Владимир Першанин - «Братская могила экипажа». Самоходки в операции «Багратион»
– Наступайте в сторону дамбы! Только держитесь ближе к речке. Одного «хетцера» мы не добили.
Сержант кивнул, и все шестеро побежали по кромке берега. В том же направлении спешили обе самоходки.
Бой у дамбы подходил к концу. Сумели прорваться лишь мотоциклисты и легкий вездеход. Остатки колонны добивали самоходные установки Карелина и Гладкова.
Снаряд догнал пыливший по дороге трехосный «крупп». Грузовик осел на один бок. Из кузова выскакивали артиллеристы. Одна из самоходок догнала их, когда Карелин услышал по рации команду Тюлькова:
– Уцелевших немцев брать в плен. Слышишь меня, Павел?
– Попробуй удержи наших!
– Это приказ сверху. Попробуй не выполни!
Хотя колонна была в основном разгромлена, десятка четыре в плен взяли. Среди них был раненый полковник В последний момент он хотел застрелиться. Но шустрый ординарец командира десантной роты Андрюха Минаев выдернул из руки полковника «вальтер».
– Стой, дядя! Велено брать живым.
Полковник посмотрел на парня, устало шевельнул губами и отвернулся. Взяли в плен несколько офицеров. Тюльков вышел из «виллиса», оглядел горящие машины, тела убитых, пленных, невольно подтянувшихся при его появлении.
Карелин, козырнув, доложил, что задание выполнено. Потери – одна самоходка и двадцать три человека погибших и раненых.
– Старшина Шендаков погиб, и двое разведчиков с ним. Сгорели в своем мотоцикле. Пленных сорок четыре человека, из них пятеро эсэсовцев. Что с ними делать?
– В штаб дивизии отведут.
– А эсэсовцев?
– Что, приказа ждешь пострелять их? Особист Артюхов с ними разберется.
Через час полк вышел на подходы к реке Березине. Впереди не стихала канонада. Ожидали, что самоходки с ходу бросят форсировать реку, однако был получен приказ – временно остановиться.
После непрерывных боев и гибели товарищей многие не скрывали облегчения. Однако каждый понимал, что передышка будет недолгой. Наступление набирало обороты, и останавливать его не собираются ни на один день.
Глава 6. Бой за высоту
После выхода наших войск на Березину линия фронта в Белоруссии представляла собой гигантскую дугу протяженностью более трехсот километров. Фланги немецкой обороны были глубоко охвачены советскими войсками.
Подвижные танковые соединения уже приблизились на сто с небольшим километров к Минску. Отступавшие немецкие части, оказывая упорное сопротивление, не могли оторваться от советских войск Немцев били в спину и с флангов, нанося большие потери.
Командир самоходно-артиллерийского полка Борис Тюльков знал, что ему в числе других частей 3-го Белорусского фронта предстоит в ближайшее время форсировать Березину и вести дальнейшее наступление.
Машины стояли замаскированные в сосновом лесу. Еще одна самоходка выбыла из строя, а позади остались новые могилы товарищей. Командир десантной роты Саша Бобич вместе с Карелиным наблюдали в бинокли за рекой. По единственной переправе потоком двигались отступающие немецкие войска.
Шестерка штурмовиков «Ил-2» пронеслась над мостом на небольшой высоте и сбросила бомбы. Переправа была окружена сплошным кольцом зенитных пушек и крупнокалиберных пулеметов. Счетверенные 20-миллиметровые автоматы скрестили пучки трассирующих снарядов на штурмовиках.
Броня неплохо защищала самолеты, но, чтобы поразить бомбами и ракетами узкую переправу, штурмовикам приходилось снижаться до бреющей высоты в двести метров – смертельно опасное расстояние.
Счетверенная установка поймала в прицел один из самолетов. Снаряды хлестнули по капоту, кабине, вспыхнул мотор. Пилот был убит, и горящий штурмовик, не выходя из пике, рухнул в реку, подняв столб воды и обломков.
Другой «Ил-2» с рваными пробоинами на крыле терял управление и высоту. Встречный поток выворачивал крыло. Снаряды 37-миллиметровой зенитки врезались в корпус возле хвостового оперения, почти переломив машину надвое.
Прыгать экипажу было поздно, и пилот сделал отчаянную попытку приземлиться. Самолет сорвался в штопор и взорвался неподалеку от моста.
– Ладно, идем, – сказал Карелин. – Нам не легче придется.
Восточный берег реки представлял «слоеный пирог». В некоторых местах наши передовые части заняли участки и закреплялись, тесня отступавшие немецкие подразделения. Но немцев скопилось на восточном берегу слишком много.
