Иван Козлов - Осколок ордена
— Себе сколько хочешь, а мы — по капле, все-таки на службе.
Мишка клацнул языком:
— Прекрасный напиток! Под него бы... — Он презрительно посмотрел на бутерброды. — Ребята, я сейчас икру принесу. Настоящая красная икра! Минералки захватить?
— Давай! — сказал Садов.
Мишка выскочил из комнаты, сержант довольно отвалился на спинку стула:
— «Хеннесси» с икрой! Сегодня у нас удачный день, да, товарищ капитан?
Куропаткин, кусая губу, смотрел на дверь:
— Садов, — сказал он. — А, Садов?
Теперь до сержанта дошло, что имеет в виду командир. Но он все-таки возразил неуверенно:
— Да ну, чтоб от «Хеннесси» отказываться...
Тут же сорвался с места, выскочил в вестибюль, увидел поток людей, плывущий в обе стороны, и горестно вздохнул.
А Мишка в это время уже усаживался в салон легковушки друга и выслушивал от того информацию:
— Рассадин пока дома, хотя, может быть, уже и отъехал: грузил что-то в багажник.
— А чего гадать? — спрашивает Мишка. — Где твоя игрушка?
Андрей кивает на ноутбук, лежащий на заднем сиденье:
— Разберешься?
— Попробую.
Гречихин находит нужную программу, на экране высвечивается карта Москвы, яркая голубая точка движется по ней:
— Все, он в дороге.
— Я что предлагаю, — говорит Андрей. — Не надо ехать за ним. Сейчас выскочим на Профсоюзную, дальше пойдем по старой Калужской — Коленька мне объяснил, как найти дачу Стаса.
Мишка покачал головой:
— Что объяснил — это хорошо, но Рассадин пока едет в другом направлении.
— Как это — в другом? — Андрей съезжает на обочину и останавливает машину. — Почему — в другом?
Мишка разводит руками:
— Давай догоним и спросим. Так, он тоже остановился.
Рассадин притормозил на окраинной московской улочке, почти пустой от автомобилей. Не выходя из салона, сделал звонок по сотовому:
— У тебя все готово? Ну и хорошо. Стрелять только тогда, когда я сниму пиджак, понял? Но будем надеяться, что обойдется без этой крайней меры. И чтоб тебя — не видно, не слышно!
Сзади него припарковалась машина Стаса. Константин Евгеньевич вышел к нему, сияя улыбкой:
— Ценю пунктуальность. Все-таки правильно мы вас, комсомольцев, воспитывали!
Стас не поддержал веселый тон:
— Почему ты тут встречу назначил? Можно было бы раньше на кольцо выскочить.
— Знаешь, я раздумал ехать на твою дачу.
Стас оглядывается, видит какое-то кафе:
— Предлагаешь тут поговорить?
— Ну что ты! У нас серьезный разговор, и вести его лучше не на людях и не за казенными столами. Приглашаю к себе. Рядом лес, река, удивительный воздух.
— Стены бензином не залиты?
Рассадин сделал вид, что не понял намека:
— Экологи делали заключение: идеальная для проживания обстановка. И еще. Стас, мы ведь оба умные люди, и я почти не сомневаюсь, что наличку с собой ты не везешь, потому на даче я показываю тебе бумаги, мы вместе возвращаемся в Москву и уж там производим акт купли-продажи.
— Идет.
Константин Евгеньевич и Стас садятся в машины, сначала петляют улочками, затем выруливают на трассу, и Мишка, следя за голубой точкой на карте компьютера, говорит убежденно:
— Все ясно, Андрей. Они едут к Рассадину.
— Тогда предлагаю гнать вперед, а то к его даче одноколейка, мало кто ездит, и мы окажемся на виду.
— Давай. Только я сначала звякну одному нашему общему знакомому. Его черную неблагодарность надо забыть, правильно? — И уже в трубку: — Вадим, знаешь автосалон на Куликовской? Мы будем там проездом минут через пятнадцать. Если не успеешь — прости.
Панина удивить трудно, но в этот раз у него, кажется, глаза на лбу:
— Ты где?
— Глупый вопрос. Уж точно не в ментовке, куда ты меня сосватать хотел. Стас едет на дачу к Рассадину, понял? Схема его дачи у нас есть. Если считаешь, что она тебе может пригодиться...
Минут через сорок Мишка и Андрей уже пребывали в другом мире. Горьковато пахло пижмой, поскольку в ней они и лежали, гудел шмель, шелестели над ухом стрекозы. Но Мишка любуется не дикой красотой лета, а столом, сервированным на веранде интересующего его дома. Тут вино, виноград, орехи, высокие фужеры, тарелки с росписью, какие он видел только в музеях. А еще на блюде лежит рыба золотого копчения. Рядом восседает на стуле огромный кот, и по усам его, так кажется Гречихину, текут слюнки. Мишка и сам сглатывает слюну и переводит окуляры бинокля на баньку, расположенную метрах в тридцати от дома. Дверь на ее чердак приоткрыта, туда ведет приставная лестница.
