Виктор Доценко - Тридцатого уничтожить!
Савелий открыл глаза от яркого солнечного луча, упадшего ему на лицо из-за ветвей. Они с Ланой лежали в гамаке, укрепленном между двумя соснами.
Стараясь не шевелиться, Савелий осторожно повернул голову и посмотрел на крепко спящую Лану. Она чему-то улыбалась во сне. Яркий луч солнца перешел на девушку и медленно, словно лаская ее, двинулся по обнаженному телу, слегка прикрытому простыней.
Савелий до сих пор помнил, какая нежность охватила его в тот момент, когда он прикоснулся к девушке. Он боялся шевельнуться, чтобы нечаянно не разбудить Лану. Ее милое, спокойно улыбающееся лицо было таким красивым, что ему хотелось смотреть на него целую вечность.
Как все-таки разумно устроен мир! После краткой и ненужной встречи с Гюли, от которой не осталось ничего, кроме горечи и досады, даже какой-то пустоты, жизнь преподносит ему удивительно прекрасный подарок — это нежное создание! Поистине, природа не терпит пустоты!
Вся жизнь человеческая состоит из белью и черных полос. И трудно сказать, от кого зависит ширина черной или белой полосы. Конечно, такие полосы, которые преследовали Савелия в последние семь-восемь лет, он бы не пожелал даже врагу. План по черным полосам он перевыполнил на пару десятков лет вперед. Были такие моменты, когда более слабый человек, находясь на его месте, вряд ли смог бы выдержать. Его спасали две вещи: вера в себя и умение отрешиться от окружающей действительности.
Сейчас он вспоминал эти черные полосы без особой боли и жалости к себе, думая только о приятном и радостном.
Много лет назад, когда он сидел в следственном изоляторе Бутырской тюрьмы, ему повезло встретиться с одним пожилым уголовником, просидевшим более тридцати лет в местах лишения свободы. Это был признанный авторитет не только в уголовном мире, но и среди ментов. «Вор в законе» по кличке «Бриллиант» Чем-то ему приглянулся Савелий, хотя они и пробыли вместе трое суток. Этот старый уголовник дал ему пару советов, за которые он будет благодарен до конца дней своих.
«Я знаю, тебе трудно будет ходить по этой жизни, — хрипло сказал он, чахоточно покашливая едва ли не после каждой фразы. — Хочу поделиться с тобой своим жизненным правилом никогда ни о чем не жалей! Никогда! — твердо сказал он и закашлялся. — И второе: что бы ужасного с тобой ни произошло, например, потеря близкого человека, физическая ли боль или еще что, короче, все, что угодно, — задай себе, Бешеный, вопрос: будешь ли ты вспоминать об этом через месяц, полгода, год? Рано или поздно, ты дойдешь до той даты, после которой скажешь, вряд ли! Вот и думай, что прошел этот срок! Всякая боль страшна только сиюминутностью! Боль, потери, обиды. Подумай об этом, и тебе сразу станет легче!»
Много раз в жизни Савелию приходилось применять эти два правила, и много раз они выручали его в трудную минуту.
Савелий лежал не шелохнувшись уже много времени, и у него пересохло в горле. Он скосил глаза на землю и увидел, что бутылка шампанского еще не выпита до конца. Он опустил медленно руку, стараясь не делать резких движений, поднял бутылку и сделал глоток:
— Так… — раздался насмешливый голос Ланы. — В одиночку, значит?
— Подглядываешь? — съехидничал Савелий. — Ух, ты какая!
— Как здорово, милый, что ты придумал спать на природе. — Она потянулась к его губам, но вдруг снова наткнулась на его страдный взгляд. — Что с тобой, Савушка? — нахмурилась Лана. Савелий не сразу вернулся из своих мыслей.
— А? Лана? — он даже не сразу увидел ее. — Все хорошо! Все в норме! — сказал он и, чтобы как-то отвлечь себя и девушку от неожиданно нахлынувшего на него состояния, громко запел. — Тра-ля-ля-ля-ля! Весь мир лесной! — Лапа покачала головой и оборвала его пение долгим поцелуем.
В основном, дни, проведенные в Москве, за исключением тех, когда приезжала Лана, тянулись медленно и однообразно: Савелий упорно искал работу, обивая пороги различных учреждений, но всякий раз натыкался на категорическое «нет», если вопрос касался прописки, а документы, поданные на возвращение его собственной квартиры, а с ней, естественно, и прописки, переходили из одной инстанции в другую по замкнутому кругу.
Никто и нигде не отказывал, более того, участливо кивали головой и подтверждали правомерность его требований, но дальше этого дело не двигалось. «Это не в нашей компетенции. Чьей, не знаем. Пробуйте, добивайтесь».
