Сергей Зверев - Крапленая обойма
Что ж, похвалил себя Лаврентьев, он оказался хорошим психоаналитиком. В смысле определения тайных помыслов человека. Он понял Марченко с самого начала. И понял, к чему все склонится в конечном итоге. И смог предвосхитить события.
Лаврентьев довольно усмехнулся, попрощался с Марченко и положил трубку. В эти минуты он даже забыл о пациентке. Совсем другие мысли роились у него в голове...
2В двенадцать часов дня Лаврентьев обычно делал перерыв в работе и ездил на своей машине в ближайшее кафе обедать. Этот день не был исключением. И в пять минут первого психоаналитик вышел на улицу, подошел к «Мазде» и уже собирался отпереть дверцу, когда его неожиданно окликнули:
– Марк Георгиевич!
Он вздрогнул и оглянулся. И тут же непроизвольно поморщился, словно проглотил ломтик кислющего лимона.
Широко улыбаясь, к нему направлялся с папкой под мышкой следователь Смолячков.
Вот незадача! Чего этому гайцу еще надо? Кажется, уже и об аварии забывать начал. Ан нет. Заявился, мент пронырливый.
Психоаналитик пробурчал себе под нос что-то нечленораздельное в ответ на приветствие. И это должно было указать следователю, что встреча, в общем, нежелательна. Однако Смолячков как будто и не заметил ничего. Улыбка продолжала играть у него на губах. Словно его только что приняли с распростертыми объятиями.
– Как поживаете?
– В трудах и заботах, – избитой фразой ответил Лаврентьев.
– Ежечасно и ежеминутно, – витиевато продолжил Смолячков.
Лаврентьев насупился и внимательно посмотрел на капитана. Что тот хотел сказать? Этот человек из ГИБДД и в первую встречу говорил загадками и строил из себя некоего провидца, которому известны все тайны столицы.
– Мы могли бы поговорить? – Улыбка исчезла с лица Смолячкова.
– О чем? – сделал вид, что ничего не понимает, Лаврентьев, хотя знал, о чем, кроме как об аварии, которая произошла почти месяц назад, больше говорить с гайцом было не о чем.
– О той ночной трагедии. Когда ваша жена попала в автокатастрофу, – напомнил капитан и тут же спохватился: – Да, кстати, как здоровье вашей супруги?
– Спасибо. С ней все в порядке.
– Я рад, искренне рад.
– Послушайте, по-моему, дело уже прекращено. Я не прав?
– Совершенно правы.
– Так я не понимаю.
– У вас обширные связи. Впрочем, я в этом и не сомневался. Вы человек с именем. Довольно, я бы даже сказал, известный. В определенных кругах, естественно. Мне лично до того дорожно-транспортного происшествия вы были совершенно незнакомы.
Смолячков вытащил пачку сигарет, зажигалку, прикурил и собрался было продолжить, как Лаврентьев не без усмешки бросил:
– Вы все же запишитесь ко мне на прием. Я излечу вас от пагубной привычки к курению. И вы поймете, что моя известность появилась не на голом месте.
– Спасибо, конечно, – усмехнулся в ответ Смолячков. – Но моя привычка меня просто спасает. Знаете, такого за день насмотришься и наслушаешься, что без сигареты и стопарика бывает невмоготу.
– Тем более запишитесь. У вас, как понимаю, нервишки пошаливают.
– Оставим это, доктор, – отмахнулся Смолячков. – У меня и денег нет на ваши сеансы. Да и психику свою считаю не поддающейся изменению.
«Ага, – пронеслось в голове у психотерапевта, – о деньгах пошла речь. Так-так-так».
– Насчет ваших связей, – продолжил капитан. – Лично начальник ГИБДД вмешался и поставил точку в деле. К вашему удовольствию. А я человек маленький. Закрыто дело так закрыто. У меня, кроме него, и других хватает.
Краешки губ у Лаврентьева нервно дрогнули, как он ни старался совладать с собой. «И что же ты, маленький человечек, тогда хочешь, раз все закончено? Чего ты суетишься и лезешь, куда тебя не просят?»
– Тогда, я уверен, нам и беседовать об этой аварии больше нечего, – рубанул психоаналитик.
– Как раз наоборот, – таинственно поправил капитан; от своей привычки говорить загадками он не собирался отказываться.
– И у вас есть полномочия? – насторожился Лаврентьев.
– Нет. Этого нет. Дело закрыто, и вы вправе послать меня подальше. Официально я не могу ничего поделать. Но я хотел бы поговорить с вами как раз в приватной беседе.
– Да? А зачем?
– Видите ли, мне кажется, информация, которая имеется у меня, может вас заинтересовать. Очень заинтересовать. Вы не думайте, что я некий зацикленный идиот, решивший терроризировать вас этой аварией. Нет. Просто случившаяся трагедия с вашей женой несколько необычна. Не в том, что произошло дорожно-транспортное происшествие. В мокрую погоду аварии не редкость. Но в этом случае...