— Хорошая позиция.
— Согласен, — говорит Андрей. — Только я так думаю, она уже занята.
— Сейчас проверим.
Мишка вытаскивает пращу, заряжает в нее камушек и запускает его в сторону стола. Камешек попадает в бокал, кот вякает от неожиданности, прыгает с веранды и бежит через двор к кустарникам. Тотчас из двери чердака высовывается водитель Рассадина, зло называет кота сучарой, слезает по лестнице, идет на веранду, собирает со стола разбитое стекло и заходит в дом.
— Первый пошел! — отдает себе приказ Гречихин, срывается с места, легко преодолевает забор и так же быстро, бесшумно исчезает в проеме чердака.
Теперь в бинокль смотрит Андрей.
Вот водитель вышел из дома, ставит новый фужер, видит появившегося из-за кустов кота, хватает со стола камень и швыряет его в невинную тварь. Идет к лестнице и сам у себя спрашивает:
— Интересно, а откуда камень на столе взялся?
По идее, сейчас он должен напрячь мозги, проявить бдительность, хотя бы оглядеть все вокруг, но лишь хмыкает и лезет на чердак. Что там, на чердаке, происходит, Андрей может только догадываться, но вот лестницу чья-то нога отталкивает, и она падает.
Падает за минуту до того, как к воротам дачи подъезжают две машины. Рассадин самолично открывает ворота, машины въезжают во двор, и Константин Евгеньевич, сопровождая Стаса на веранду, дает ему пояснения:
— Тоже, как видишь, не хоромы. Тоже — для души. Но душа скоро потребует иного, и снесу на хрен все, построю дворец с летним садом, чтоб ананасы вызревали. А пока можем пройтись опушкой, наверняка боровичок найдем.
Стас был настроен жестко:
— Сначала давай наши вопросы порешаем.
— Как скажешь. — Рассадин жестом пригласил его пройти на веранду. — Как насчет выпить?
— Никак. Мы оба за рулем, и нам, если я правильно понял, надо возвращаться в Москву.
— Надо, но здесь есть кому нас довезти.
— Лично я предпочитаю сидеть за рулем и пить минералку.
Рассадин кивает, входит в дом и почти тут же появляется вновь на веранде с дипломатом в руке, открывает его и кладет перед гостем стопку листов.
Теперь это видит и Панин. Он находится с другой стороны от Андрея, в молодом ельнике, почти примыкающем к забору Рассадина.
Стас, попивая воду, листает страницы, подколотые к ним счета, расписки. Он делает это без особого внимания — документы знакомы ему. Просмотрел, отложил в сторону:
— Ну что, едем в Москву?
— Я так понимаю, ты принимаешь мои условия?
— Да, только мне нужны не эти копии, а оригиналы.
— Как мне нужно не твое «да», а деньги. Ты действительно не взял их с собой?
— Я тебя так хорошо знаю, Константин Евгеньевич, что просто не мог их взять.
Рассадин засмеялся. Собрал бумаги, которые смотрел Стас, бросил их в мангал, протянул Стасу зажигалку. Стас поджег листы, но сказал:
— Это вообще-то дешевый трюк. Таких копий может быть и десять.
Рассадин достал из кейса и протянул ему серую папку:
— Вот оригинал.
Панин, наблюдая в бинокль за происходящим, вдруг насторожился: ему показалось, что справа, недалеко, кто-то есть. И тут же он увидел этих «кто-то». Четверо мужчин в бронежилетах, «сферах», с оружием быстрыми беззвучными тенями выходят к забору и вот уже одновременно берут это несерьезное препятствие и мчатся через двор к веранде, теперь не таясь, наоборот, громкими криками вводя сидевших там людей в ступор. Панин последовал за ними, а с другой стороны, через калитку, бежит и Андрей.
Четверых с оружием интересует, похоже, лишь Константин Евгеньевич. Убедившись, что тот без оружия, они чуть отступают, и один из них снимает «сферу». Теперь Панин узнает его: это Славин, начальник погибшего Павла Романовича.
Рассадин наконец приходит в себя настолько, чтобы задать банальный вопрос:
— В чем, собственно, дело?
Славин здоровается за руку с Паниным, Андреем и отвечает, даже не глядя на хозяина дачи:
— Дел, собственно, много, гражданин Рассадин. Целый букет дел.
Вадим берет со стола серую папку, бросает ее в огонь мангала, и это, кажется, никто не видит, кроме Станислава Викторовича.
В двери чердака бани появляется Мишка, кричит:
— Ребята, поставьте лестницу, тут груз спускать надо.
Двое бойцов поднимаются на чердак, принимают водителя со связанными руками и его оружие. Славин здоровается и со спустившимся Гречихиным:
