Данил Корецкий - Допрос с пристрастием
— Держи! — Лис вынул из пластикового пакета две бутылки пива.
— Ух, ты! — Сорвав пробки, Леший залпом выпил их одну за другой. Потом вытер ладонью влажный рот и перевел дух, прислушиваясь к своему организму. Ему заметно полегчало.
— Ну, спасибо, Михалыч, выручил! Откуда узнал, что трубы горят?
— Я ведь все знаю, — усмехнулся Лис.
— Это точно…
Леший засуетился, похлопал себя по карманам.
— На, держи. — Он протянул купленные у Батона мобильники.
— Заряженные? Сколько отдал?
— Тысячу.
— Чего-то многовато. — Лис достал деньги. Клоп пожал плечами.
— Откуда я знаю? Тут вон даже доллар скачет вверх-вниз.
Лис усмехнулся еще раз.
— Доллар, говоришь? Ну-ну… Надо будет тебя на биржу устроить!
Леший отмахнулся.
— Хватит шутки шутить. Слушай сюда… Помнишь, ты говорил, кто-то баб насилует? Так вот Черкес вчера какую-то пургу гнал про это дело…
— Что-то конкретное?
— Не-е. Мол, приведу к тебе, разложу, криков не услышат, а если что — отправлю в Дон купаться…
— Ясно, — кивнул Лис. — Все?
— Нет. Сопляки продуктовую палатку на набережной «поставили». У них там какой-то Шкет за старшего. Водка, консервы, сыр, колбаса…
— Колбаса, это, конечно, важно… Из-за колбасы такая срочность?
— Нет, — упрямо помотал головой агент. — Есть такой Зема, он с Богатяновскими трется. Так вот у него появился ствол с глушаком. Новенький. Пушка черная, глушак белый, блестящий. Батон видел, да и в «Раке» многие видели, Зема по пьянке пацанов пугал…
— Вот это другое дело, Петруччо! — оживился Лис. — А ты мне про колбасу да всякие фантазии… Это ты молодец!
Скрывая улыбку, Леший опустил голову. Похвала куратора была ему всегда приятна.
— Да, Батон мне делюгу подогнал. Вроде с домушниками. Завтра тереть будем.
— Значит, слушай меня внимательно, — деловито произнес Лис. — По квартире я тебе даю наводку: улица Зенитная, 15, квартира 8. Запомнишь? Там много добра должно быть, бабла. А меня интресует информация в ноутбуке — знаешь, что это? Такой компьютер маленький, плоский, как книга открывается. Знаешь?
— Видал, — не очень уверенно сказал Клоп. — Только я с ними не того…
— Тебе и не надо ничего с ним делать. Просто возьми и принеси мне. И документы, какие найдешь. Это моя доля за наводку, понял?
Клоп усмехнулся.
— Понял. Затейник ты, Михалыч…
— Теперь дальше. Найди этого Зему, потрись с ним, убедись, что ствол у него действительно есть. Попроси подержать, если получится — шмальни в землю или в дерево, а потом пулю аккуратно выковыряй, только чтобы не поцарапать… Попробуй узнать — где он взял пушку. Только аккуратно…
— Не учи ученого, — сказал Леший. — Они ведь меня на куски резать будут…
— Ладно, ладно… А что про беспредельное мочилово? Леший пожал плечами.
— Ничего. Я не выспрашивал, пацаны не болтали. Да они сами не в курсах. Не их уровень…
— О как? — Лис щелкнул языком. — Красиво говоришь, Петруччо… Уровень… Надо же!
— Это мне Север сказал. Они в «Рак» собирались, ну и я подписался, а он головой покачал:
«Нет, братан, это не твой уровень. Там и люди другие, и хавка тебе непривычная, и бухло. Да и прикид твой не годится… Ты, — говорит, — в прошлом веке остался. Иди в пивняк на Крепостной, там все как раньше…»
— Ну и что? — заинтересовался Лис. — Ты обиделся? Ветер накатил очередной порцией резкой вони. Леший длинно сплюнул.
— Во-первых, не обиделся, а огорчился. Ты что, Михалыч, не знаешь, что с обиженными делают?
— Точно, это я косяк упорол, — покаялся Лис. — Но огорчился, вижу, конкретно?
— Да нет. Правду Север сказал. Раньше все воры были одинаковы. На трамваях ездили, в кильдюмах ночевали, «закон» блюли, в общак отстегивали… А теперь одни в дворцах живут, да на «мерсах» раскатывают, а другие так и ждут трамвайчика… Неправильно все это!
— Не бери в голову, Петруччо! Я тебе форму подарю, ты сразу и поднимешься! — засмеялся Лис, чтобы разрядить тягостную атмосферу. Куратор должен оказывать агенту психологическую помощь, поддержку и освобождать от угрызений совести и тягостных мыслей.
Но Леший только потряс понурой сивой головой.
— И опять не так, Михалыч! Что толку с твоей формы? Теперь даже тебя с твоей подполковничьей ксивой к Северу в дом не пустят, если без ОМОНа придешь!
— Ну-ну, меня-то пока везде пускают!
Лис потер виски и глубоко вздохнул. Сеанс психотерапии не вытанцовывался.
