Юрий Мокшин - Узники смерти
— Как ты думаешь, зачем она это сделала? — спросил Зотов. — Месть или окончательная ликвидация всех следов?
— Все может быть. Хотя не исключено, что ликвидация информационной базы является своеобразным контрольным сигналом, показывающим убийце насколько близко мы продвинулись в расследовании.
— Если так, то это еще ничего. Будет хуже, если мы поймем Куданову неправильно.
25
К восьми вечера группа экземпляров была полностью блокирована в районе ядерных катакомб. Беглецы засели в брошенном полуразвалившемся бункере, заняв круговую оборону.
Из-за тяжелых грозовых туч стемнело рано. Это явно осложнило бы захват, но теперь зомби оказались в плотном кольце подразделений МВД, КГБ и армейских частей — темнота была на руку преследователям.
Над бункером зависла пара вертолетов, ослепляя находящихся внутри развалин светом мощных прожекторов. Тотчас со всех сторон к катакомбам поползли невидимые тени, прячась за камнями и обломками строений.
Устроившись на краю песчаного карьера, Набелин не отрываясь смотрел в прибор ночного видения.
— Давайте, ребята, потихонечку… не спеша, со всех сторон… — шептал полковник себе под нос, — вот… молодцы…
Саблин лежал рядом, приготовив ракетницу. Его не интересовало, что творится внизу: он знал, чем все это должно закончиться. Полковник думал о своем. Операция, которую он придумал и рассчитал вплоть до минут, почти ворвалась. И снова помешал Зотов. Для Саблина теперь было главное не засветиться самому, и он еще раз прокручивал в уме последние эпизоды на Зоне…
…Распрощавшись в коридоре с Бортник, полковник незаметно последовал за ней. Он убедился, что женщина оказалась в руках Черкова и операция проходит по заранее намеченному плану. После этого Саблин проверил готовность Кудановой и затем вернулся в лабораторию Черкова контролировать действия профессора. И вовремя. Спрятавшись за стендами с аппаратурой, Саблин видел, как Черков душит женщину и терпеливо ждал, когда у той остекленеет взгляд. В тот момент, когда Бортник начала медленно сползать к ногам маньяка, полковник выстрелил профессору в затылок.
В это время Куданова с пятью экземплярами должна была тайно покинуть лабораторию и Зону. Она заблокировала сигнализацию шахты и видеоконтроль, но камеры почему-то сработали и засекли беглецов. Ни Саблин, ни Куданова не знали, что Зотов поставил дублирующие устройства. После тревоги пришлось действовать по запасному варианту.
"Итак, — подытожил полковник, — официально Куданова мертва и у Зотова нет никаких доказательств, что она входит в группу экземпляров. Подготовку этих ребят и убийство Кудановой мы спишем на Черкова. Кроме того, я ловко убрал Бортник, и теперь эта шлюха никогда не вспомнит, где мы встречались с ней раньше. Сам я, вроде бы, нигде не наследил, а потому бояться нечего."
Несмотря на это Саблин тяжело вздохнул и посмотрел по сторонам. Несколько армейских офицеров расположились чуть поодаль и отдавали распоряжения по рации.
— Вы сделали запрос в Зону? — не отрываясь от окуляров спросил Набелин у Петра Александровича.
— Да, но Мизин не смог сказать ничего определенного, так как партия была забракована.
— Ни хера себе брак! — усмехнулся Набелин. — Побольше бы таких в Советскую армию.
— Если судить по старой программе, то экземпляры могут выдержать слезоточивый газ и дымовые шашки в течении пятнадцати-двадцати минут. Насчет паралитического я не знаю, все зависит от состава.
— Ничего, в нашей могучей стране хватит химии на весь мир, не то что на этих заморышей! Надеюсь, противогазов у них нет?
— Не должно быть. Они захватили боекомплект только седьмого поста, а это два автомата и по одному запасному рожку.
Полковник вздохнул:
— Этого достаточно, чтобы уложить целую роту.
Оторвавшись от рации, один из офицеров доложил:
— Товарищ полковник, химики сообщают, что мониторы дезактивации подготовлены.
— Пусть ждут своей очереди.
Неожиданно, в одном из многочисленных проломов бункера раздались короткие автоматные очереди. Прожектора погасли, и вертолеты нервно дернулись в сторону.
— Сволочи! — выругался Набелин. — Зенитчики подъехали?
— Никак нет, — доложил офицер связи. — На подходе.
