Сергей Самаров - Оплавленный орден
Вскоре позвонил подполковник Крикаль:
– Мы с вами, Виталий Владиславович, хороший спектакль разыграли. Я в полиции был, и наш разговор слушали простые полицейские в городском отделе. Они, конечно, все поняли по-своему и обязательно пожелают проявить свою информированность. Хотя бы женам, но сообщат. Жены сообщат соседкам, дабы информированностью мужей похвастаться. Услышат разговор и дети. По той же причине расскажут друзьям во дворе и в школе. Методические разработки КГБ, что вы посоветовали посмотреть, напрямую рекомендуют нам давать дезинформацию через людей, которые вроде бы и могут быть информированными, но в действительности находятся от информации вдалеке. Как, например, простые полицейские. Но им всегда хочется подчеркнуть собственную значимость. Это один из каналов распространения «дезы», разработанных психологами КГБ. Рекомендации не устарели.
– Еще какие-то меры принимаются? – поинтересовался Устюжанин.
– Конечно. Ведется тщательный осмотр каждого квадратного метра полотна дороги и обочин шоссе Уйташ – Махачкала. Специалисты ходят с металлоискателями и миноискателями. Это весь город уже обсуждает, и, кажется, называют нужную причину. Одновременно мы провели даже без санкции суда задержание на трое суток некоторых деятелей националистического движения. Большинство из них – имамы салафитского толка. Есть и политики. По нашим данным, уже вызваны из-за границы адвокаты и сегодня вылетают в Россию. Из Эмиратов, из Египта, из США и Великобритании. Все специалисты по салафитским делам. Адвокатов вызвали, несмотря на то, что мы предупредили о временном задержании. Без объяснения причин, но строго на три дня. Задерживать на три дня имеем право, если есть подозрения. А мы связываем все подозрения со вчерашним терактом на дороге. Завтра ждите атаки в международной прессе. Нас будут морально уничтожать. А мы станем тихо хихикать в ответ…
– Виктор Львович, я бы попросил вас порекомендовать мне хорошего психолога. Может быть, даже из вашего ведомства. Главное, чтобы он понимал сущность терроризма. Хочу проконсультироваться относительно Герострата. Есть такая возможность?
– Есть. Я сейчас позвоню нашему специалисту из аналитического центра. Если он согласится, я дам ему ваш номер. И договоритесь.
– Буду вам весьма признателен. А как оцениваете наши меры?
– Хорошо оцениваю. Главное, не переборщить. Если мер будет предпринято слишком много, это может отпугнуть Герострата. Во-первых, он может заподозрить ловушку, во-вторых, – просто посчитать, что при таких серьезных мерах ему не видать успеха, и откажется от акции. И в том и в другом случае мы проиграем. Кстати, есть и третий случай. Пусть он поверит, что приезжают первые лица государства, я не исключаю, что, при невозможности сжечь их, амир Герострат предпочтет провести просто крупный теракт как раз во время визита. Это тоже громкое и скандальное дело.
– Последним вариантом вы меня, признаюсь, просто пугаете. Это был бы сильнейший удар по нашему профессионализму. И что мы можем в этом случае поделать? Вы можете предложить какие-то меры?
– Я бы предложил вариант с прослушиванием телефонов всех лиц, так или иначе причастных к нашему нынешнему делу.
– Без санкции суда это невозможно. А суд потребует оснований для прослушки. Но у нас их нет.
– А если сделать это негласно?
– Невозможно. Операторы связи у нас упрямые и без санкции суда на сотрудничество не пойдут. Это уже проверялось. Были прецеденты.
– Тогда я попробую подключить свои каналы.
– Какие?
– Через управление космической разведки ГРУ. Не будете возражать?
– Какие могут быть возражения!
– Тогда я связываюсь с Москвой, передаю им список отдельных номеров. Вы мне, кстати, тоже какие-то номера подготовьте. У вас же есть, за кем проследить требуется. Сделать это требуется срочно.
– Сейчас еду в управление. Как только прибуду, сразу составлю список и привезу к вам сам или кого-то подошлю.
– Буду ждать. И про психолога не забудьте.
Виталий Владиславович убрал трубку и посмотрел на водителя.
– Я поставлю машину рядом с казармой? – спросил тот.
– Можешь в гараже пока поставить. Я не знаю, поедем сегодня куда или нет. Если что, я позвоню.
– Могу я пока заняться мелким ремонтом?
– «Уазик» всегда ремонта требует, как я понимаю. Надолго?
– На пару часов.
– Занимайся…
Глава двенадцатая
– Виктор Валентинович!
– Я! – Старший лейтенант Логвинов оказался рядом.
– Командуй занятиями. Где майор Валентинов?
