Виктор Доценко - Ученик Бешеного
Ладно, Задонский, можешь идти, — недовольно вздохнул Рокотов.
Хозяин кабинета, не проронив ни слова, смотрел то на своего приятеля, то на молодого сотрудника, и когда старший лейтенант вопросительно взглянул на него, согласно кивнул;
Иди, Леша, иди.
Я что‑то не так сделал? — жалобно спросил оперативник.
Все нормально, старлей! — попытался подбодрить его Рокотов, но не удержался и добавил: — Но на будущее прими совет: старайся никогда не упускать свидетелей происшествия, не говоря уже о таких, с недобрым взглядом. Тем более что ты наверняка не один был, верно?
За рулем водитель сидел: сержант Говоруйко. — Алексей потупил взгляд.
Запомнил совет товарища капитана? — спросил Евгений.
Так точно, товарищ майор!
Вот и хорошо, иди.
Есть! — Молодой оперативник четко повернулся на каблуках и вышел.
Ты думаешь, Костян, что этот мужик с тяжелым взглядом имеет какое‑то отношение к смерти Мордасовой?
Если и не непосредственно к смерти, то наверняка связан с теми, кто отправил ее на тот свет.
Снова предчувствие?
Нет, интуиция, — Константин криво улыбнулся.
Что дальше?
Пойдем к профессору Криницыну: может, он сообщит какие‑то полезные новости.
Они встали из‑за стола и направились к выходу. Но тут в дверь постучали, и в кабинет вновь заглянул старший лейтенант. На его лице сияла торжествующая улыбка.
Разрешите, товарищ майор?
Что‑то вспомнил, старлей? — спросил Константин.
Никак нет, товарищ капитан! — бодро возразил тот и протянул полароидный снимок хозяину кабинета: — Вот!
Майор взял его, внимательно вгляделся и сказал:
Я этого мужика не знаю… — протянул фотографию Рокотову.
На переднем плане снимка была внушительная фигура мужчины. От движения лицо смазалось — похоже, отвернулся быстро. Рядом виднелся край синей машины, какая‑то черная полоса пересекала снимок.
Это тот самый мужик, что с тяжелым взглядом? — поинтересовался Рокотов.
Так точно!
Кто его сфотографировал: твой водитель?
Да, сержант Говоруйко!
Где он?
За дверью.
Так зови его! — нетерпеливо приказал майор.
Сержант, зайди сюда, — открыв дверь, позвал старший лейтенант.
В кабинет вошел еще более молодой парнишка, на котором ладно сидела милицейская форма.
Сержант Говоруйко по вашему приказанию… — начал докладывать он, но майор остановил его:
Это что, твое хобби, сержант? — спросил он, кивнув на фотографию.
Никак нет! Я учусь на юридическом и пишу курсовую работу на тему «Задержание преступника в экстремальных условиях», для наглядности решил курсовую оформить фотографиями с места реальных событий. Вот и снимаю, на всякий случай. Я что‑то неправильно сделал?
Наоборот, очень здорово, что снимаешь! — отметил майор, но Рокотов добавил «перчику»:
Плохо только, что снимок неудачный. А почему ты именно этого мужчину решил сфотографировать?
Он так торопился уйти, что мне это показалось подозрительным, а когда увидел, что я его снимаю, то и вообще побежал. Хотел догнать его, но тот скрылся за углом, а когда я добежал туда, его там уже не оказалось. — Сержант с огорчением вздохнул. — Мужик этот на «Жигулях» четвертой модели умотал. Так рванул, что даже шины взвизгнули. А номер был грязью замазан…
Не огорчайся, сержант, мне кажется, из тебя отличный опер выйдет! — похвалил его Рокотов.
Спасибо, товарищ…
Капитан, — подсказал старший лейтенант.
Спасибо, товарищ капитан! — Он вытянулся по стойке «смирно». — Можно быть свободным, товарищ майор?
Да, иди… оба идите, — отпустил их хозяин кабинета и, когда они вышли, спросил: — Как думаешь, из нее можно что‑то вытянуть? — кивнул он на фотографию.
Насколько я разбираюсь в фото, вряд ли… У полароидных снимков слишком большая зернистость. Вот если бы сержант цифровой снимал…
Откуда студент пять сотен долларов наскребет? — с досадой произнес начальник.
Это я так… мечта идиота. Ну что, поедем в морг?
Поедем…
Когда они вошли в прозекторскую районного морга, профессор уже обследовал труп бедной женщины. Он настолько увлекся процессом, что даже не заметил вошедших. А может, просто не захотел отвлекаться.
