Сергей Самаров - Пробуждение силы
– И за то тебе спасибо, что взламывать не стал… После второй ошибки при входе все данные просто будут автоматически стерты без возможности восстановления[4]. Что дальше? Добивай!..
– Заодно забрал оттуда троих самых надежных бойцов силового блока и все оружие, что там было. Это на случай, если понадобится поддержка. Оборудование и люди сейчас у меня в машине. Большое оборудование вывезти мне просто не на чем. Грузовики все блокированы в гараже лаборатории, да и куда его денешь – слишком громоздко и слишком заметно.
– Да, тут уже и гипертонический криз не поможет… – сказал Эдуард Осипович вполне сдержанно. – Тут даже могила не выручит… А зачем ты, кстати, оборудование забрал?
Это был проверочный вопрос. Проверочный по большому счету. Если Лопухин пожелает остаться с генералом до конца, он ответит конкретно.
– Мне что, товарищ генерал, отвезти его назад? – полковник ответил вопросом на вопрос и не совсем так, как генерал ожидал. – И винчестер тоже вернуть?
Но и такой ответ Аладьяна удовлетворил, потому что его можно было рассматривать как вполне определенный – полковник Лопухин остается с генералом, хотя он, технический специалист, наименее подвержен любым репрессивным мерам со стороны государства. Он ни в чем не замешан, и ему нечего предъявить в обвинение.
– Ты на какой машине?
– На своей, товарищ генерал, на личной…
– Думаешь, я помню, что у тебя?
– «Тойота Ленд Крузер».
– Где находишься?
– Выехал в нейтральный квартал. Просто среди домов остановился и вышел, чтобы позвонить. Этим парням, которых я забрал с собой, все слышать не обязательно.
– Пока никуда не уезжай. Я в течение часа кое-что выясню и позвоню.
Генерал убрал трубку. Мазур смотрел на него вопросительно, словно ждал объяснений.
– Неприятности продолжаются?
– И в большом количестве, и самые что ни на есть крупные. Кажется, я совсем рассорился со своим главным ведомством…
– Или оно захотело рассориться с вами? – поинтересовался Владислав Аркадьевич. – Как будет правильнее?
– Вы видите в постановке вопроса великую разницу?
– Вижу.
– А мне все равно. Хоть я с ними, хоть они со мной. Главное, что без меня они не получат никаких результатов деятельности моей лаборатории. Ну, естественно, кроме того, что они уже получили и чем уже пользуются. А результаты интересные, и они узнают о них уже на первых допросах от тех сотрудников, которых задержали. Пусть теперь кусают локти…
– Я так понял, что ФСБ захватило вашу лабораторию и арестовало кого-то из ваших людей? Или я чего-то не расслышал?
– Вы правильно поняли.
– Значит, вы теперь в розыске, а я, находясь рядом с вами, основательно рискую своим дипломатическим статусом?
– Вот уж не могу знать, чем вы рискуете. Но, обращаясь ко мне первично, вы уже пошли на риск. Так что для вас это дело осознанное.
– В принципе это все не так и важно. Важно другое. Вы, следовательно, находитесь в розыске. Это накладывает на всю вашу деятельность значительные ограничения. Тем более, после того, как вы сами выразились, как ваше бывшее начальство проведет первые допросы ваших задержанных сотрудников и покусает себе локти… Тогда розыск может стать массированным. В этой сложной ситуации я вообще не понимаю, как нам найти и достать подполковника Стромова. Честно говоря, это единственный вопрос, который меня сейчас волнует. И волнует гораздо больше, чем судьба вашей лаборатории и всех ваших наработок. Потому что у нас в работе произошло несколько сбоев, и без материалов, которые пропали здесь, в России, еще восемь лет назад, мы не можем добиться результата. А это грозит приостановкой финансирования уже нашей лаборатории. Конгресс требует отдачи даже от программ, работающих на перспективу. И многие проекты уже свернуты в связи с финансовыми трудностями. Мне не хотелось бы, чтобы свернули и мой проект. И потому, чтобы получить в руки этого подполковника, я готов на любые меры… Вы выпейте кофе, генерал, выпейте. Этот кофе не пьют остывшим. Его, грубо говоря, вообще не пьют. Им только язык смачивают…
Аладьян смочил язык содержимым маленькой чашечки. И почти сразу почувствовал, что у него стало слегка распирать голову в висках, как после таблетки нитроглицерина. Но это ощущение быстро прошло. А вкус соответствовал аромату. Самое удивительное, что генерал, сильно уставший после трудной ночи и еще более трудного утра, почувствовал вдруг прилив сил и даже, как показалось, у него прояснился ум. И отчетливо ощутил, что ему больше нечего делать здесь, в этом большом и грязном городе, и даже в этой стране.
