Илья Рясной - Белый легион: Террор не пройдет!
Алла побывала в офисе, двинула домой. Теперь поднимается на лифте…
— Ты смотри, что это за явление, — ткнул Атаман в экран. На него сейчас сбрасывалось изображение с видеокамеры, установленной за вентиляционной решеткой на лестничной площадке.
По лестнице спускался один из представителей конкурирующей фирмы, для солидности нацепивший на нос очки и вперившийся в какую-то книгу. Интересно, он читать умеет и не держит ли книжку вверх ногами?
— Черт, не завалил бы «Принцессу»! — заерзал на сиденье Атаман.
— Не завалит, — сказал Глеб, нервно побарабанив пальцами по мягкой панели. — Она им не нужна. Им нужен Гурвич.
— Ты смотри!
Было видно, как худощавый парень умело отключил бизнесвумен и захлопнул за собой дверь.
— Молоток. Классно сработал, — оценил Атаман.
— Они перешли к активным действиям, — удовлетворенно отметил Глеб.
— Решили не ждать у моря погоды.
— Значит, ресурсы у них ограничены.
— Во всяком случае поменьше, чем у нас… Теперь наш ход, Глеб. Как работаем?
— Пока наблюдаем. — Глеб переключил изображение на другие камеры, установленные на подступах к дому. — Чую, сейчас еще появятся гости…
Ждать долго не пришлось. Двое молодых уверенных ребят, одетых в длинные кожаные плащи, прошли в подъезд. Поднялись на лифте на восьмой этаж. Дверь квартиры Аллы услужливо распахнулась. Они юркнули внутрь.
— Так, компания в сборе, — потер руки Атаман. — Сейчас услышим, что они хотят от «Принцессы»…
Слышимость была не слишком, с шорохом помех, однако слова можно бьшо различить без труда. Технари постарались и установили необходимую аппаратуру без проникновения в квартиру Аллы. Это гораздо сложнее и дороже, чем просто сунуть «жучок», но приходилось считаться с ситуацией.
Как и ожидал Глеб, началось все с разговора по душам. То есть слышались пощечины, прикрикивания и угрозы.
— Порежу, сучка… Говори!
— Я не знаю, где он.
— Сдохнешь же, падла…
— Я правда не знаю!
— Говори, сука помойная! Хрясь, шлеп…
— Забьют девку, — с сожалением произнес Атаман.
— Пока ничем ей помочь не можем, — нахмурился Глеб.
Ему совершенно не улыбалось сидеть спокойно и слушать, как изничтожают человека. Но поделать они действительно ничего не могли. Он знал, что убивать заложницу сейчас не будут. Пока нет Гурвича. Вот если он нарисуется, тогда дело другое…
Глеб начал раздавать указания:
— Пятый, Восьмой. Прошвырнитесь по окрестностям. Может, нащупаете наблюдателей. Не лезьте на рожон… Третий, Одиннадцатый, на позиции. Готовность — единица…
Разборка в квартире между тем шла своим ходом.
— Он тебе звонил?
— Нет!
— Я же вижу, тварь бесстыжая, ты мне на уши помои льешь… Говори, падла! Ну! Хрясь. Бум!
— Он звонил мне на работу… Еще несколько ударов.
— Это чтобы не врала, шалава! Говори все, не стесняясь, как врачу!
— Со мной он не разговаривал. Девчонкам просил передать.
— И что он просил передать?
— Что медвежонок сегодня появится…
Женский всхлип.
— Кто такой медвежонок?
— Он.
— Почему медвежонок?
— Потому что плюшевый.
— Голубки воркуют, — послышался более тонкий голос. — Может, это любовь, Майкл?
— Нашли друг друга. Хер и подпруга… Когда появится твой пещерный медведь?
— Он не сказал.
— Будем ждать… Если врешь — накажем, крыса серая…
Глеб кивнул:
— Уже кое-что…
И уперся в экран, увидев там кое-что интересное.
— Первый. Видишь, человек в подъезд зашел?
— Вижу. Бомж бомжом.
— Вот именно, — сказал Глеб.
Бомжатский прикид — один из лучших способов маскировки. Обращают внимание на бомжей не больше, чем на бродячих собак.
Новый субъект сел в лифт. Доехал до седьмого этажа.
— Смотри, — напрягся Атаман. — Неужели туда?
— Посмотрим. — У Глеба было пьянящее чувство, как у профессионального игрока в покер, которому идет на руки хорошая карта и наклевывается крупный куш. — Все интереснее…
Новое действующее лицо пешком поднялось еще на один этаж и направилось прямо к дверям квартиры номер двадцать восемь.
— Наш человек, — с удовлетворением заключил Глеб.
Бомж позвонил в дверь.
— А там уже готов комитет по приему гостей, — Атаман похлопал себя по карману, потянулся за сигаретой, но, покосившись на Глеба, сунул ее обратно.