Константин шепнул приятелю:
Подождем…
Ждать пришлось минут тридцать, после чего профессор поднял голову и обратил наконец внимание на наблюдавших за ним приятелей:
Костик… — Криницын нисколько не удивился, увидев здесь Рокотова. — Почему‑то я был уверен, что ты здесь появишься. Добрый день, товарищ майор.
Здравствуйте, Николай Самойлович.
Похоже, вам невтерпеж услышать, что я накопал, как вы обычно выражаетесь? — профессор лукаво улыбнулся. — Ну что можно сказать? Во- первых, женщина умерла от сердечной недостаточности, с точно такими же симптомами, как и твой Мордкович, Костик…
То есть вы хотите сказать, что оба случая очень похожи?
Как близнецы! Здоровый сосуд, незначительное покраснение на внутренней стенке, — а в результате — стеноз, недостаток кислорода…
А ее муж, как я прочитал в вашем заключении, скончался от кровоизлияния в мозг, — задумчиво проговорил Константин. — Что скажете не для протокола?
Если не для протокола, то и в твоем случае, и в двух других, чему ты, Костик, скорее всего, вряд ли удивишься, можно сказать, если, разумеется, не вдаваться в умные медицинские рассуждения, что у меня имеются весьма серьезные сомнения насчет наличия заболевания или какой‑либо травмы. Ни каких‑то вам ушибов, ни хронического течения болезни мною не обнаружено ни в одном случае. В первом случае, с Мордасовым, сосуд лопнул и вызвал обширное кровоизлияние в мозг, хотя и был он вполне дееспособным. Что произошло на самом деле? — Профессор развел руками. — Не имею ни малейшей догадки.
И все? — разочарованно спросил майор.
И все. — Профессор пожал плечами.
Николай Самойлович, извините, что спрашиваю об этом, вы тщательно осмотрели тела супругов?
Более чем, — нисколько не обиделся профессор, — говори прямо, что тебе нужно?
У женщины имеются на коже следы от инъекций?
Хочешь выяснить, не была ли она наркоманкой?
Уверен, что не была.
Ты прав, не была, но один прокол я обнаружил.
На шее? — неожиданно спросил Рокотов.
Пять баллов, молодой человек! — с удивлением и восхищением воскликнул профессор. — Прокол действительно на шее, с правой стороны, чуть ниже уха. А у ее мужа след прокола на сгибе локтя. Кстати, у нашего с тобой знакомого тоже был след прокола, — вспомнил профессор. — Если не изменяет память, на левом предплечье. Думаешь, это не просто совпадение?
Все может быть, уважаемый Николай Самойлович, все может быть, — задумчиво проговорил Константин…
Простившись с майором и с профессором, Рокотов поехал в свой офис, и в его голове постоянно
жужжала, словно надоедливая оса, одна и та же мысль: «У каждого погибшего — след от инъекции, а это не может быть случайным совпадением… У каждого погибшего — след от инъекции, а это не может быть простым совпадением…»
Тем не менее настойчиво стучалась и другая: мысль о непонятном мужчине…
Он быстро набрал телефон своего приятеля.
Слушай, Жека, поручи‑ка своим Шерлокам Холмсам поспрашать тех, кто оказался очевидцем смерти вдовы: вдруг кто‑то знает того мужика, — попросил он.
С тяжелым взглядом? — без особого воодушевления проговорил майор. — Все равно что иголку в стоге сена искать.
А вдруг…
Вдруг только чирей вскакивает, да и то простудиться нужно.
А начальство? — намекнул Константин.
Ну, хорошо. Хорошо. Нагружу твоих знакомых: старлея и сержанта.
Да, и попроси их выяснить у родственников, может, домашний врач у Мордасовых был: обращались ли усопшие к медикам незадолго до смерти? И делали ли они какие‑нибудь уколы?
Ну и нагрузил ты их… Ладно, пусть потрудятся на благо родного начальника. Тебе на мобильник или домой звонить?
В офис или на мобильник.
А что ты собираешься предпринять?
Размышлять, дорогой, раз–мы–шлять. Желаю удачи!
Приехав в офис, Рокотов позвонил Ростовскому:
Привет, Андрюша!
Привет! Никаких новостей, — сразу ответил тот, уверенный, что Константин ради этого и позвонил.
Я знаю, — сказал Рокотов. — Звоню по другому поводу: сними ребят с охраны.
Что, вышел на заказчика?
Пока нет.
Деньги кончились? — съязвил тот.
Не угадал. Закончились проблемы у наших клиентов…
Не понял?
Долго объяснять, а если коротко, то наш противник овладел тем, из‑за чего пас бедную вдову с дочкой.
Выходит, закончилась наша работа, — не скрывая огорчения, заключил Ростовский.
Ни в коем случае! Это означает, что охрану снимаем, но работу продолжаем. Когда сможешь подъехать ко мне?
Хоть сейчас.
