Александр Тамоников - Выжженный плацдарм
– Ладно, Олег, ты только не подумай, что я трушу, не будет такого. – Вербин обреченно вздохнул. – А я вот не смог проститься. Пытался дозвониться жене в Белгород, а она недоступна, прямо как назло. То сама трезвонит, когда не надо, приветы передает от мамы, тещи, троюродной воды на киселе. А когда край как нужна, не достучишься. И с местной девчонкой не попрощался, не смог.
Буря закончилась через полчаса. «ГАЗ-66» продолжил месить жидкую грязь. Проселочные дороги петляли, как горные серпантины. В прифронтовом районе автомобильного движения практически не было. В селах, мимо которых проезжали спецназовцы, не горел свет. Даже если он и был, люди боялись его включать.
В сельской местности орудовали банды мародеров. Зачастую они приходили с территорий, подконтрольных ВСУ, сжигали дома, нередко вместе с жителями. Негодяи цепляли на себя символику мятежных республик и снимали свои деяния на видео. Потом СБУ и прочие украинские ведомства демонстрировали на весь мир «убедительные доказательства бесчинств террористов на оккупированных территориях».
Было бы забавно, если бы одна из этих банд попробовала напасть на одинокую машину. Но все проходило спокойно, без всяких чрезвычайных происшествий.
К девяти часам вечера машина проехала мимо Ветрово. Нестеренко приказал водителю на всякий случай обогнуть село с юга, чтобы не светиться на КПП.
Через десять минут «ГАЗ-66» медленно ехал по какому-то страшноватому поселку, словно бы возникшему из невеселой сказки. Он казался заброшенным, хаты покосились, крыши вдавились, осели. Но кто-то здесь жил. Зоркие глаза спецназовцев подмечали, как подрагивали занавески в крохотных оконцах, какие-то зыбкие тени сновали за оградами.
В лесу за северной околицей уже стояли два бронетранспортера. Огневой взвод сержанта Говоруна прибыл на место раньше всех. Ничего удивительного – буря БТРам не помеха. Люди курили в рукава, негромко переговаривались, выгружали гранатометы и боеприпасы.
Заметно похолодало. Похоже, ночная температура собиралась опуститься ниже нулевой отметки. Спецназовцы притоптывали, растирали руки.
– Вы уверены, товарищ капитан, что дальше наша техника не пойдет? – спросил сержант.
– Уверен, Женя. Техника останется в лесу, другую добудем. Жалко, что нет возможности ее замаскировать, но, думаю, никто не покусится.
– Не вычислят нас по этому автопарку? – засомневался Максимов. – Беспилотники шныряют, публика сомнительная по лесам лазит.
– Не успеют, – сказал Олег, включил навигатор и заявил: – До первого объекта восемь километров. До основного – еще один. На марш-бросок у нас не больше часа.
Через пять минут подошел второй грузовик. Люди в молчании спрыгнули на землю.
– Две минуты – оправиться, проверить оружие, подтянуть амуницию! – глухо скомандовал Федорчук.
Инструктаж был недолгим. Каждое подразделение знало свою задачу, место в общей колонне. Бойцы выучили карту, запомнили расположение всех объектов, заслуживающих интереса.
– Обращаю ваше внимание на скрытность передвижения, товарищи бойцы, – напутствовал подчиненных Олег. – Идти бесшумно. Не растягиваться, не отставать. Но и поперек батьки в пекло не лезть. Никаких «порвем два баяна», уяснили? – Он покосился на примолкшего Мишку Фендика. – Команды передаем по цепочке. От места выхода на объект передвигаемся ползком. Всем проверить средства связи. Оружие на предохранитель. Раньше команды шум не поднимать. С Богом, мужики!
От урагана не осталось даже слабого ветерка, но эту местность он тоже зацепил своим крылом. Многие деревья были повалены, кустарники – вырваны с корнем.
Рота передвигалась вдоль лесной дороги. Тени бесшумно скользили по стылому ночному воздуху, обтекали деревья, кочки, канавы.
Вперед ушел дозор, он постоянно держал связь с Олегом.
– Жиган, это Лесник, дорога уходит на полвторого, – глухо докладывал быстроногий Черненко, работавший после армии лесником в заповеднике на Харьковщине. – Все спокойно, противника не видим.
Через минуту:
– Жиган, лес обрывается, сбавьте ход. Здесь пролысина метров семьдесят. Подождите, пока мы все осмотрим.
Поляну спецназовцы обошли, чтобы не светиться на открытом месте. Под ногами шуршала прошлогодняя листва, поскрипывали лишайники. Снова лесная дорога, плотно окруженная криворукими деревьями.
«Почему мы прячемся? – временами проносилась недоуменная мысль в голове Нестеренко. – Вроде на своей территории».
Он приказал Славику Вербину возглавить колонну, сам остановился, начал пропускать бойцов. Они мерно дышали, выдерживали нужный темп, не создавали толкотни. Прошли солдаты первого взвода – двадцать выносливых мужчин, возглавляемых длинноногим Максимовым. Пробежал второй взвод – тоже двадцать, не считая Федорчука. У кого-то оторвалась застежка на кобуре, которая тихонько похлопывала в такт бегу.
Все сорок человек полностью экипированы – автоматы, гранаты, ножи, пистолеты Макарова. Но главное – мотивация. У любого бойца имеется свой счет к украинской власти, каждый готов умереть за правое дело. Ведь никто не вышел из строя, когда Нестеренко предложил это сделать!
Прошли бойцы из взвода управления и обеспечения. «Громкое название для кучки бездельников», – беззлобно пошучивали над ними спецназовцы. Сержант Говорун, два сапера – Ребров и Бравый, санинструктор Бекетов с двумя рюкзаками медицинских препаратов и перевязочного материала, связист Ромка Дулин с увесистой «дедовской» радиостанцией в мешке на горбу.
Последним в этой компании шел здоровяк Галанин. Вот ему-то действительно приходилось несладко. Переносной зенитный комплекс «Игла» весил больше десяти килограммов. Но Галанин никогда не жаловался, любил пошучивать: «Подумаешь, всего лишь две пятилитровые канистры с пивом! Я в юности этого добра перетаскал – вам и не мечталось!»
А вот огневой взвод уже начинал отставать.
Приглушенно ругался прапорщик Белоконь:
– Быстрее, оруженосцы хреновы! На вас посмотришь и не скажешь, что вы когда-то были самыми шустрыми сперматозоидами!
Но быстрее ополченцы уже не могли. Первое отделение тащило гранатометы РПГ-7 – сама труба тянет на шесть триста, да по пять выстрелов на каждую – еще десяток килограммов веса. Впрочем, этим еще терпимо. Второе отделение переносило автоматические станковые гранатометы АГС-17, а вот это уже действительно не подарок. Массивные станки, тела гранатометов со множеством выступов и острых граней, плюс гранаты. Все это хозяйство гнуло людей к земле и нещадно тормозило продвижение.
– Товарищ прапорщик, вот какого хрена мы это тащим? – отдуваясь, пробурчал кто-то из бойцов. – На месте не добудем?
– Отставить разговорчики! – прохрипел рослый прапорщик Белоконь. – Добудем или нет, это бабка надвое сказала. А так все с нами, свое, родное.
– Да я такую родню в гробу видал, – заявил боец.
Ночь опустилась на землю. Махровые тучи плыли с севера на юг. Температура опустилась до минус двух, и в воздухе застыла колючая ледяная изморось.
Восемь километров были пройдены. Рота лежала в ивняке. Бойцы приходили в себя после затяжного марша, восстанавливали дыхание.
«Никому не курить! – передавали по цепочке офицеры. – «Противник заметит – кирдык всему делу».
Метрах в пятистах по курсу выплывала из ночной дымки покатая возвышенность, испещренная канавами и кочками. В округе было тихо, только откуда-то с востока доносились звуки отдаленной канонады. Стреляли, похоже, украинцы. Дальнобойная гаубичная артиллерия, стоявшая за Любавино, била по мирным поселкам, контролируемым ополчением.
Горловину западнее двадцать пятого километра в эту ночь ополченцы не перекрывали артиллерийским огнем. Значит, дорога была пуста. Командование ждало, когда спецназ захватит блокпост. Можно представить, как они там, в штабах, вспотели.
Олег лежал за поваленным деревом и смотрел в бинокль. Возвышенность была как на ладони, ее очертания четко прорисовывались даже в ночном мраке. Вот она, высота, господствующая над местностью, с которой хорошо виден блокпост на двадцать пятом километре, дорога и окрестные леса. До трассы от холма не больше километра. На нем выносной пост, спаренная установка ЗУ-23-2, дюжина добровольцев-десантников из аэромобильной бригады. Не факт, что в данный отрезок времени все они сладко спят.
Командир вглядывался в очертания холма. Зенитная установка не просматривалась, но ее спаренные стволы и не обязаны торчать в небо. Привести эту штуку в боевое положение – дело нескольких секунд. Вдобавок наверху что-то шевелилось, значит, укропы никуда не делись. У них постоянная связь с основным блокпостом. Если что-то произойдет, тот мгновенно превратится в ощетинившегося ежа.
Нестеренко лихорадочно работал извилинами. Подходить в лоб – тупо. Если укропы и ждут нападения, то, безусловно, с юга. Атаки с севера не опасаются – там свои. Значит, нужно обойти холм. Необходим еще один энергичный марш-бросок по лесу. Ротный должен идти сам. Он не может доверить столь ответственное дело кому-то еще.
