конце концов, что это за дрянь такая: «подпись», «сертификат» и прочая чертовщина!
Стёпа с Юрой переглянулись и синхронно прыснули — Марат вздрогнул во сне и забормотал: «Контроль… Контроль… Я выдержу…»
— Получается, он так и не понял? — сказал Юра.
— Получается так, — подтвердил Стёпа. — Но в принципе всё сделал интуитивно правильно.
— А и хорошо, что не понял, — сделал неожиданный вывод Юра. — Всё натурально получилось, естественно, и «стилет» его не расколол.
Стёпа в два счёта объяснил, что такое «сертификат явки» и почему я о нём ничего не знаю.
Видите ли, доктор у нас всю жизнь работал с разведчиками и всякими хитрыми шпионами. Вот и нахватался всяких гадостей, которые нормальным людям типа лейтенантов войск связи и даром не нужны, поскольку в их жизни и рутинной деятельности никогда не пригодятся. Стёпа с Юрой у нас взяты как раз из этих хитрых, Петрович тоже некоторое время провёл в интересной Службе, так что они в курсе, что почём, но сейчас это не суть важно.
Суть важно то, что при внезапном разделении группы, когда нет возможности связаться друг с другом для установки сигналов взаимодействия, специально для отсутствующего члена команды (в данном случае для меня) создаётся легко узнаваемый символ — в месте наиболее вероятного появления, на предмете обихода (при отсутствии такового — в специально подготовленном фрагменте интерьера или на местности), имеющем отношение к его хобби или профессиональной ориентации.
В нашем случае это была начертанная рукой доктора дата рождения Петровича на детском мольберте, а для вящей идентификации добавлено «à propos». Это сугубо докторское словечко, он частенько им пользуется, а его почерк мне прекрасно известен. Мольберт имеет прямое отношение к моему хобби, а то и будущей профессии, а в усадьбу Гордеева я должен был прийти, если останусь в живых, даже не на сто, а на тысячу процентов, что и случилось.
В общем, это символ, понятный только посвящённому. Он и называется «сертификат явки» или «подпись». Это сигнал, что данный дом, участок местности, район, страна, планета — отныне является действующей явкой и посвящённый должен регулярно сюда наведываться… нет, понятно, что не в саму явку, а в удобное для наблюдения за явкой место поблизости, и проверять, не оставил ли кто из остальных членов группы «отзыв», «комментарий» — так же легко узнаваемый знак, намекающий на возможную встречу.
Уфф… Аж взмок, пока слушал, вроде так всё просто, а с непривычки необычно и местами не совсем понятно. Хотелось задать ряд вопросов по разным нюансам, по тому же «отзыву», например, но Стёпа в завершение выдал такое, от чего я буквально подпрыгнул.
— В общем, Док был уверен, что ты обо всём догадаешься. Ты же у нас смышлёный мальчуган, вот они с Петровичем и решили, что ты до всего допрёшь своим умом.