Здесь смешались пехотные части, артиллерия, танки и штурмовые орудия, тыловики. «Тридцатьчетверки» пытались смять, сбросить всю эту массу в реку, но получили отпор и были вынуждены временно отступить. Несмотря на суету, немецкие командиры сумели организовать оборону, срочно рыли траншеи и капониры.
«Тридцатьчетверки», противотанковые пушки и минометы передовых частей вели непрерывный огонь, поджигая немецкую технику, руша траншеи, где пыталась закрепиться пехота.
В одном месте немцы собрали бронированный кулак из нескольких десятков танков и штурмовых орудий, но атака натолкнулась на плотный огонь «тридцатьчетверок» и подоспевшей артиллерии.
Германские части прижимали к реке, а на прибрежных полянах горели танки, бронетранспортеры, лежали многочисленные тела убитых солдат и офицеров. Здесь впервые использовали в массовом порядке новые танки «Т-34-85» с мощным 85-миллиметровым орудием. Снаряды этих пушек пробивали за полкилометра сто миллиметров брони, поджигали «тигры», «пантеры», хотя по ряду параметров уступали им.
Тюльков собрал командиров батарей и сообщил, что в ближайшие часы полк начнет переправу через Березину.
– Саперы срочно наводят понтонный мост, рассчитанный на легкие машины и пехоту. С нами двинутся стрелковый батальон Клычко, саперная и минометная рота. Запас снарядов – полуторный.
– Все понятно, но «тридцатьчетверок» бы еще с десяток, – заметил Захар Чурюмов. – С нашей броней только оборону прорывать.
– Сплошной линии обороны у немцев за Березиной пока нет, – возразил Тюльков. – А танки поддержат нас и начнут атаку почти одновременно. Переправы наводятся сразу в нескольких местах.
Борис Прокофьевич Тюльков оглядел командиров:
– Чего-то азарта не вижу.
– Насмотрелись, какая каша на берегу заварилась, – отозвался Павел Карелин. – Не знаю, как насчет сплошной линии обороны, но немцев скопилось там достаточно. Одних «Т-4» с усиленной броней десятка два насчитал возле переправы. На том берегу «тигр» в землю закопанный стоит. Не по нашу душу?
– Тебе, Павел, что ли, «тигров» бояться? Пока этот мамонт развернется, ты его с фланга продырявить успеешь. Новые подкалиберные снаряды поступили, сто миллиметров брони берут.
– На пятьсот метров, – вставил Чурюмов. – А «тигрята» за два километра нас достают. Да и «пантеры» тоже.
– А ты не подставляйся!
Капитан Бакулин, сидевший вместе с другими комбатами, тоже хотел высказать свое мнение. Но понимал, что после суетливых, не слишком умелых действий на плацдарме любые его слова воспримут скептически, с насмешкой. Чурюмов, Карелин, даже новичок Гладков говорят откровенно, что думают, и командир полка Тюльков внимательно выслушивает их.
Даже не слишком везучего Василия Гладкова, чью самоходку снова подбили и уцелели всего два человека из экипажа. Но все они имели авторитет. Василий Гладков до последнего вел огонь, оставаясь в подбитой самоходке, и стал как бы на равных с заслуженными комбатами Чурюмовым и Карелиным.
– Тоже грустишь, Юрий Акимович? – перехватил его взгляд Тюльков.
– Почему? Настроение нормальное, – встал Бакулин. – Фрицев бьем и бить будем.
Прозвучало несколько наигранно, излишне бодро. Чурюмов фыркнул:
– Бьем… особенно ты. В резерве!
– Никакого резерва не будет, – заявил Тюльков. – В полку всего четырнадцать машин. В бой пойдут все. А подковырки твои, Захар, сейчас вроде бы и ни к чему. Вас всего четверо комбатов и батареи неполные. Без взаимной поддержки в трудную минуту успеха не добьемся.
– Да я ничего, – кривил губы в усмешке Чурюмов. – Такие образованные комбаты в бою не лишние… если руководить не рвутся.
Бакулин понял, что его бездумную активность в начале наступления и желание показать свое «я» сослуживцы простят не скоро.
События развивались гораздо быстрее, чем ожидал Карелин. Командир десантной роты Александр Бобич получил пополнение, десятка два бойцов, и распределял десант по машинам. Павел, завернувшись в шинель, рассчитывал часок вздремнуть, но громкие голоса и бряцанье оружия заставили его подняться. Капитан извинился и сообщил, что собирается разместить на его машине пулеметный расчет.
– Размещай, – зевая, соглашался Карелин. – Только дай немного поспать, глаза слипаются.
Однако расчет «Дегтярева» потеснил Федора Слободу.
– Вы мне снаряды подавать помешаете, – заявил заряжающий. – В рубке и так тесно.
– Снаружи «дегтярь» не пристроишь, – доказывал сержант-пулеметчик. – Упора для стрельбы нет.