— На подходе, — передразнил полковник. — Пока они подходят, эти козлы еще что-нибудь выкинут. Есть у нас запасные прожектора?
Не успел он закончить фразу, как от одного из вертолетов снова ушел к бункеру мощный луч света.
— А-а! — загремел Набелин. — Молодцы винтокрылые! Стреляй, полковник, больше ждать не будем.
Саблин поднял вверх ракетницу и нажал на курок. Яркая красная точка с шипением прорезала воздух, и тут же в реве пропеллеров и шуме машин раздались взрывы шашек, слезоточивых гранат и паралитического газа.
Через пятнадцать минут беспрерывного грохота и шипения все стихло, и только вертолеты продолжали кружить над местом недавнего побоища.
Ворвавшись в бункер, группа увидала двух мужчин, неподвижно лежащих среди развалин. Они были мертвы.
— Почему здесь только двое?! — выкрикнул Набелин, когда трупы вынесли из зоны поражения. — А где?
— Может быть, они разделились еще раньше? — неуверенно предположил Саблин.
— Ну а ты куда смотрел?! Эх, Зотова надо было послать. И эти гады самоликвидировались…
Набелин был в бешенстве. Он планировал быстро ликвидировать беглецов, таким образом частично отмыв себя перед начальством. Если бы операция по захвату удалась, то оставшуюся половину вины полковник свалил бы на Зотова и Саблина. Мол, начальник Особого отдела и замкуратора — простофили, упускают подопытных, а он, Набелин — молодец какой! — ловит беглецов. Но судьба опять сыграла с полковником алую шутку и теперь он был в дерьме со всех сторон. Ну почему полковник всю жизнь страдает от халатности подчинение?
Поиски второй группы результатов пока не дали, хотя следы обнаружились под Дзержинском. Были подняты все окружные спецподразделения МВД и Госбезопасности, но Куданова как в воду канула.
За все время боевых действий было убито пять и ранено два военнослужащих, включая офицеров охраны. По оценкам экспертов потери составили десять процентов от предполагаемых, что вызвало некоторое разочарование у тех, кто готовил экземпляры.
26
После оздоровительного сеанса профессора Мизина доктор Бортник перестала быть основной и единственной свидетельницей против полковника Саблина. Все происшедшее опять укладывалось в рамки случайного стечения обстоятельств, но теперь майор знал наверняка, кто за всем этим стоит.
Все было подготовлено заранее. Куданова и Саблин знали, что Черков маньяк, и в определенное время, когда Зотов должен был отдыхать после смены, они вызвали у профессора новый приступ бешенства, воздействуя на больное сознание психотропными препаратами или излучением.
И снова Зотову пришлось ломать голову: где и каким образом достать новые неопровержимые улики против Саблина? Первым делом майор решил точно установить, кто в действительности орудовал скальпелем и душил Елену Николаевну. Быстренько состряпав программу, Дмитрий Николаевич подключился к системе и через минуту на дисплее появился графический макет кисти профессора Черкова, держащей скальпель так, как это соответствовало отпечаткам пальцев. Судя по изображению и соответствующим расчетам, профессор держал оружие правильно. Настоящий убийца, если таковой и был, вкладывая нож в руку Черкова, учел даже большой палец, — положив его на рукоятку так, чтобы кисть руки при ударе не соскочила на лезвие.
Затем Зотов углубился в расчеты силы удара, задав компьютеру соответствующие параметры сопротивления материала, траекторию, глубину проникновения и т. д. В итоге помучилась довольно внушительная цифра, явно не соответствующая физическим способностям Черкова.
— Да-а, но это в обычной ситуации, — возразил сам себе майор. — Но ведь заключенную он разделал собственными руками. Да и Лена мне сказала, что Саблин лишь подставил ее профессору, а не убивал. Тут надо. искать другое: каким образом подставили самого Черкова и действительно ли он маньяк.
Пришлось идти за консультацией к Можейко. Майор нашел доктора в кабинете.
— Чем вы меня обрадуете, профессор?
— Налицо все признаки сексуальной мании, причем в очень тяжелой форме садизма. По всей видимости болезнь зародилась давно, а Зона лишь усугубила ее. У Черкова это происходило в виде припадков и могло возникать спонтанно и почти не контролироваться.
— Мог ли Черков быть зомби?
— Вы хотите сказать, могла ли программа симулировать у профессора болезнь?
— Не исключено, что его подставили.
Можейко пожал плечами:
