Роберт Крейс - Сторож (в сокращении)
Машины, стоявшие впереди, уже уехали. Сзади громко загудели клаксоны, Пайк скользнул внутрь машины.
Питман спросил:
— Пайк?
— Вперед!
В глазах у Питмана блеснул гнев:
— Я федеральный агент. Вы не можете…
Пайк с силой ударил его пистолетом по лбу, ухватился за руль и понесся на зеленый свет.
Когда Питман очнулся, «форд» стоял под мостом Первой улицы, на самом берегу реки Лос-Анджелес. Сюда свозили собранные в городе машины, оставленные в запрещенных для парковки местах, тут они и стояли ровными рядами, ожидая своих владельцев. До машины Коула отсюда было около восьми кварталов.
Питман рывком выпрямился, собираясь выскочить из машины, однако Пайк уже успел прикрутить его руки к рулю пластиковыми шнурами.
— Какого дьявола вы себе позволяете, Пайк? Выпустите меня!
Лоб у Питмана был рассечен, лицо покрывала корочка подсохшей крови. Пайк смотрел на него, держа на коленях пистолет.
— Вы напали на федерального служащего, — сказал Питман. — Похитили меня! Вы по уши в дерьме, Пайк. Это нарушение сразу нескольких федеральных законов!
— Хали Ванич, — произнес Пайк. — Известный террорист.
— Я не желаю о нем говорить!
Пайк приподнял «кимбер», наставил его на Питмана:
— Либо мы поговорим о нем, либо вы умрете.
— Я федеральный агент! Вы не посмеете убить федерального агента!
Пайк спокойно кивнул:
— Если понадобится, убью.
— Господи!
Пайк, незадолго до этого обшаривший карманы Питмана, поднял перед собой его значок:
— Кинги вас никогда не интересовали, Питман. Вас интересовал Ванич. Вы навели террориста на девушку, чтобы поймать его. Или защитить.
— Вы сошли с ума. Я не собирался его защищать.
— Вы сказали ей, что Хали Ванич — это Алекс Миш.
— Нам нужно было обезопасить наше дело.
— Вы сказали ей, что Миш пытается убить ее, чтобы защитить Кингов и его деньги, вложенные ими во что-то, но Кинги были уже мертвы. Защищать их было поздно.
— До вчерашнего дня мы ничего не знали об их смерти, Пайк!
— Так зачем же Ваничу было ее убивать? Я думаю, это вы, чтобы помочь Ваничу, убили Кингов и наводили его на девушку.
Пайк снова поднял пистолет, и Питман задергался, натягивая пластиковые путы. В глазах у него бился безумный страх попавшего в силки кролика.
— Мы не знали! Клянусь Богом, это правда! Нам было известно только одно — у Ванича и Кинга есть общие дела, но до самого столкновения машин мы не знали, что он в Лос-Анджелесе. Загляните в багажник, там лежит мой кейс. Я говорю правду…
Пайк вгляделся в Питмана, понял, что тот действительно говорит правду, взял ключи и открыл багажник. Кейс оказался запертым. Пайк вернулся с ним на переднее сиденье, взрезал крышку кейса ножом. Внутри без особого порядка лежали письма, меморандумы и папки с логотипами министерства юстиции и министерства внутренней безопасности.
— Стало быть, к Агентству по борьбе с организованной преступностью вы отношения не имеете, — сказал Пайк.
— Я работаю в министерстве внутренней безопасности. Посмотрите мои записи…
— Заткнитесь, Питман.
Пайк увидел памятные записки, касающиеся финансовых операций и слежки за Кингами, а с ними и другие — относительно связей Ванича с Бароне и иными названными и неназванными третьими сторонами из Южной Америки.
Он читал эти меморандумы, пока не усвоил всего, что в них содержалось, затем поднял взгляд на Питмана:
— Ванич зарабатывает деньги для террористов.
Питман кивнул:
— Говоря коротко — да. Самый большой источник финансирования организованного террора — это, если не считать дотаций со стороны государств Ближнего Востока, наркотики. Они покупают их, продают, вкладывают в них средства и получают прибыль. Это очень богатые негодяи. Не сумасшедшие, которые подрываются на собственных бомбах, — крупные организации. Как и любая другая военная машина планеты, они питаются деньгами и хотят получать их все больше и больше. Этим и занимается Ванич. Он их инвестиционный банкир. Вкладывает их деньги, получает прибыль, а затем скармливает ее машине.
— Через Кингов.
— Разнообразие вложений уменьшает их риск. Кинги отлично работали с недвижимостью, и Ванич вложил через них сто двадцать миллионов долларов — шестьдесят было получено от картелей, другие шестьдесят — прямиком из зоны военных действий. Мое задание состояло в том, чтобы найти эти деньги.
— И где они?
