Сергей Донской - Второй после президента
Совершив торжественный облет Владивостока, лайнер сделал плавный разворот и двинулся в обратном направлении, заходя на посадочную полосу.
Грин был почти что на месте. Завтра ему предстоял утомительный день, посвященный бесконечному заседанию в комиссии, но сегодня он был относительно свободен. Прихватив с багажной полки сумку, Глеб влился в поток пассажиров и спустился по трапу. После девяти часов, проведенных в самолете, дальневосточный воздух казался восхитительно свежим. Впечатление не портил даже запах жареной рыбы, примешивающийся к прочим ароматам.
Выбравшись на площадь перед аэровокзалом и как следует надышавшись полной грудью, Грин сел в присланную за ним машину. Не поддержав ни одну из тем, затронутых словоохотливым водителем, он предпочел молча смотреть в окно. По местным дорогам разъезжали преимущественно японские машины, среди которых преобладали прямоугольные «Тойоты». К счастью, среди пешеходов пока что не доминировали ярко выраженные азиаты.
При всей своей живописности, шоссе, петляющее между сопками, было раздолбано, как прифронтовая дорога. Автомобиль то подпрыгивал на ухабах, то проваливался в рытвины, нещадно скрежеща всеми своими деталями.
Когда они добрались до центра Владивостока, Грин попросил водителя остановиться и с неимоверным облегчением выбрался из машины. Ему захотелось пройтись пешком.
В общем и целом город производил приятное впечатление. То и дело по пути попадались такие солидные, такие пузатые дореволюционные особнячки, что, казалось, вот-вот из окошка выглянет бородатый купец с зализанными на прямой пробор волосьями и с блюдцем дымящегося чая на растопыренных пальцах. Золотые петушки на крышах, гипсовые львы у подъездов и бесчисленные мемориальные доски отлично уживались с рекламными щитами, кучами мусора и ларьками, набитыми под завязку всякой заморской всячиной.
Напротив гостиницы Грин задержался, привлеченный толчеей и шумихой возле какого-то псевдоантичного портика с колоннами. Здесь митинговали. Сыр-бор разгорелся из-за оскверненного флага Владивостока, развевающегося над сооружением. Неизвестный художник пририсовал геральдическому тигру внушительный детородный орган явно человеческого происхождения. Митингующие кипели праведным гневом. Один из них, еще не старый, но почему-то с окладистой седой бородой, тыкал пальцем в колонны, исписанные красными иероглифами, и призывал беспощадно расправляться с китайскими хунганями. Словечко звучало не хуже, чем достопамятное «хунвейбины».
Хмыкнув, Грин выбрался из редкой толпы и отправился устраиваться на ночлег.
Вечерело. Вход в гостиницу напоминал длиннющий аквариум с горделивой надписью на английском языке, свидетельствующей, что это никакой не аквариум, а «Hotel Vladivostok».
Зарезервированный для Грина люкс слегка попахивал средством для уничтожения тараканов и самими тараканами, обзаведшимися иммунитетом от всевозможных ядохимикатов, однако в общем и целом производил благоприятное впечатление. Включив телевизор, Глеб наткнулся на несколько китайских программ подряд и высунулся в окно, чтобы полюбоваться видом на Амурский залив. Точнее, это была бухта Золотой Рог, где, если верить преданиям, водился Голубой Трепанг, приносящий счастье всем, кто его увидит. Грин преданиям не верил, о существовании волшебного трепанга не подозревал, а потому просто пялился на освещенное закатным солнцем море, на белоснежные черточки далеких пароходов и такие же белоснежные штришки парусов. Несмотря на то что по календарю значилась весна, воздух был теплым, влажным и душным. Набережная была многолюдна; в толпе выделялись фигурки длинноногих девушек, то ли по-летнему одетых, то ли по-летнему раздетых, сразу не разберешь.
Во Владивосток незаметно вкрадывался весенний вечер, такой же неизбежный, как последующая ночь, утро нового дня, сам день и очередной вечер. Никто из смертных не властен был остановить этот бесконечный круговорот, начавшийся задолго до появления человечества и призванный совершаться еще мириады раз, покуда никаких людей на Земле уже не останется. Пока что они существовали и вели себя так, словно кто-то гарантировал им если не бессмертие, то вечность.
Но разве существует вечность в мире, подчиненном законам времени?
Отвергая смехотворность такого предположения, с рейда, где стояли военные корабли, донесся серебристый перезвон склянок. Взглянув на часы, Грин побрился, переоделся и покинул гостиницу.