— А вообще ты прав, Петруччо. Все как-то наперекосяк пошло… Только давай ближе к теме, а то ты с нее все соскочить норовишь. Валят наших бизнесменов одного за другим. Кто это делает?
— Да какая разница, Михалыч? Это Тиходонец бизнесмен? Да он первый рогомет, беспредельщик! Пусть их хоть всех перемочат! Только воздух чище…
Тусклый равнодушный голос Лешего слился с ветром и улетел куда-то за забор, к гниющим рыбным отходам.
Коренев присел на корточки. Его взгляд требовательно уперся в блеклые усталые глаза осведомителя.
— Не будет воздух чище, — тихо сказал он. — Не будет. Веришь?
Леший попробовал отвернуться, но не вышло. Куда кролику отвернуться от гипнотизирующего взгляда удава? Во взгляде и голосе, во всем облике Лиса был такой магнетизм, что по его приказу опытный вор, как мальчишка, мог пойти и в огонь, и в воду. Такой волей обладали паханы старой закалки, которые взглядом и негромким голосом разгоняли толпу бунтующих, жаждущих крови зэков.
— Тебе верю. — Он потянулся к вороту старого, потертого свитера. Словно тот давил на горло, не пуская воздух в легкие. — Ты меня давно мог сдать и медальку на грудь повесить. А за тех псов, что я у ИБС мочканул, — так и орден. И что я тебе десять лет верой и правдой служил — не посмотрел бы. Наверное, любой бы сдал… Перешагнули бы через «дятла»…
Леший с натугой выдавил последние слова и уставился в землю. Будто под коркой из грязи, бутылочных осколков и раздавленных окурков скрывался философский камень, дающий ответы на любые, даже самые сложные вопросы.
— Ладно, ладно, Петруччо, ты чего? — Лис поднялся, похлопал агента по плечу.
Он помнил, как выводил Лешего из той истории: подменил личное дело, вклеил другую фотографию, подложил чужие «пальчики»… Должностной подлог — вот как это называется! Всплыло бы — и его за милую душу посадили рядом с Лешим! Но по сути агент быт прав! Он в одиночку завалил двух матерых убийц, которые хотели с ним расправиться! Они бы до сих пор жировали на свободе, да если б и залетели, то кантовались бы на пожизненной зоне, жрали, ссали, дышали, дрочили, писали жалобы и помиловки… Если бы не встретились в подворотне со старым вором, которого по беспредельной глупости и наглости не смогли правильно оценить…[22]
— Ты душу не рви. За тех уродов никого бы не посадили. К тому же — элементы самообороны, адвоката я бы тебе подогнал…
Но Леший в ответ улыбаться не стал, напротив — жестко свел брови.
— Ты мне не вкручивай. С моей биографией — двадцать лет, и к бабке не ходи! Я же сказал, тебе — верю.
И просьбу твою помню, насчет последних мокрух. Только стремно лезть в это дело за каких-то барыг. Завалили, ну и хрен с ними…
Лис не дал ему договорить, резко рубанув рукой воздух:
— Ты послушай меня, Петруччо! А то говоришь: «верю», а сам суетишься, как шлюха под клиентом! Ты не за барыг подписываешься. А против беспредела! Знаешь, как мужа с женой у стекольного завода завалили? Молчишь? А я тебе расскажу! Им обоим по сорок пять лет было. Дети хорошие, подростки, мальчик и девочка. И всю жизнь работали, пахали с утра до ночи! Не воровали, не грабили, не мошенничали. Просто талант у них был: из стекла картины делали. Такие, что сердце радовалось. На их заводе человек двести работали. Хорошо зарабатывали, семьи содержали, родителям старым помогали. Жили как люди, радовались. А потом их из автомата — раз! И все! Лежат в новых плащах, а плащи в дырках от пуль… Какие они барыги?!
Последний яростный хрип прокатился над Лешим, словно вдавливая его в землю. Он тоже поднялся, отряхнулся, почесал затылок.
— Ты, Михалыч, не кипятись. Я не за барыг, я за тебя подписываюсь. Попробую, разворошу эту тему, может, и выплывет что…
* * *В советские времена единственный в Тиходонске пивбар «Актер» был очень популярным местом, может, потому, что выгодно отличался от разбросанных тут и там открытых пивнушек. Располагался он в первом этаже изрядно обветшавшего Дома актеров, здесь были высокие цены, зато подавали неразбавленное пиво, а из-под полы и вяленую рыбу, повсеместно запрещенную по санитарным соображениям. К тому же ходили слухи, что иногда сюда заглядывают артисты драмтеатра, которые якобы все еще жили в этом доме. Неизвестно, что больше привлекало публику, но здесь всегда стояла очередь, и, хотя советскую Россию очередями не удивишь, это все же было определенным показателем. Потом наступили новые времена, шикарно отделанные пивбары расплодились, как грибы, появились пивные рестораны, и даже пивная библиотека, а «Актер» остался таким же, как раньше, только пивные кружки сменили большие пластиковые стаканы. Он превратился в заурядный недорогой пивняк, и контингент посетителей был соответствующим.
