Илья Рясной - Белый легион: Террор не пройдет!
— У меня все материалы подобраны, — залепетала, оправдываясь, секретарша.
— В твоих материалах год можно копаться и ничего не найти! — Алла хлопнула ладонью по пухлой папке. — По лицам, по датам привести в порядок! Ну что выпучилась на меня, будто я тебе лесбийскую любовь предлагаю?!
— Вы же смотрели папки, указаний не давали?!
— На все указания давать?! Детский сад?.. В бумагах бардак. Начальство за дверь — у вас тут что, гульбище сразу?!
— Нет.
— Что, заработалась здесь? Ну да, начальница — стерва! Понимаю! Другое место тебе найти? Где за триста долларов будешь телом обслуживать хачика-на-чальника и всю свору его земляков?!
На глаза Светы навернулись слезы.
— Зачем вы так? — она шмыгнула носом.
— Распустились… Где две бутылки мартини в баре? С Урновым выпили?
Заслышав имя охранника, девчонка зарделась. Алла попала в самую точку. Теперь понятно, почему секретарша витает в облаках. Разврат!
— Вдвоем вышибу, чтобы неповадно было! — воскликнула хозяйка. — Нет чтобы водку взять, им мартини и коллекционное кьянти подавай!
Алла ощутила, как настроение и жизненный тонус поднимаются, усталость куда-то уходит. Вообще, она давно заметила, что лучший способ поднять настроение — вставить хороший пистон подчиненным. И она это умела.
— Ладно. Закрой шлюзы, а то слезами тут все зальешь, — примирительно произнесла Алла, глядя на заревевшую секретаршу. — Ну, все?..
Света кивнула.
— Теперь излагай, что тут произошло за мое отсутствие.
Света подрагивающими пальцами открыла блокнот и начала перечислять звонки, запросы, бумаги. Все-таки Алла выдрессировала ее прилично — секретарша докладывала четко, ясно, по делу и достаточно сжато.
— Все? — выслушав ее, осведомилась начальница.
— Еще звонок был какой-то глупый. Не ко мне, а в бухгалтерию.
— Что за звонок?
— Звонил какой-то ненормальный. Сказал, что это медведь.
— Какой медведь? Белый? — хмыкнула Алла.
— Нет, не медведь… Медвежонок, о! И он сегодня сам появится или кого-то пришлет. Вы ему что-то должны отдать.
— Так и сказал, что я должна что-то отдать медвежонку?
— Да.
— Умереть и не жить, — хохотнула Алла. — Медвежонок…
Оставшись одна, она углубилась в документы. Но теперь не могла сосредоточиться на работе. В голову лезли посторонние мысли. Медвежонок… Леша Гурвич, кто же еще. Он зайдет за вещами. И обязательно об этом оповещать ее подчиненных, да еще не по прямому телефону, а через бухгалтерию? И называться кличкой? Бред какой-то!
«Я ему задам!» — без особой злости подумала она.
Закончив с бумагами, Алла уже без энтузиазма взгрела за нерадивость еще двоих подчиненных и отправилась домой. Настроение в целом было неплохое, однако звонок Гурвича не давал ей покоя. Что-то в этом было неправильное. Не в его стиле…
Во дворе она поставила свой новенький ярко-желтый, с вызывающей красной полосой «Фольксваген»-«жук» рядом с соседскими древними «Жигулями». Закрыла машину, поставила ее на сигнализацию. Кодовый замок на подъездной двери барахлил, послушался только с третьего раза. «Деньги дерут исправно, а с обслуживанием не спешат», — раздраженно подумала она.
Лифт в подъезде сталинского дома был просторный, медленный, двери открывались не автоматически. Сначала поверни тугую ручку, потом толкни решетчатую дверь. В общем, раритет.
Первый этаж… Второй… Ее раздражало, что лифт двигался неторопливо и скрипуче… Вообще, почему-то сейчас ее раздражало все. Тревога, легкой тенью легшая на душу, усиливалась. Давление, что ли, атмосферное меняется? С позапрошлого года она начала ощущать эти чертовы перемены давления. Плохо. Тридцать три года — еще далеко не старость…
Восьмой этаж. Лифт подпрыгнул и осел — тяжело, как старый астматик.
Алла вышла из него, хлопнула раздраженно дверью и начала возиться с ключами. Наконец открыла замок, кинула немного обеспокоенный взор на спускающегося сверху тощего субъекта. Сосед новый, что ли, из двадцатой квартиры? Туда недавно въехали новые жильцы, с которыми она еще не познакомилась. Наметанным женским взором моментально оценила его достоинства, которые стремились к нулю. Худой, одет плохо, в очках, да еще на ходу читает. Из тех шибзиков, кого и в гроб положат с книгой. Смотрите, не может оторваться…
Она презрительно посмотрела на очкарика. Звякнула ключами. Отперла мультилоковский замок. И толкнула тяжелую стальную дверь.
