Иван Стрельцов - Дерзкий морпех
«Меня не разделают, как барана», – с ненавистью подумал Сабир, представляя в эту минуту на месте горилл из охраны самого Иезуита и Пуштуна. Рука ординарца снова машинально коснулась подкладки куртки. «Если что, составят мне компанию на пути к Аллаху».
Решимость Сабира вскоре была окуплена с лихвой, ему повезло перехватить радиопереговоры одной из зенитных точек с Ахмедом Касимовым. Афганские моджахеды докладывали, что сбили русский вертолет, летящий в сторону равнины.
Ординарец Пуштуна мгновенно сообразил, что это его шанс. По всему выходило – это был тот самый вертолет, на котором забрали Хаджибеева волчонка.
Сабир с последним моджахедом из отряда Кобры, оседлав чудом уцелевший «УАЗ», помчался к афганским зенитчикам.
Только после этого таджик позволил себе вернуться в подземелье к Ахмеду Касимову. Пуштун встретил его гневным взглядом, он сидел возле стола, широко расставив ноги и уперевшись ладонями в колени.
– Рассказывай подробно, что произошло, – прорычал полевой командир и тут же невольно скосил глаза на сидящего поодаль Иезуита.
Сабир сел за грубо сколоченный стол в командном боксе бункера, над ним горел аккумуляторный фонарь, заливая тусклым светом разложенную на столе карту. Это была хорошая карта, турецкая, сделанная с учетом всех мельчайших ориентиров.
– Вот, – сказал таджик, указав заскорузлым пальцем точку на карте. – Вот здесь упал сбитый вертолет.
– Они погибли? – быстро спросил сидящий напротив Ахмед Касимов, он внимательно и долго смотрел в лицо своего помощника, потом задумчиво добавил: – Ты же знаешь, что произойдет, если мальчик останется живым?
– Да, эмир, – прошептал Сабир и, склонив голову, произнес: – Возможно, кто-то остался жив. Арабы сказали, вертолет не сразу взорвался, минут через десять.
– Это еще не все, – услышал он за своей спиной голос Иезуита. – Живой мальчишка или нет, не имеет значения. Сейчас важно другое, необходимо срочно связаться с Хаджибеем и сообщить ему, что родовой хутор разгромили федералы и убили его сына. Закон кровной мести в крови каждого вайнаха, и он требует отмщения. Мусса теперь будет напоминать раненого тигра. Оставшись в одиночестве, он будет рвать неверных на части не только силами своего отряда, но и голыми руками. Ненависть – самый лучший стимулятор для продолжения войны.
– Пусть чистоплюй с головой окунется в дерьмо, – мстительно оскалился Пуштун. – Он русским матерям возвращал их детей, а вот ему сына уже никто не вернет. Сердце расколотое уже не срастется. Так до самой смерти зверем и будет бродить по горам, питаясь человечиной.
– Возьми людей и все там осмотри, – сдержанно произнес Ахмед, обратив тяжелый взгляд на ординарца. – Если мальчишка жив, отбери его у русских. – Он ключ к сердцу Муссы, а мы этого позволить не можем.
– Все понял, эмир, все сделаю, как надо, – Сабир вскочил со своего места, привычно приложив руку к груди. Не говоря ни слова, он вышел из блиндажа. На выходе его чуть не сбил молодой боевик, вбегающий вовнутрь.
– Эмир, русские идут! – громко закричал он…
Глава 23
По извилистой дороге медленно полз танк. Боевая машина толкала перед собой огромный барабан минного трала.
Вслед за танком двигались саперы. Один на длинном поводке с трудом удерживал рвущуюся вперед овчарку, остальные с миноискателями медленно брели вдоль обочины.
Ни сапер, ни его верный друг – собака даже не догадывались, что через амбразуру замаскированного дота за ними пристально следит снайпер.
За саперами выдвигались основные силы бригады, БТРы и БМД с бойцами на броне, как вдруг из-под танкового трала вырвался огненный куст взрыва. И сразу же горы ожили пунктирами трассирующих пуль.
Первая прицельная пуля снайпера досталась саперу, он упал на обочину лицом вниз, неподвижно застыв. Возле убитого села собака и, задрав острую морду, жалобно завыла. Остальные бойцы рухнули на землю и, отстреливаясь, стали отползать, пытаясь отыскать укрытие.
Танк с раскуроченным взрывом тралом, густо обсыпанный желтой дорожной пылью, казался подбитым и безжизненным.
Но уже в следующее мгновение танкисты, оглушенные ударной волной мощного фугаса, наконец пришли в себя. Длинный орудийный ствол на сферической башне «Т-64» дрогнул, потом стал медленно разворачиваться в сторону огневых точек, откуда, как светлячки электросварки, вспыхивали выстрелы.