– И что в этом случае? – нервничал Лаврентьев.
– Здесь просто клубок странностей. Очень интересных. И просто невероятных.
– Таких, что вы никак не можете забыть об этом деле?
– Да, наверное. Оно никак не выходит у меня из головы.
– Жаль. Очень жаль. Потому как я эту аварию нахожу совсем неинтересной. Для меня она даже очень трагична.
– Я вас прекрасно понимаю.
– В таком случае я могу отказаться от разговора с вами?
– Можете. Вы даже вправе сообщить о моем недопустимом поведении начальнику ГИБДД. И меня, конечно, за мою настырность по головке не погладят. Но... Я уже говорил, что у меня дел и так хватает. Просто так я бы к вам не заявился. Поэтому предлагаю вам выслушать меня. Уверяю, информация заслуживает внимания. Впрочем, вы ничего не теряете. Выслушаете, а там решите.
Интересно. Лаврентьев хмыкнул про себя. За любую информацию нужно платить. И психоаналитик был сейчас уверен, что этот маленький человек из ГИБДД именно ради денег и явился сюда. Разнюхал что-то. Знает, что он, Лаврентьев, довольно состоятелен, и решил поживиться. Психоаналитик был убежден: все эти законники продажные твари, начиная с ведомственных «шишек».
Он смотрел на капитана, все больше хмурясь. Желание послать подальше этого не в меру ретивого служаку было очень уж велико. Однако капитан сумел и заинтриговать его. Что-то ведь знал. Что? Не просто же так приперся сюда. Клубок. Интересная метафора. А Рита... Воспоминание о жене заставило его вздрогнуть.
– Хорошо, – неожиданно твердо, даже для себя самого, проговорил Лаврентьев.
На лице у капитана вновь заиграла довольная улыбка. Он словно бы этого ответа и ожидал.
– Где бы мы могли присесть? – Смолячков обвел взглядом территорию в поисках скамейки.
Психоаналитик открыл дверцу машины и предложил Смолячкову:
– Садитесь. Я подвезу вас, куда вы скажете. И по дороге вы мне все расскажете.
Капитан отказался:
– Спасибо. Но меня никуда не нужно подвозить. А вот в машине, пожалуй, мы могли бы поговорить.
И с этими словами он, не обращая внимания на реакцию психоаналитика, забрался на заднее сиденье «Мазды». Спустя секунду подал голос из салона:
– Забирайтесь, доктор.
Лаврентьев хмыкнул и как-то чисто механически огляделся, будто он сейчас находился на конспиративном свидании, а вокруг шныряли, хорошо маскируясь, шпики, которых ему следовало выявить среди мирно двигающихся прохожих.
– Что же вы? – донесся нетерпеливый голос Смолячкова.
Лаврентьев вздрогнул. Кажется, работа несколько утомила его сегодня.
Он сел рядом с капитаном. Смолячков затушил сигарету в пепельнице, словно ценящий и уважающий привычки хозяина гость. Психоаналитик захлопнул дверцу и нетерпеливо воскликнул:
– Ну-с!..
– Я рад, что вы... – начал было капитан.
– Только давайте, пожалуйста, без хождения вокруг да около. У вас есть что сказать – говорите. Нет – до свидания.
– Оказывается, доктор, не у одного меня нервишки пошаливают, – дружелюбно улыбнулся Смолячков.
Лаврентьев вспыхнул, но тут же взял себя в руки. Надо же, знаток психологии людей, а сам не можешь сдержать свои чувства. Он выругал себя в душе, и в следующий момент уже выглядел спокойным и уверенным.
– Я слушаю.
Капитан откашлялся:
– Скажите, вам известен человек по фамилии Бабушкин?
В лице у психоаналитика ничего не изменилось. Он словно бы нацепил на него маску, которую поклялся ни за что не снимать.
– Бабушкин Сергей, – добавил Смолячков, не услышав от психоаналитика ответа, и когда Лаврентьев опять промолчал, решил выложить дополнительную информацию: – Если не хотите отвечать – не надо. Я сам вам скажу. Сергей Бабушкин одно время работал у вас личным шофером. Так?
Маску пришлось сбрасывать:
– Допустим. И что же? При чем здесь мой личный шофер, который уже долгое время у меня не работает?
Очень долгое, хотелось добавить Лаврентьеву. Он нанимал его в первые месяцы, когда только начинал организовывать частный кабинет. Врач тогда просто не справлялся. Нужно было много ездить; кроме того, помимо работы, на его плечи навалилась гора проблем. Нужно было обустраивать кабинет, закупать кое-какое оборудование, подремонтировать помещение... Одному ему было просто не успеть со всем управиться. Вот он и нанял человека, который выполнял различные поручения. Бабушкин проработал у него около года. Когда кабинет начал функционировать, водитель просто стал не нужен психоаналитику. Машину Лаврентьев и сам хорошо водил, а клиенты к нему приезжали своим ходом.
