Виктор Доценко - Тридцатого уничтожить!
— Естественно! И очень рад, что ты не забыл про меня! Чем могу быть полезен?
— Машину чужую стукнул.
— Ну, это не проблема! Какая машина?
— «Вольво». Габариты, крыло, крышка радиатора.
— «Вольво»? Это сложнее, тут без валюты не обойдешься.
— Где ж я ее найду? — грустно выдавил Савелий.
— Ладно, не суетись. Есть у меня ребята в одной фирме, думаю, что мне не откажут. Что с работой?
— Заколебали бюрократы проклятые! — вспылил Савелий. — Без прописки не дают работы, без работы — не прописывают. Восстановить мою тоже волынят. Эх!
— Что ж сразу не обратился? Ладно, записывай адрес. Скажешь, что пришел по рекомендации Григория Марковича.
Минут через пятнадцать он уже был в автосервисе, где ремонтировали иностранные машины. Директор автосервиса, очень толстый мужчина лет сорока, выслушав, от кого пришел Савелий, тут же вызвал к себе мастера и приказал ему заняться машиной, дав на исправление всех повреждений час.
После этого он набрал номер телефона и произнес странную фразу:
— Что нужно «племяшу»? — Потом, немного послушав, сказал: — Все будет в лучшем виде. — Положив трубку, посмотрел на Савелия. — Значит, без работы сидишь? — Он вдруг протянул руку: — Валентин Серафимович!
— Савелий! Замучили крючкотворы! — выпалил он. — Ни как прописку не восстановят, а без нее не берут на работу!
— А что вы умеете делать, Савелий? — он перешел вдруг на «вы». — Есть ли у вас профессия? — И неожиданно добавил: — В армии чем занимался?
— В армии была только одна профессия: профессионального убийцы! — он горько улыбнулся.
— Афганец?! — полуутвердительно спросил он. — Спецназ?
— И спецназ в том числе! Знаю любую технику и могу водить все, что движется с помощью мотора. Матросом на рыболовном траулере пахал.
— Да, — Валентин Серафимович внимательно взглянул на него. — А если работа с выездом из Москвы, согласишься?
— Смотря какие условия и где, а также кем работать, Можно и с выездом, если возвращаться можно будет.
— Шесть месяцев вдали от цивилизации, а четыре месяца — в Москве, отпуск. Оплата как у генерального конструктора самолетов — он подмигнул. — А работа, — снова посмотрел ему в глаза, словно проверяя, не ошибся ли он в сидящем перед ним парне, — инструктором по подготовке молодых солдат.
— Спецназ?
— Что-то вроде того. Правда, стопроцентную гарантию пока дать не могу. — Он выжидающе посмотрел на Савелия и, не услышав ничего, усмехнулся. — Ну, как?
— Что как? — не понял Савелий.
— Как со временем отсутствия в Москве? Любовьто — штука тонкая, — неожиданно добавил он.
— Откуда… — удивленно начал Савелий, но сразу замолчал и в свою очередь спросил: — Так вы, значит, коллеги с Григорием Марковичем?
— В каком-то смысле вы угадали, молодой человек. Так что вы решили? — Он вытащил из стола какую-то анкету из трех листков.
— Конечно да!
— Вот, — он протянул ему анкету. — Дома заполнишь и завтра принесешь. Ответ — дня через тричетыре.
— Спасибо вам!
— Спасибо скажешь, когда билет будешь получать и класть его в карман, — он снова перешел на ты.
— А с «Вольво» как? У меня нет валюты.
— Об этом я уже догадался! — усмехнулся Валентин Серафимович. — Отдашь, когда разбогатеешь! — Он подмигнул.
— У меня просто слов нет! Такое впечатление, что последнее время я живу в долг.
— Вот именно, — многозначительно сказал он. — Ладно, до завтра. — Он пожал Савелию руку и ушел.
До ГУМа было совсем рядом; он успел побывать у Наташи и взять свой костюм, который был ему очень к лицу. Когда Савелий вернулся в автосервис, то машина была уже готова, и его изумило качество работы: если бы он не видел сам повреждений, то подумал, что ему все приснилось, все было как новенькое. Когда он вернулся. Лана недовольно спросила:
— Что так долго? Заждалась совсем: нафуфырилась, оделась, а тебя нет и нет.
— Если я тебе расскажу, что произошло со мной, то ты не поверишь!
— А ты попробуй!
— Я в аварию попал!
— Что с машиной? — тут же воскликнула Лана.
— Ага, тебя машина интересует больше, чем человек! — вздохнул Савелий.
— Он что, погиб? — встревожено спросила она.
— Кто? — не понял Савелий.
— Ты же сказал — «человек»!
— Я себя имел в виду.
— Ну, напугал, — Лана облегченно вздохнула. — Совсем запутал! Кого ты сбил?
— Да никого я не сбивал, с чего ты взяла?
— Сам же сказал — попал в аварию! Если никого не сбивал, а сам великолепно себя чувствуешь, значит, с машиной что-то?
