Сергей Зверев - Мы родились в тельняшках
Посланник мира и доброй воли в замешательстве качнулся вперед, воткнув дуло автомата себе же в живот еще глубже, а затем, подогнув ноги, неожиданно отлетел назад спиной, в прыжке выхватывая из-под рубахи два Glock-17 и начиная поливать бедного мичмана из двух стволов. Тот только автомат успел вскинуть, а в нем уже сидело не менее трех пуль, и количество продолжало увеличиваться. Корниенко из-за собственной большой массы не падал. Пули прошивали его насквозь, но не отбрасывали. Он стоял на пороге несколько секунд, чего обычно не происходит в подобных случаях, загородив спецназовцам всю картину. Не дожидаясь, когда же он наконец рухнет, Поручик прокатился по полу и, появившись в проеме, выпустил из «Винтореза» очередь по оказавшемуся вооруженным пришельцу.
Капитано Пьедро, услышав выстрелы, засобирался в дорогу. Он быстро оживил движок и положил уже руку на рычаг, собираясь накормить агрегат отменной порцией топлива, но был бесцеремонно отброшен от штурвала ударом ноги человека в плавках. Диденко подсел к хлопчику и кулаком вырубил его на неопределенное время.
Когда Голицын перебрался на борт яхты, он обнаружил Деда за рассматриванием блестящих металлических штук, заканчивающихся человеческой ногой.
– Глянь, Поручик. Запчасти к терминаторам. Их тут до хренища.
Яхта оказалась забита медицинским оборудованием, лекарствами, хирургическими инструментами и протезами.
– Ничего себе аптечка, – осознавал обстановку старший лейтенант, подбирая слова, чтобы описать находки оставшемуся на борту «Марии» удрученному потерей мичмана Кэпу.
Надо было слышать, как Пыжов орал на Татаринова:
– Вы что, капитан второго ранга, потерялись во времени и пространстве? Вы представляете себе последствия?! Это немыслимо! Я послал человека поддерживать связь… Вас выгонят с позором! Я лично с вас погоны посрываю. Вы для чего контуженого под пули сунули, недоумки?
Принесенная мичманом рация разрывалась от крика. Кэп молча слушал. Он не делал сию речь публичной. Это касается только его. Очаровал его чем-то покойный, успокоил, заговорил – вот он его и сунул. Хотелось мужику повыпендриваться немного. Принять участие, кровь разогнать… Неожиданно. Глупо. Тошно.
– Татаринов, я знаю, ты меня слышишь; ты мне скажи, как я троим детям и жене его в глаза смотреть буду? Если ты, мать твою, живой останешься, сам поедешь. Я для чего его на берег не списывал, а?! Да чтобы он копейку в дом мог принести! Чтобы не загнулся, не спился в подворотне…
– Поеду, – согласился понуро сидящий Кэп и отключился.
Только прибрались немного, снова ожила связь.
Уже нетрезвый голос капитана первого ранга резко и безапелляционно приказывал уходить из квадрата.
– Ни я, ни мое подразделение вам не подчиняется, – возразил Кэп. – И прекратите орать. Я вам сочувствую, но для меня это работа. Для вас же, я так понимаю, нескончаемая трагедия…
– Вы досмотр провели на судне? – вдруг спокойно спросил Пыжов. Кэп подтвердил. – Тогда уходите от него как можно дальше, – и менее разборчиво: – Где у нас командир головного орудия? Цель прямо по курсу. Дадим в память о мичмане Корниенко прощальный залп… – И связь оборвалась.
Татаринов попробовал связаться еще раз, но с ним никто не хотел разговаривать. Его левая бровь сама собой поползла наверх, чего ранее за ней не водилось.
Марконя подоспел на помощь; если понадобится, он был готов работать переводчиком с командирского на солдатский.
– Надо уходить, – нахмурился Кэп.
Волосатый шкипер не спеша проследовал к штурвалу, а поднятая бровь Татаринова из-за медлительности плотного бугайчика задралась еще выше.
– Сергей, – вежливый тон Кэпа был мягок и тягуч, как мед. – Вы не могли бы двигаться быстрее, у нас все шансы хорошенько прожариться. Именно прожариться, а не загореть.
Голицын проследил за тем, куда смотрит командир. Брошенная скорлупка с именем «Фалькон» сиротливо плескалась недалеко от них. Ему так искренне, беззаветно и пламенно захотелось удрать подальше, что он даже попытался догнать поворотом головы уходящую спину шкипера. Впившись ей между лопаток, он старался с помощью зачаточного телекинеза ускорить неторопливые движения загадочного распорядителя «Марии», но тот, как казалось всем присутствующим, не очень-то спешил.
Пыжов, стоя на мостике, не забыв скомандовать «полный вперед», смотрел, как ожила артиллерийская система А-190Э, посылающая в сторону противника пятнадцатикилограммовые снаряды со скоростью восемьдесят выстрелов в минуту. Автоматика, повинуясь приказу, зафиксировала цель.
– Орудие к стрельбе готово, – доложил младший офицер.
Капитан первого ранга смотрел в бинокль не отрываясь.
– Прости меня, мичман, – прошептал он. – Огонь!
Грохот выстрелов воспринимался на закрытом мостике как тугие хлопки, но и этого было достаточно. Дуршлаг – в прошлом вполне приличная яхта – ушел бы на дно и после одного попадания, но капитан приказал молотить, пока посудина не скроется под водой.
Грохот, осколки. Чернеющие провалы на месте разлетевшихся стекол. Вспыхнувшая, измочаленная первым же выстрелом надстройка. Десять секунд. Легкое волнение моря. Занавес.
«Что они сделали только что? Досмотрели судно с контрабандой. Было оказано сопротивление. Ответным огнем бандиты и плавсредство уничтожены. Всем медали».
Кэп стоял на мостике, держа за шиворот Пьедро, заставляя его наблюдать за тем, как из его лодки вышибают дух.
– Шли-то куда? – справился он, когда представление было закончено. – Молчишь… Молчи. Я тебя отдам в руки команде во-о-о-н того корабля. Реи там нет, но для тебя что-нибудь придумают.
Оказывается, люди, говорящие абсолютно на разных языках, могут понимать друг друга. И о чудо! Капитано перешел на взволнованный английский.
И молодец, и правильно. Зачем друг другу нервы трепать?
Захваченный «дон Корлеоне» понимал, что он косвенно виновен в смерти мичмана, а следовательно, случись с его стороны уход в невменяемость, или проще «включение дурки», с ним не будут цацкаться. Язык его завелся быстрее мозга. Он даже сам не знал, что настолько хорошо знает язык островного государства Великая Британия.
Через трое суток «Фалькон» должен был приблизиться к побережью Пакистана, отдать медицину и получить деньги. На вопрос, знаком ли Пьедро с неким Джезимом, капитано твердо ответил «Нет!» и тут же получил не менее твердый удар в скулу от Малыша.
– Ты чего, засранец! – налетел следом на привязанного к стулу пленного Диденко, хлопая его с другой стороны открытой ладонью. Пощечина, от которой скопытилась бы здоровая породистая корова, возымела действие.
– Я вам клянусь! Я не знаю, кто такой Джезим! – заорал итальянец.
– Убей его, – устало махнул рукой Кэп, разыгрывая старый трюк.
Надо было видеть, как натурально Дед перезаряжает оружие.
Ничего удивительного, что Герда бросилась к мичману, добавляя ситуации драматизма.
– Нельзя убивать пленных! – закричала она, напоминая Милу Йовович в фильме «Жанна д’Арк», только там все крики – «За Родину!», «за Францию!», а тут свой спектакль. Незаметно для остальных не посвященных в ритуал, а это еще и мичман Сергей, и Грета, Дед подмигнул Кэпу.
– Отвали, – отпихнул он красноголовую снайпершу и прицелился в голову. Стрелять не собирался – и так яхту подырявили на славу.
– А-а-а! – заорал капитан. – Я ничего не знаю!
– Как я устал, – пожаловался присутствующим Татаринов и потопал в свою каюту. – Пытать всю ночь.
– Спасите, пожалуйста! – кричал ему вслед пленный, но его крики, перешедшие в визг, не имели никакого эффекта.
…Капитан или вправду ничего не знал, или обладал хорошим актерским мастерством. Его поколотили еще немного, но он так и не раскололся.
Действительно, утомленный Кэп вернулся в кают-компанию, когда расспросы с тумаками не привели к получению иных сведений.
– Что там у нас на перекус, стюардессы? – поинтересовался он. – Война войной, а бурдюк пустой.
Герда была рада уйти вместе с подстреленной напарницей на камбуз.
– Как же мы теперь на продавцов выйдем?
Глава 5
Подмена
Представьте прекрасный оазис: пробивающаяся струйка родника, дающая начало небольшому чистейшему озерцу. Горстка финиковых пальм, дарящая путникам тень и прохладу. Рощица апельсиновых деревьев. Кустики лавра и молодой акации. Свиристящие пичужки, невидимые за листвой, и наглые горластые попугаи.
А теперь добавьте к этому тихому райскому уголку едва волнующееся синее-синее игривое море в нескольких десятках метров от него, и вы поймете, что место сие редкое, удивительное и прекрасное.
Оберегая днище яхты от коварных кораллов, Вережан Сосеску бросил якорь недалеко от пустынного побережья и спустил на воду довольно большую надувную лодку. Пришлось съездить туда-сюда не раз, прежде чем на берегу оказались обе его Аурики, гора шмоток и куча всякой снеди. Он провернул сделку, сдав покупателю весь свой товар, и теперь намеревался не только отдохнуть, но и сделать предложение, для чего заскочил в египетский ювелирный магазин. Место, куда он приплыл, было далеким от городов, отелей и туристических маршрутов. Дичь полная и прекрасная.