– Владислав Аркадьевич, мы, пожалуй, можем с вами договориться о дальнейшем более плотном сотрудничестве. Вообще-то из опыта я знаю, что нет вариантов, при которых известного человека было бы невозможно найти и захватить. И потому, пока у нас еще есть силы и возможности, постараемся это сделать. Но я сразу предупреждаю, что мы постараемся… Я не говорю, что сделаем, потому что противник у нас серьезный, хотя у нас и есть, чем такого противника обезвредить. Но, даже если это и не получится… Я предлагаю вам документацию и образцы нашего оборудования с готовыми результатами исследований и испытаний или уже близкими к готовности. Вы понимаете, к чему я веду разговор.
– Естественно. Я для этого должен помочь вам…
– Вот именно. Вы должны помочь нам перебраться в вашу страну без проблем и всяких там «зеленых карт» и, естественно, оплатить нам наши услуги. Хорошо оплатить… Сразу имейте в виду, что я имею возможность продать это оборудование еще по нескольким адресам. У меня имеется выход на курдских сепаратистов в Турции, у меня имеется выход на членов некоторых фундаменталистских мусульманских течений. Я предполагал развитие событий, подобных нынешним, и потому заранее позаботился о своей дальнейшей жизни, в которой желал бы не испытывать, скажем так, бытовых неудобств. Вас я в расчет почему-то не брал. Но, раз уж вы оказались рядом, почему бы и не попробовать договориться? Тем более, я прошу немного. Мне, на меня лично и на моих сотрудников, хотелось бы получить не менее двадцати миллионов долларов…
– Это слишком большая сумма, Эдуард Осипович. Я не думаю, что ваши разработки стоят того. Плюс к этому дополнительный риск по транспортировке. Хотя я не уполномочен вести торговлю, но я могу найти человека, который может этим делом заняться. Однако сразу предупреждаю – ваши претензии малореальны. Умерьте аппетиты…
– Найдите человека, который уполномочен вести переговоры… – сказал Аладьян жестко. – Я сумму не с потолка беру. Я просчитывал затраты и финансовые, и человеческие. И потому буду стоять на своем. А за риск при транспортировке я попытаюсь рассчитаться с вами личностью подполковника Стромова…
– Тем не менее, если я помогу вам получить всю запрашиваемую сумму, вам придется поделиться со мной. Много я не запрошу. Пятнадцать процентов от общей суммы меня устроят. Только – наличными…
– В таком случае сумма автоматически возрастает до двадцати трех миллионов.
Как человек восточный, генерал Аладьян умел торговаться.
– Попробуем… – со вздохом согласился Мазур. – Двадцать три всегда звучит лучше, чем двадцать, потому что это более похоже на конкретные цифры, взятые, как вы говорите, не с потолка… А двадцать – слишком большой намек на торговлю…
Глава 6
Старшему следователю по особо важным делам Виктору Анисимовичу Бурундукову позвонили от дежурного и сообщили, что с ним желает поговорить полковник Службы собственной безопасности ФСБ Прохоров.
– По какому вопросу?
– Это он сам сообщит.
– Пусть проходит, если такой разговорчивый, я почти свободен…
Под словом «почти» Виктор Анисимович подразумевал только то, что в данный момент он ни допросов не ведет, ни вообще в его кабинете нет посторонних. Во всех других отношениях он любил повторять расхожую в следственном комитете фразу о том, что следователь работает даже тогда, когда спит, потому что сам многократно убеждался, что при ведении особо сложных дел эти дела даже во сне преследуют.
– Он сначала к Калмыкову заглянет, потом к тебе, – сообщил дежурный. – Говорит, у Калмыкова разговор будет недолгим. Максимум, пять минут.
В ближайшие пять минут Бурундуков уходить никуда, кажется, не собирался.
– Я жду…
Однако раньше офицера ФСБ в кабинет заглянул капитан Рублев, закончивший допрос охранника в доме убитого Соловьева.
– У тебя что-то есть? – поинтересовался старший следователь. – А то ко мне сейчас какой-то тип из ФСБ пожалует…
– Есть… И как раз по делам ФСБ… – мрачно сообщил Валентин Васильевич.
– Значит, вовремя… Вали все в кучу…
– Куча интересная получается, как бы нас не придавила…
– Ну-ну… Мы осторожные… Что там?
– Сумароков раскололся с удовольствием. Я подозреваю, что он не таким сговорчивым был, когда по собственным делам его допрашивали. Я дела успел просмотреть. Тертый калач. А тут сам на контакт идет. И в глаза смотрит – какой эффект будет. Болельщик, мать его…