– К снайперам ушел.
– Хорошо. Ты остаешься за старшего.
Таким образом, передав руководство занятиями старшему лейтенанту Логвинову, Устюжанин решил заняться другими делами и ушел к себе в канцелярию. И там застал своего начальника штаба. Майор Валентинов собирался проверить качество стрельбы снайперов и готовился с ними к выезду на дальнее стрельбище, для чего, как сообщил командиру, заказал в гараже мотострелков автобус. На вопрос подполковника, почему автобус, а не грузовик, майор только плечами пожал и ответил обтекаемо:
– Претенциозные приборы…
Сам Виталий Владиславович почему-то всегда предпочитал грузовой транспорт более комфортабельным автобусам, но, поскольку и в грузовиках он ездил не в кузове, а в кабине, осуждать начальника штаба не стал. Тем более при группе снайперов, разбирающих свои приборы, каждый из которых был помечен персональным знаком, чтобы избежать путаницы.
Николай Павлович со снайперами быстро освободил кабинет. И только оставшись в одиночестве, подполковник достал мобильник и набрал номер командующего войсками спецназа ГРУ. Полковник Мочилов ответил быстро:
– Я сейчас с полигона в управление возвращаюсь. Буду на месте через сорок минут. Как в свое кресло сяду, сразу позвоню, – пообещал полковник.
– Буду ждать, – пообещал Устюжанин.
Виталий Владиславович не успел убрать мобильник в чехол, как он зазвонил.
– Подполковник Устюжанин. Слушаю…
– Виталий Владиславович? – переспросил незнакомый голос.
– Да-да, слушаю вас.
– Меня зовут Бадрулла Багдасарович. Фамилия моя Искандаров. Майор Искандаров из аналитического центра республиканского управления ФСБ. Меня к вам направил подполковник Крикаль. Сказал, у вас есть какие-то вопросы.
– Понятно, Бадрулла Багдасарович. Мне хотелось бы встретиться с вами, чтобы обсудить кое-что…
– Товарищ подполковник, а вы не можете сформулировать по телефону что именно? Тогда я бы конкретно сказал, смогу ли быть вам полезным. И если решу, что смогу, то я хотел бы иметь возможность подготовиться. Любой вопрос по психологии – это запрос на мнение узких специалистов. Само понятие психологии слишком широко, чтобы один человек мог знать все. И потому я обычно беру время на подготовку к разговору.
– Резонно, – согласился Виталий Владиславович. – Вопрос мой такой… Вы, очевидно, уже слышали об амире Герострате…
– О нем сейчас весь город говорит.
– Вот-вот. А я нахожу, что амир выбрал себе странный псевдоним.
– Чем он вам не нравится? На мой взгляд, все логично. Герострат – поджигатель. Амир Герострат – тоже поджигатель.
– Вопрос не в профессиональных предпочтениях, Бадрулла Багдасарович. Здесь чисто человеческая психология играет роль. Только мне трудно понять, в какую сторону она играет. Сам принцип, ради которого настоящий Герострат, тот, древний грек из Эфеса, сжег храм Артемиды, сводится к тому, что человек желал увековечить свое имя. И имя его в самом деле вошло в историю. То есть этот человек искал славы себе и своему имени. Однако, когда человек прикрывается псевдонимом Герострат, он ищет славы не себе, а имени того же древнегреческого торговца. Можем ли мы в этом случае применять понятие «комплекс Герострата», если он не ищет славы собственному имени? Насколько я понимаю, индивид, одержимый подобным комплексом Герострата, как правило, пустой и вздорный человек…
– Да. «После нас хоть потоп»…
– А если человек только прикрывается этим принципом? Как мы должны его расценивать?
– Я должен подумать, прежде чем дать конкретный совет. Нам в аналитический центр уже заказали из антитеррористического комитета психограмму амира Герострата. Но ваша точка зрения, насколько я знаю, в разработках не присутствовала. А она может оказаться существенной. Я посоветуюсь с коллегами и перезвоню вам через какое-то время.
– Хорошо. Я буду ждать звонка.
Убрав мобильник, Устюжанин некоторое время сам думал, пытаясь представить себе психологический портрет Герострата, его психограмму, как называют это профессиональные психологи-аналитики. Что-то получалось, но все это было не то, что могли бы сделать специалисты. Офицеру не хватало профессиональных знаний специалиста-психолога, хотя каждый человек имеет склонность считать себя психологом и надеется, что он в состоянии понять других так же хорошо, как понимает себя. В действительности каждый человек далеко не всегда в состоянии самого себя понять и обосновать собственные поступки. И потому не стоило терять зря время, если есть возможность прибегнуть к помощи специалистов аналитического центра ФСБ.