Дверь отрылась. Как пылесосом туда втянуло нового гостя.
— Лежи, сука!
— Да вы чего, мужики?!
— Ты к кому, петух гамбургский, прилетел?
— Вы менты, да?
— Коля, он нас обзывает.
— Мужики, не бейте… У, бля! У меня у самого две ходки. Свой я!
— Он нас еще больше оскорбляет, Майкл. Опять удары.
— Я не при делах, да!
— Ты к кому пришел?
— Баба тут должна быть.
— Какая баба?
— Алка какая-то.
— Вон та, что ли?
— А я не знаю!
— И что ты от нее хотел?
— Меня мужик прислал.
— И чего?
— Сказал, пакет у нее взять…
— Слышь, курва, чего тебе твой хахаль оставлял? — на этот раз таинственный Майкл обращался к Алле.
— Пакет, — всхлипнула Алла.
— Сопли подбери! Где пакет?
— На балконе!
— Где?!
— В старой стиральной машине.
— Ты, доходяга, куда мужику должен был принести пакет?
— На остановку.
— Где?
— У строймагазина!
— Как он выглядел?
— Такой курчавый. Здоровый. Сто рублей пообещал! И мобильник в придачу дал.
— Какой мобильник?
— Вон в кармане…
— Майкл, проверь мобильник! Выключен?!
— У, бля! Он же все слышал!
— Ищи теперь ветра в поле! Все, ускакал медвежонок!
— Так, давай за пакетом… — какие-то щелчки. Похоже, с размаху пальцем барабанили по клавишам мобильника. — Серега… Ты никого в окрестностях не видел похожего на Эйнштейна нашего?.. Сейчас выходим. Приберем только! Тут больше ловить нечего. Мы проявились. Клиент ушел. Товар, кажется, на месте…
Глеб кивнул Атаману:
— Наш выход.
И произнес в рацию.
— Приготовьтесь снять наблюдателя…
Когда очкарик снял очки, выяснилось, что за ними скрываются голубые и холодные глаза классического убийцы, как их показывают в фильмах. Чистый маньяк на вид.
Потом появились еще два молодца, одинаковые с лица — спортивные, широкоплечие, только один жгучий брюнет с волосами хвостиком, стянутым сзади резинкой, а у другого затылок бритый до синевы.
Алла забилась в угол в просторной, тридцати пяти квадратных метров, столовой с лепным потолком. Ее тонкие запястья украсили хромированные наручники.
Рот залеплен пластырем — незваные гости отлепляли его, когда хотели услышать ответы на свои вопросы.
В ее жизнь пришел кошмар. Гигантский. Всепожирающий, как лесной пожар! Когда она утверждалась в бизнесе, то не раз приходилось иметь дело с блатными, и даже дань платила одно время, как положено. Обычно это выглядело так — приезжали качки, пуленепробиваемые, тупорылые, с гипертрофированными бицепсами и мышцами спины. Они с ходу объявляли свои условия. Или забивали стрелку. Как правило, по достижении взаимоприемлемых договоренностей особенно не донимали. Одного Алла умудрилась охмурить, у них вспыхнул роман, длившийся аж два месяца. После этого Рыжий Олаф, оказавшийся в душе вполне тонкой натурой, исчез — говорят, завалили где-то. В общем, с братвой Алла не конфликтовала. Обычно если наезжали, называла наименование бригады, покрывшей «шифером» ее крышу. И они отваливали.
Вот и сейчас она поначалу решила, что это обычный наезд или ограбление, и попыталась прикрыться блатными знакомыми:
— Я долгопрудненским плачу… Леню Зверя знаю…
— Зверя знает, — уважительно произнес брюнет с хвостиком волос.
— Ничего себе, — присвистнул голубоглазый маньяк.
— Майкл, а ты знаешь Зверя? — спросил брюнет.
— Я что, в зоосаде работаю?! — пожал плечами бритый затылок.
— Он не знает… Значит, не прохиляло, сучка. Не внушают нам твои кореша уважение!
Позже с изумлением Алла узнала, что причина ее мучений Леша Гурвич. Никогда и никаким образом он, компьютерный псих, не мог перебежать дорогу таким парням. Тут было что-то не то. Когда она попыталась заявить об этом, то получила по губам, которые и так уже распухли до такой степени, что не нужно было делать пластическую операцию по их увеличению, как это стало модно в тусовке.
Никого выгораживать Алла не собиралась. Тем более Лешу Гурвича. В ней поднималась злость на своего любовника. Червяк ученый! Втравил ее в такую историю!
Допрашивали ее, умело чередуя психологическое и физическое давление. При этом не давая соскочить в истерику. Мысли путались, поэтому она не могла выдать все и сразу и только отвечала на конкретные вопросы. В голове будто билась птица — она готова была унести Аллу в края безумия. Было страшно, безысходно и очень противно.