— Извините, — неожиданно произнес очкарик. — Вы не подскажете мне…
Он преодолел оставшиеся ступени.
— Чего надо? — осведомилась Алла, оборачиваясь и замирая на пороге.
— Да тут… — начал мямлить очкарик.
«Ненавижу мямлей», — раздражение у Аллы росло. Но недолго.
Очкарик, резко сблизившись с ней, отбросил книгу и нанес сокрушительный удар под ребра. Поддержал женщину, не дав свалиться на кафель лестничной площадки. И почти ласково опустил ее на наборный паркет в коридоре квартиры. Вытащил нож-выкидушку. Выщелкнул лезвие и произнес, взяв Аллу за волосы:
— Заорешь — сдохнешь!
Лезвие маячило перед ее глазами. Она орать не стала.
Впрочем, очкарик тут же избавил ее от выбора ловко, одним движением — заклеив ей рот липучей лентой. Потом вытащил мобильник, нажал на кнопку и сообщил:
— Воробышек прилетел. Жду…
Глеб сидел в неказистом стареньком темно-сером внедорожнике «Субару-Форестер» с тонированными стеклами. Машина приткнулась к бордюру около автобусного круга. Рядом был огромный салон сантехники, за ними шли жилые пятиэтажки и мебельный магазин. Справа протянулся длинный десятиэтажный серый сталинский дом с колоннами и архитектурными излишествами. Там проживает Алла Румянова.
Атаман, сидящий за рулем, изнывал от того, что некурящий Глеб запретил дымить в салоне. Он уперся в газету «Футбольный обзор» и читал с интересом все статьи подряд, не забывая комментировать:
— Мантелли из «Реала» если уйдет, им на Европе ничего не светит… Так, а у «Локомотива» тоже дела неважны.
Приемник в салоне был включен, но доносил лишь шорох эфира и отдаленную музыку. На жидкокристаллическом экране, установленном на стойке между сиденьями, тоже ничего нового.
Вокруг текла обычная жизнь. По улице спешили москвичи, груженные сумками, волоча за руку детей. Тащили из магазина и грузили в автомобили упакованные унитазы, раковины, краны. Около стройтоваров в ряд стояли кавказцы и молдаване, как на невольничьем рынке. На их груди висели таблички с перечнем работ по ремонту, которые они предлагают.
Плоскость обитания, подумал Глеб. Для кого-то город с его проблемами — это арена для повседневного выживания, обустройства своего маленького мирка. Озабоченные тысячами мелких забот, эти люди пережигают на пустую суету свою жизнь, вечно мучаясь от недостатка времени и иногда оглядываясь на дни и годы, летящие со свистом в тягучей бессмысленности. Для редких избранных, таких, как Ратоборец, — это поле боя, простор для оперативных комбинаций. Чтобы различать эти плоскости, нужно особое зрение.
У Глеба было особое зрение. Он отлично видел эти параллельные, пересекающиеся миры. Вон наркоши наверняка ждут с товаром барыгу, передали деньги… Вон, машина с антенной — наверняка милицейская служба наружного наблюдения. Кого пасут? Скорее всего, вон тот джип… Вон у троллейбусной остановки менжуются кавказцы, присматривают карман, в который уместится их рука. Нужно только уметь смотреть. И нужно относиться к городу не как к месту для прогулок, а как к сельве, где попадаются грызуны, травоядные и крупные хищники.
— «Принцесса» вошла в подъезд, — сообщили по рации.
— Вижу, — кивнул Глеб, кинув взгляд на экран.
Технари установили несколько видеокамер, так что, не выходя из машины, можно бьшо получить исчерпывающую информацию об объекте.
Атаман сложил газету и с видимым сожалением кинул ее на заднее сиденье. Складывалось ощущение, что в жизни ему, кроме штрафного на последней минуте в ворота киевского «Динамо», ничего не интересно. Но эта футбольная незамутненность сознания — как режим ожидания в компьютере. Рыбки по экрану плавают безмятежно, но стоит только нажать на кнопку «ввод», и в действие придет разрушительная программа…
— Чует сердце, сейчас начнется, — улыбка у Атамана стала какая-то хищная. Он превратился в пантеру, почуявшую близкую добычу.
Глеб испытывал примерно такие же чувства. Пока все складывалось нормально. Их противник проявил себя. И нет никаких намеков, что он заподозрил присутствие «Малой конторы».
Подружку Гурвича «легионеры» взяли под наблюдение в аэропорту «Внуково», куда она прилетела утренним рейсом. Потом ее сопровождали четыре машины наружного наблюдения. Своих конкурентов «легионеры» не заметили. Те предпочитали контролировать дом.
Алла побывала в офисе, двинула домой. Теперь поднимается на лифте…
