Максим Шахов - Бомба под президентский кортеж
– Понятно. Значит – приятное с полезным. И подстегнуть со строительством стратегической трассы и распропагандировать «Калину». Только надо было две запасные машины от глаз обывателя спрятать. А то как-то получается, что президент сам не верит в качество рекламируемого автомобиля.
– А чего верить, – рассмеялся Кораблев, – вчера «Калина» у него не завелась.
– Совсем?
– С шестого раза.
Колыванов вдруг приложил руку к уху и поднял большой палец. Кораблев тут же поправил на голове коммуникатор, который до этого сдвигал на затылок. На связь вышел командир.
– Танкер, я Бугор, как у вас?
– В норме. Места визитов отработали. Шесть совпадений отправили местным коллегам. Подтверждений ноль.
– Кто додумался на Ленина, 84[5] поставить камеру? – рявкнул Лев.
Кораблев поморщился, а Колыванов притворно схватился за голову. Его раздирало от смеха, потому что он вспомнил, как они эту камеру устанавливали, чтобы она была направлена на фасад и вход. И как они наблюдали местных чекистов, которые эту камеру с помощью своих приборов обнаружили, как они всполошились, как наблюдали, пытались перехватить сигнал. А когда сигнал пропал, они эту камеру с особыми предосторожностями снимали.
– Бугор, это производственная необходимость, – вставил Кораблев, гневно глянув на Колыванова, который зажимал рукой рот и корчился от смеха рядом на сиденье. – Задержанных для проверки они забирали себе, а мы решили, что кто-то может поинтересоваться личностями привозимых к ним людей.
– Их в любом случае во двор привозят, а не через главный вход заводят, – терпеливо пояснил Лев. – Сами не доперли? И лиц задержанных никто посторонним не покажет. Это для вас новость? Как дети! Они развлекаются, а я объясняйся…
– Шеф, а вы как объясняли? – не удержался Колыванов от вопроса.
В коммуникаторе что-то хрюкнуло, кашлянуло, потом голос Рокотова уже нормальным тоном ответил:
– Так же, как и вы, оболтусы! Шлангом прикинулся… гофрированным. Пожурили, правда мягко, что не согласовал. Они бы сами… Ладно, слушай приказ, парни! Нацепить камеры на одежду и пройтись по всем этажам и прошерстить хорошенько отель «Монблан».
– Там остановится «объект»? – удивленно спросил Кораблев.
– Вряд ли. Там живет большинство сопровождающих лиц. Особенно те, кто готовил визит и приехал до… того как.
– Поняли, Бугор. Выполняем.
Закхая Валииди огорчила смерть одного из главных своих помощников. Хасан был хорошим боевиком. Он имел прекрасную подготовку, железные нервы, он прекрасно сходился с людьми и не позволял ненависти брать верх над здравым смыслом. Хотя в последнее время Закхай все чаще задумывался, а есть ли у Хасана настоящая ненависть к России, к русским. Или это все не более чем поза, роль, маска, приличная для молодого чеченца.
Хасан играл в деле Закхая одну из ключевых ролей, но теперь его нет. Глупо, непонятно. Неужели он так долго морочил всем голову, а на самом деле его интересовали в жизни только деньги, лишь одни деньги и ничего, кроме денег? Непостижимо! Рядом с людьми, для которых это священная борьба, для которых это дело всей жизни, быть рядом с людьми, которые осознанно лишили себя семьи, спокойной жизни, и так вот…
Да, Хасан решил его шантажировать, решил заработать денег и скрыться. Скрыться? Неужели он так глуп, неужели он думал, что ему удастся скрыться? Нет! Другое у него было на уме. Он бы попытался убить меня, а потом все подать как результат деятельности российских спецслужб. А ведь Хасан проходил подготовку, проходил проверки, ему доверяли. Он считался одним из самых надежных исполнителей, буквально эталоном чеченской ненависти к России. И что в результате?
Ладно, что случилось, того не изменить. Беда сейчас не с этой стороны. После гибели Хасана очень опасно будет прибегать к помощи его людей, его цепочки. А если он был с кем-то в сговоре из своих? Теперь придется отсекать значительный сегмент подготовленной операции и почти половину всей работы начинать заново. Хорошо еще, что пару своих, преданных, очень надежных людей Закхай разместил на трассе. Нет времени на подготовку новой операции, нужно исходить из того, что есть, и принимать решение сейчас, завтра, послезавтра.
Закхай сидел в ресторане отеля и смотрел на улицу сквозь огромное окно. Вот они, русские люди. Идут, живут своей русской жизнью в своей странной огромной стране. Почему? Как они могут столетиями жить все вместе, десятками различных национальностей и этнических групп, вперемешку от океана до океана, от пустынь до джунглей? Жить и не перессориться! Хотя империя ведь развалилась.
Закхай опустил голову и отрицательно покачал ею. Опять он повторяет то, что пытаются внушить заботливые американцы. Ничего не развалилось. Отпала просто шелуха, отвалилось то, что плохо держалось, то, что было плохо прицеплено к основному телу. Дорвались мелкие политики со своими местечковыми интересами. Думали, что отдельно от России они будут жить сыто и свободно.
Ладно, не о них речь. Речь о тех, кто остался. Сильная страна осталась. Митинги и брожения кончились, лидеры с хитрыми глазами тоже исчезли. Теперь Россия занимает все более сильные позиции в мире. Она уже не стесняется заявлять, что это сфера моих интересов и никому я не позволю прикасаться к этому. Они очень долго держали свой погранотряд в Средней Азии, фактически на территории чужого государства. Они не постеснялись дать пинка Грузии в 2008 году. Теперь арабский мир.
Наши лидеры боятся России, боятся, что она выдавит Америку из нефтеносного региона. А это значит, что России нужны будут свои послушные лидеры в арабском мире. Вот в чем дело! Вот чего боятся наши лидеры, вот за что они ненавидят Россию. Они боятся оказаться в стороне от жирного пирога. От американцев им хоть что-то перепадет, а от России?
Да, у России сейчас сильный лидер, у власти сильная команда, которая очень уверена в своих силах. Это естественное решение подорвать основание мощного построения власти. Нет лидера – и сразу начнутся бешеные попытки занять его место. Вот она, слабость русских. У них к власти рвутся не те, кто уверен, что справится с этой работой, а те, кто жаждет быть у власти, кто хочет результатов этой власти. А у нас не так? А мы лучше? А наши лидеры рвутся к власти из любви к народу? Все хотят обогащения, всем власть нужна хоть на какое-то время, чтобы успеть…
К столу подошел высокий смуглый человек и без лишних вопросов сразу уселся напротив Закхая. Это была запланированная встреча. Закхай откинулся на спинку кресла, покрутил в руках высокий стакан и поставил его на стол. Вот и еще один помощник, человек, чьи предки прожили в этой стране не одну сотню лет. И вот он сидит здесь и ждет от меня денег за работу, за предательство, за смерть граждан этой страны. Можно ли доверять предателям? Говорят, что предавший однажды предаст и во второй раз.
Закхай вдруг понял, что думает о всех своих помощниках, набранных из граждан России, как о предателях. Значит, идея не в счет? Значит, он полагает, что за идею уже никто не борется? Вот оно, растление идейного движения, вот она, дискредитация светлых воззрений.
– Скажи, Магомед, – сказал Закхай, разглядывая человека напротив, – ты ведь сражаешься за свою родину и за свой народ?
– И во имя Аллаха! – уверенно блеснул глазами собеседник.
– Скажи, Магомед, а ты хотел бы стать президентом России?
– Всей России?
– Да, всей огромной России.
– А зачем? Чтобы управлять русскими?
Закхай понял, что задал слишком сложный вопрос. Надо оперировать понятными терминами и масштабами. Он неплохо изучил историю горцев, прежде чем приезжать сюда.
– Был один выходец с Кавказа, который вполне успешно управлял этой огромной страной, – шевельнул бровью Закхай.
– Не говори мне про Сталина! – набычился Магомед. – Он хотел весь мой народ… Он всех выслал из родных домов в Сибирь!
– Ладно, успокойся, – махнул рукой Закхай. – Его можно понять. Когда во время войны вместо восьмидесяти тысяч призывников он получил едва две с половиной тысячи, это не могло его не насторожить. А когда на Восточном фронте стали действовать против русских целые батальоны, набранные из чеченцев и ингушей, когда большая часть дезертиров ушла в горы и леса и стала укрывать немецких парашютистов, он не мог поступить иначе. Это естественно. Немцам нужен был Кавказ и нефть Закавказья. Тогда скажи мне, Магомед, а захотел бы ты стать президентом Чечни?
– Да! – опять уверенно блеснул глазами горец. – Конечно!
– Даже если бы тебе сказали, что ты будешь править десять лет, а потом тебя казнят?
– За что? – опешил Магомед.
– Ни за что. Просто это цена такая. Ты за десять лет постараешься принести как можно больше пользы своей родине, ты сможешь выполнять невыполнимое для блага своего народа, но потом тебя казнят. Такая плата.
– Не-ет, зачем казнить? Если я пользу родине принесу, то за это не казнят. Или русские казнят?