На все эти хождения по инстанциям уходило очень много времени. Как назло все они были расположены в разных концах города: попробуй, покатайся на своих двоих из конца в конец. Но однажды Дана явилась с приятным известием: каким-то образом ей удалось оформить на Савелия доверенность на «Вольво» и получить на него водительские права. Савелий был очень растроган и, конечно же, понимал, что все это вылилось Лане в кругленькую сумму, но решил не отнекиваться и восполнить затраты при первой же возможности.
Вернувшись однажды после очередных безуспешных хождений по инстанциям, Савелий очень удивился, застав Лану на даче, хотя и был очень рад ей. Лана валялась на диване, листая французский журнал мод. Увидев Савелия, тут же вскочила и поцеловала в губы:
— Жду, жду, а он все не идет, — шутливо-обиженно сказала она.
— Но ты же сказала мне позавчера, что уезжаешь на несколько дней из Москвы. Я думал, что ты уже давно по Питеру бегаешь, а ты здесь. — Савелий действительно был удивлен, увидев ее.
— Ты что, не рад? — кокетливо улыбнулась она.
— Скажешь тоже! Если бы я знал, что ты меня ждешь, то давно бы уже примчался!
— Ладно, как продвигаются дела? Савелий обречено махнул рукой.
— Понятно. Ладно, не вешай нос, Савушка! Все будет хорошо! Я верю в судьбу. Полоса неудач позади! Все! Мы закрываем ей дорогу: с этой минуты начинается успех! Я так хочу! — Она капризно притопнула ногой.
— А сейчас пойдем и развеемся в какойнибудь ресторан: мне тут привалило немного. Папа прислал, — добавила Лапа, вытаскивая пачку двадцатипятирублевок в банковской упаковке. Но в этот момент раздался звонок, и Лана недоуменно взглянула на Савелия:
— Ты ждешь звонка?
— Что ты, я никому еще не давал этого телефона.
— Интересно. — Она подошла к телефону и подняла трубку: — Слушаю вас! — Через паузу она быстро посмотрела на Савелия и натянуто улыбнулась. — Хорошо, дорогая, с меня причитается! — Лана положила трубку и подмигнула ему. — Как нельзя кстати: сейчас поедешь в ГУМ, подойдешь ко второй секции на втором этаже третьей линии и спросишь там Наташу: она сделала для тебя отличный костюм!
Савелий протестующе поднял руку, пытаясь чтото сказать, но она перебила:
— Брось, Савушка, свою щепетильность! Разбогатеешь, отдашь! — Лапа разорвала банковскую упаковку двадцатипятирублевок и не считая, около полпачки, отдала Савелию. — И поторопись, пожалуйста: Наташа только до семи работает. Потом за мной, и поедем обмывать покупку! — Она стала шутливо подталкивать его к двери.
До центра Савелий доехал очень быстро, но та улица, которая вела к ГУМу, была перегорожена: велись строительные работы, и ему пришлось делать небольшой крюк.
Пытаясь сосредоточиться на новом маршруте, он не обратил внимания, что за ним неотступно следует ярко-желтая машина «Москвич». Когда он выехал на небольшую улочку с односторонним движением и остановился у светофора, «Москвич» неожиданно поехал вперед. Пересекая улицу перед самым носом «Вольво», «Москвич», за рулем которого Савелий успел рассмотреть миловидную молодую женщину с ярко накрашенными губами, неожиданно вильнул и сильно стукнул «Вольво».
Савелий выскочил из машины, чтобы остановить «Москвич», но тот резко рванулся вперед и скрылся в ближайшем переулке. Он подошел к «Вольво» и осмотрел машину: было сильно повреждено левое крыло, разбиты фара и сигнальные огни, искривлена крышка капота.
Оглядываясь по сторонам, Савелий не заметил особого внимания к своей аварии, видно шум от столкновения был незначительным и все произошло очень быстро, поэтому никто и не обратил внимания.
Савелий был рад хотя бы тому, что рядом не оказалось милиции. Он сел за руль, вытащил из кармана бумажник и пересчитал наличность: даже если отказаться от покупки костюма, денег для восстановления товарного вида машины было недостаточно. Вдруг он наткнулся на визитку Григория Марковича; немного подумав, тронул машину с места и у первого же телефона-автомата остановился:
— Григорий Маркович? — спросил он, когда на другом конце подняли трубку.
— Да, слушаю вас.
— Здравствуйте, это Савелий, которому вы…
— Наконец-то объявился! — тут же прервал его Григорий Маркович. — Как дела? Где живешь? Работаешь ли? — Он был явно рад звонку Савелия.
— Извините, что беспокою вас, но вы говорили, что могу обратиться к вам за помощью, если что. — Савелию было очень неудобно вновь беспокоить этого доброго человека, но другого выхода он не видел.