— Не знаю. Кинги перевели их на заграничный счет, но деньги в тот же день ушли с него, а куда — нам не известно. Может быть, поэтому Ванич их и убил. Хотел вернуть деньги.
— Выходит, все дело в недвижимости?
Питман рассмеялся, коротко и цинично:
— Все, что происходит в сегодняшнем мире, связано с недвижимостью, Пайк.
Пайк смотрел на Питмана и думал о прятавшейся в доме, что стоит в Эхо-Парке, Ларкин.
— Так почему же Ванич пытается убить ее?
— Я не знаю. Думал, что знаю. Считал, что все дело в Кингах. Я не знал, что Ванич будет пытаться убить ее.
— Вам следовало сказать ее людям, с кем они имеют дело.
Питман, похоже, не сразу понял, о чем говорит Пайк, но затем помотал головой:
— Я и сказал. Они знали, что это Ванич. Девушка не знала, но ее отец знал. Он попросил нас ничего ей не говорить. Мы устроили совещание на этот счет, Пайк, — ее отец, адвокат отца, наши люди. Мы не хотели настраивать против себя свидетельницу, которая согласилась сотрудничать с нами. Баркли сказал, что на нее положиться нельзя. Он и его адвокат посоветовали нам не говорить ей о Ваниче, пока она не начнет давать показания.
— Посоветовали? Отец девушки солгал ей?
— Она — особа не из самых стабильных. Любит привлекать к себе внимание.
Пайк почувствовал, как его пробирает дрожь — несмотря на то, что утро стояло теплое. Перед его внутренним взором мелькнула Ларкин, какой она была прошлым вечером — отчаянно стремившейся предостеречь отца. Требовавшей этого.
— Она же чокнутая, приятель, — сказал Питман. — Вы уже должны были понять это.
Пайк снова посмотрел на значок Питмана. И вспомнил о своем значке. Пайк пожертвовал им, чтобы помочь семье Возняка. Он любил свой значок и все, что тот олицетворял, однако семью Возняка любил сильнее. Семьи нуждаются в защите.
— Она всего лишь хотела сделать то, что считала правильным, — сказал Пайк.
Он спрятал пистолет:
— Ладно, мы закончили.
Питман натянул удерживавшие его руки шнуры.
— Разрежьте их, Пайк. И верните девушку домой. Мы сумеем ее защитить, а вы, может быть, даже поможете нам с Ваничем.
Пайк открыл дверцу машины:
— Вы привязаны к рулю. Вы и себя-то защитить не способны.
И он вылез из машины, забрав с собой ключи и значок.
Питман, поняв, что Пайк собирается уйти, задергался:
— Что вы делаете?
Пайк зашвырнул значок Питмана в реку.
— Только не значок! Пайк…
Тот отправил следом за значком и ключи.
— Пайк!
Но Пайк ушел, ни разу не обернувшись.
По дороге к девушке Коул заехал в свой офис, чтобы забрать распечатки вызовов. Знакомая из телефонной компании прислала ему по факсу двадцать шесть страниц со списками входящих и исходящих вызовов. Некоторые из связанных с ними номеров удалось идентифицировать. Коулу нужно было рассортировать эти номера, и тут ему могла помочь Ларкин. Девушка Коулу нравилась — занятная, умная, да еще и шуткам его смеется. Полный комплект, лучшего и желать не приходится.
Когда он вошел в дом, Ларкин лежала на диване, глядя в телевизор и слушая «ай-под».
— Как вам удается смотреть телевизор и одновременно слушать музыку? — поинтересовался Коул.
Она подкрутила регулятор «ай-пода»:
— А скажите, после 1980-го музыку писать совсем перестали?
— Мне требуется ваша помощь.
Она села, явно заинтересовавшись:
— С чем?
— С номерами телефонов. Нужно построить что-то вроде дерева звонков, которые делались с найденных Пайком телефонов и поступали на них. Мы будем отслеживать вызовы от одного телефона к другому, пока не определим человека, способного помочь отыскать Ванича.
Он усадил Ларкин за стол, выдал ей список номеров, указал те, что принадлежали Хорхе, Луису и человеку, который, как они полагали, и был Хали Ваничем. Объяснив ей, что нужно сделать, он уселся со своим сотовым на диван. Этим утром пришло сообщение от Марлы — дом 18187 принадлежал «Семейному трасту Таннеров», который владел и еще кое-какой крупной коммерческой недвижимостью, расположенной в центре Лос-Анджелеса, причем вся она была теперь выставлена на продажу. Дом 18187 был куплен доктором Уильямом Таннером в 1968-м, а в 1975-м дом стал собственностью трастового фонда. Руководила фондом старшая дочь Таннера, миссис Элизабет Литтл, она же осуществляла надзор за продажей недвижимости. Марла прислала Коулу и номера телефонов жившей в Брентвуде Элизабет Литтл.