Танковая пушка так и осталась безмолвной (в боевых машинах, используемых для траления мин, снаряды выгружались, чтобы при взрыве фугаса не сдетонировали). Зато бойко застрекотал спаренный с орудием пулемет. Розовые пунктиры трассирующих пуль устремились к одной из огневых точек. Первая очередь выбила искры чуть ниже амбразуры, вторая следом пришлась в цель, заставив огневую точку замолчать.
И тут же с двух сторон к танку устремилась пара «ПТУРов». Яркие, как падающие звезды, огненные шары, бешено вращаясь вокруг оси, врезались в бронированную машину. Первый ударил в башню, заставив захлебнуться пулемет. Второй угодил в моторный отсек. От этого взрыва на корме танка вздыбилась бронекрышка, следом наружу выбились ярко-оранжевые языки пламени и повалил густой черный дым.
Несколько боевых машин десанта, отстреляв дымовые гранаты, стали пятиться, удаляясь на безопасное расстояние.
Уцелевшие саперы, проворно орудуя лопатками, пытались как можно глубже зарыться в землю…
Глава 24
На ближайшем от места боя холмов морпехи развернули командный пункт. Неглубокий овраг они приспособили под окоп, обровняв края и натянув поверху покрывало маскировочной сети. Внутри разместили мощные стереотрубы и аппаратуру радиосвязи. Старшие офицеры бригады сразу же заняли места по боевому расписанию.
– Товарищ полковник, головной дозор наткнулся на засаду. Саперы докладывают – дорога впереди заминирована, – к командиру бригады подбежал молодой офицер с докладом.
– Сам вижу, что наткнулись на засаду. Не нравится, что вторглись на их территорию, – хищно усмехнулся полковник Серебряков, потом озорно подмигнул склонившемуся над картой начальнику штаба: – Сергей Николаевич, дай команду артиллеристам, пусть причешут огневые точки. Да, кстати, и авианаводчика направь в боевые порядки, пусть устроит им картину Репина «Грачи прилетели». Нет здесь земли для бандитов и террористов, – сказал, как отрезал.
– Штурмовики работать не смогут, надвигается низкая облачность, – сокрушенно доложил начальник штаба.
– Эх, жаль, – с досадой махнул рукой комбриг. – Ну, тогда богу войны придется потрудиться за двоих…
Угловатые, с непомерно высокими башнями самоходные установки «Нона», свернув с грунтовой дороги, развернулись шеренгой, задирая к небу жерла коротких пушек. После необходимых приготовлений прозвучала команда:
– Беглым огнем!
Снаряды, с воем рассекая воздух, понеслись над позициями морских пехотинцев.
На склонах горы, занятой боевиками, один за другим стали густо вспыхивать огненные фонтаны взрывов. Во все стороны летели куски породы, земляной дерн, пылающие кусты, обломки деревьев. Все то, что составляло маскировку чеченской Тора-Бора.
– Гибель Помпеи! – не отрываясь от стереотрубы, констатировал Два Ивана. Работа артиллеристов его всегда завораживала. В этом огненном аду сейчас, казалось, не может выжить ничто живое. – Батальону черноморцев поддержать авангард и совместно двигаться на штурм. Батарее «Шилок» поддержать общее наступление.
Шесть самоходных четырехствольных зенитных установок «Шилка», с наваренными дополнительными стальными экранами, выглядели неправдоподобно грозными. Созданные почти тридцать лет назад как средство борьбы с низко летящими самолетами, «Шилки» зарекомендовали себя и как эффективное средство поддержки мотострелков в контрпартизанских операциях. Зенитные установки с ходу открыли огонь. Шквал трассирующих снарядов исчез в дыме тяжелых разрывов. Одна из «Шилок», стараясь увеличить площадь для маневра, съехала с дороги и тут же подорвалась на противотанковой мине. Тяжелые листы противокумулятивных экранов разлетелись в разные стороны, как фанера. Сорвало траки гусениц и своротило набок громоздкую башню. Морские пехотинцы упорно двигались вперед, хотя огонь из дотов не ослабевал…
Глава 25
Двигаться в гору, да еще по бездорожью, груженными боеприпасами по самое не хочу – занятие не из приятных. Но никто из разведчиков не роптал, все прекрасно понимали, что такое на войне «легкое счастье». Особенно в зоне, контролируемой боевиками. Здесь любая тропа, поляна, любой подходящий для прохода участок запросто может оказаться «минной грядкой». На которую легко зайти, но не очень просто выбраться обратно целиком.