Для начала он прогулялся по многолюдной набережной, пропахшей шашлычным дымом, поглазел на несостоявшихся артистов, горланящих под караоке. Решив, что это слишком трудное испытание для его нервной системы, Грин двинулся дальше. Улицы, сбегающие к морю, носили специфические названия: Морская, Матросская, Флотская, Корабельная. Подтверждая прописную истину о том, что во Владивостоке, как и в любом другом портовом городе, «матросскому роду нет переводу», навстречу Глебу то и дело попадались моряки. Трезвые и подвыпившие, компаниями и поодиночке, они излучали неповторимую залихватскую ауру.
Фиолетовые сумерки, а потом и бархатно-черная ночь, окутывшие невзрачные пятиэтажки, таили в себе нечто волшебное, колдовское. Огни пароходов в бухте были неотличимы от дробящихся отражений мириадов звезд. Перекусив в уличной забегаловке, Грин не устоял перед искушением прокатиться на фуникулере, напоминающем обычный трамвайчик, скользящий по проводам. Трудно было поверить, что со времен Хрущева эта кроха перевезла более 75 миллионов пассажиров, но табличка на смотровой площадке утверждала так, и не было оснований ей не верить. Любуясь видом на крутолобые темные сопки, припавшие к морю, Глеб прислушивался к басовитым рыканиям парохода, звучавшим хрипло, как кашель простуженного боцмана. Потом в ночи раздался хрустально-чистый, высокий перезвон корабельной рынды. Было ровно одиннадцать часов ночи, и Грин заспешил к вагончику фуникулера. В этот момент он чувствовал себя обыкновенным туристом, мечтающим о том моменте, когда его голова соприкоснется со свежей наволочкой подушки.
Когда он возвратился в свой номер, в гостинице было безлюдно и тихо. За окном расстилалась бухта, позолоченная лунной дорожкой. Казалось, она наполнена не морской водой, а вязким черным мазутом, застывшим неподвижно в безветренной ночи. Корабли на рейде погасили почти все бортовые огни, отчего создавалось впечатление полной безжизненности пейзажа. Планета словно вымерла, оставшись один на один с бездонным космосом.
Прежде чем лечь спать, Грин отправился в ванную комнату. Подмигнув своему отражению, он разделся и открутил оба крана, регулируя температуру воды. Громыхание струи, ударившей в дно ванной, заглушило слабый шорох в покинутом номере.
Из-под кровати выбрались две по-кошачьи гибких человеческих фигуры и, бесшумно ступая по ковровому покрытию, прокрались к открытой двери.
Грин включил душ, отчего гулкий шум водяной струи сменился шипением и плеском. Перенес левую ногу через бортик ванны. Неприятное ощущение чужого пристального взгляда заставило его оглянуться. Черная фигура, застывшая в дверном проеме, пришла в движение. Грин увидел рифленую подошву кроссовки, летящей прямо в лицо, но не успел ни заслониться, ни увернуться.
Бац! Ослепительная вспышка в мозгу помешала разглядеть, с кем он имеет дело. Выверенный удар в правую скулу швырнул Грина на кафельную стену. Неудобная поза, в которой он стоял в момент нападения, не позволила занять оборонительную позицию. Страдая от ощущения своей беспомощности и наготы, Грин упал на одно колено. Он еще пытался сохранить равновесие, когда мощный удар в висок опрокинул его навзничь. Потревоженный душевой шланг свился в никелированную петлю, разогнулся и выбросил вверх холодный водяной хвост. Со стороны он казался более живым, чем неподвижно лежащий Грин.
Он пришел в себя от дуновения свежего воздуха, когда его, скованного наручниками, погружали в неприметный «Нисан Патрол». Было темно. В окружающих домах почти не было светящихся окон. По пустынной улице не проносились машины, пешеходы словно вымерли. Пахло далеким дождем.
Китайцы, сопровождающие Грина, не произнесли ни слова, но в том, что это были именно китайцы, он не сомневался. «Не надо было отказываться от охраны», – запоздало подумал он.
– Не бойся, – сказал тот, который сидел за рулем, неприятно коверкая русскую речь. – Если будешь вести себя хорошо, то скоро увидишь рассвет.
– А закат? – мрачно спросил Грин, бряцая оковами на руках и ногах.
– Может быть, – сказал китаец, сидящий рядом.
– Как вам удалось вынести меня из гостиницы?
– Это обошлось нам в пятьсот долларов, – признался китаец. – Полицейские на дорогах берут меньше, так что не кричи и не зови на помощь. Денег у нас хватит.
– А вот здоровья у тебя может не хватить, – закончил мысль водитель.