— И с машиной все в порядке, — Савелий рассмеялся.
— Ничего не понимаю. Чего ж ты мне голову морочишь?
— Ты же сама не даешь мне и слова сказать.
— Я не даю? — искренне удивилась девушка.
— Даешь, даешь! Успокойся, пожалуйста, и послушай! — рассмеялся Савелий. — У светофора меня подрезал «Москвич» и сразу же смотался. У машины — вмятина в крыле, разбиты габариты, фара, погнут капот.
— Господи! — всплеснула руками Лана. — Что я папе скажу?
— Да успокойся ты, пожалуйста! Ничего твой папа не заметит!
— Как это не заметит? Хватит голову мне морочить! — она вскочила и бросилась к выходу.
— Лана! Подожди! — крикнул Савелий, но она не захотела его слушать и устремилась к гаражу.
Ее не было минут пятнадцать, а когда вернулась, напустилась на Савелия.
— Что, разыграть меня решил? Мою реакцию решил проверить? А я уже и уши развесила: авария, человек, машина.
— Я же говорил, не поверишь! — Он пожал плечами. — Может все-таки дашь договорить?
— Хорошо, говори! — она успокоилась и с интересом уставилась на него.
— Короче, когда она скрылась.
— Ты же говорил, «Москвич»!
— Она — это женщина, сидящая за рулем «Москсквича». Я в панике: денег нет, машина помята. Что делать? Тут я вспомнил о визитке того мужика. Ну, что за границей мне помог, я рассказывал. Звоню, он оказался дома. Рассказываю, и он связывает меня с одной фирмой, кстати, довольно странной фирмой: и машину восстанавливают и с работой обещали помочь! — Савелий победно посмотрел на Лану и вытащил из кармана анкету. — Сейчас заполню ее, а потом можно и в ресторан, удачу обмыть.
— Я же говорила, что все будет хорошо! — она захлопала в ладоши. — Дай посмотрю, — она взяла у Савелия анкету и начала читать. — Ничего себе вопросики! Слушай: «Были ли вы в партизанах? Идиотская анкета! И кто только их выдумывает? Ничего не меняется в этой стране! А что за работа?
— Инструктором.
— Инструктором? — девушка недоуменно посмотрела на него.
— Это то, что я отлично умею делать! Буду готовить молодняк для охраны спецобъектов. — Савелий взял у нее анкету и начал заполнять.
— Что ж, очень рада за тебя!
— Радоваться пока рано: завтра отвезу, а дня через три-четыре дадут ответ. Может, еще не подойду.
— Ты подойдешь! — уверенно заявила она. — А чего такой грустный? Словно не доволен.
— Далековато больно. Азия! Шесть месяцев там, четыре — в Москве.
— Шесть месяцев?! — невольно воскликнула она. — Это нелегко.
— Зато четыре месяца — отпуск! — напомнил Савелий.
— Шесть месяцев! — словно не слыша его, повторила Лана.
— Но четыре месяца — отпуск, в Москве, — упрямо прошептал Савелий.
— Но четыре месяца отпуск, — словно эхо повторила Лана.
— Но четыре месяца — отпуск, — вновь прошептал он, и Лана склонилась к нему, шепча прямо в его губы. — Четыре месяца… — она прижалась к губам Савелия и стала нетерпеливо стаскивать с него одежду.
А в этот момент у Валентина Серафимовича, с которым Савелий расстался несколько часов назад, звонил телефон. Он спокойно взял трубку:
— Здесь Григорий Маркович! — нетерпеливо бросил он в трубку.
— Случилось что? — нахмурился Валентин Серафимович.
— Нужно все ускорить: Первый торопит. Крайний срок вылета «племяша» — через два дня!
— Но вы же знаете, что это будет стоить немалых денег, — попытался возразить тот.
— Вас что, когда-нибудь ограничивали в средствах? — сердито спросил Григорий Маркович.
— Нет, но…
— В таком случае через два дня! Ясно?
— Ясно, Григорий Маркович! Через два дня он вылетит в Азию.
— Встречать и доставлять его должны по обычной схеме! Все парню подробно объясните! Пока! — В трубке послышались короткие гудки. Валентин Серафимович несколько секунд смотрел трубку, потом нажал на рычаг и сражу же стал набирать номер.
С Ланой у реки
Вспоминая каждую встречу, каждую минуту, проведенную с Лапой, Савелий часто ловил себя на странном ощущении то его охватывало страстное волнение, и он каждой клеточкой своего организма словно прикасался к ней, вновь и вновь переживая сладостные моменты, то вдруг она вызывала в нем непонятную тревогу. Отчего, почему?
В такие моменты он упрямо пытался найти ответ, но не находил его.
Происходила своеобразная борьба разума и сердцам разум улавливал фальшь, неискренность, а сердце убеждало в обратном. То же самое произошло и сейчас, и он решил отвлечься от этой темы и вернулся к мыслям о капитане Воронове. И снова память окунула в прошлое.
