Хождение по трупам - Оранская Анна
— Он же не бесплатно ими пользовался, Олли, — и кому захочется признать, что помогал частному детективу, предоставляя ему служебную информацию, и попасть под подозрение во взяточничестве? Кстати, деньги вы им так и не отдали, насколько я понимаю, — тем, за кем следил Джим?
— Нет, пока нет.
— И ни в полицию, ни в ФБР обращаться не собираетесь?
Черт, слишком много приходится рассказывать. Но делать нечего и выкладываю ему про то, как меня арестовало ФБР по обвинению в убийстве моего партнера в Нью-Йорке, и продержало десять дней в тюрьме, и выпустило с извинениями, но, кажется, мечтает тем не менее упрятать меня обратно.
— Я знаю Крайтона — жирная, вонючая свинья. Доводилось иметь с ним дело, и впечатление не из лучших. Но все же я не могу понять, Олли, — вы не отдали им деньги, хотя знали и знаете, что они могут убить ваших родителей, которыми, судя по вашим словам, вы очень дорожите…
Он протягивает руку и опять запускает ее в ящик для сигар и невозмутимо извлекает еще одну, не спрашивая меня.
— К вам это уже не имеет отношения, верно, Рэй? Если вы так любопытны, могу лишь сказать, что я затянула переговоры, потому что ждала помощи…
— Та самая помощь, после которой несколько русских из Нью-Йорка оказались в больнице? Кстати, а почему эта ваша помощь сработала так некачественно?
“Да потому что это твой партнер мне нашел такого человека!” — захотелось вдруг крикнуть ему в ответ.
— С чего вы взяли, собственно?
— Да просто предположил, равно как и то, что некачественно оказанная помощь вашего положения не исправила — вы опять получили от них послание, вы пьете и нюхаете порошок.
— У вас слишком богатая фантазия, Рэй. А моя личная жизнь — это не ваша проблема, — отрезаю, показывая, что хватит на эту тему. Может, он хочет предложить мне свои услуги? Боюсь, что мне они ничего не дадут.
— Это точно, — легко соглашается он. — Но, как я понимаю, у вас проблем много — охраны у вас больше нет. Я полагаю, что вы ее наняли в элитном агентстве, которое, естественно, испугалось вашего ареста и от вас отказалось. Угадал? Так вот — охраны у вас нет, и помощи нет, и эти люди от вас не отстали, и тут еще проблема с ФБР.
Умен и догадлив — ничего не скажешь.
— Я уже сказала, что это не ваше дело, если вы хотите предложить мне свою помощь, как предлагал ее Джим, то она мне не нужна.
— Я и не предлагаю, Олли. Я действительно влезаю в ваши дела — извините. Просто профессия такая — пытаешься разобраться во всем и волей-неволей…
— Короче, Рэй, — я уже сказала вам, что занята сегодня.
— Ну да, у вас в пятнадцать часов встреча…
Вот сволочь! Холодно и внимательно смотрю на него, пропуская ожидаемую им реплику.
— Олли, вы мне сказали, что Джим сделал снимки этих людей и установил их имена? Не могли бы вы мне это отдать, и я уйду…
Задумываюсь, понимая, что снимки отдала Джо. Не все, но почти все — а на тех нескольких, что остались, Ленчика, кажется, нет. Список остался, это точно. Прошу его посидеть немного и удаляюсь, а оказавшись в том помещении, где находится мой суперсекретный сейф, и запершись предварительно, извлекаю список и оставшиеся фото. А на обратном пути смотрюсь в зеркало, чуть припудриваюсь и иду к нему.
— К сожалению, у меня сохранились только несколько фото — часть я уничтожила…
Господи, что же я несу: подтверждаю его верную гипотезу относительно того, что я пользовалась услугами киллера, и ему, с его мозгами, этих моих слов хватит, чтобы убедиться в своем предположении.
— Фото, пожалуйста, посмотрите здесь, Рэй, — я не могу их вам отдать, равно как и список этих людей. Мне это нужно на тот случай, если со мной что-нибудь случится — ну, вы понимаете. В принципе, я могу дать вам адрес ресторана, где у меня с ними встреча, и вы можете подъехать туда к 15.00. Только большая просьба — не приглашать ни ФБР, ни полицию. Я вам помогла, так не подведите меня.
Он кивает задумчиво и вдруг смотрит мне в глаза, прямо-таки вцепляется, словно пытается влезть в мою голову и что-то увидеть там, понять, вытащить нужную ему информацию.
— А вы собираетесь ехать на эту встречу, Олли? И собираетесь отдать им пятьдесят миллионов? Кстати, я тут читал на днях, что убили молодую актрису и кто-то оставил на ее теле листок бумаги, на котором была эта же цифра — пятьдесят миллионов. Мир полон совпадений, верно?
Вот чертов Пинкертон! Может, он теперь, все узнав и о многом догадавшись, решил еще и шантажом заняться?
— Я устала, мистер Мэттьюз. Я сообщила вам то, что вам было надо, — а теперь уходите, у меня хватает проблем и без вас. И запомните — я не нанимала вашего партнера, я вам ничего не говорила, а ваши предположения оставьте при себе. У меня болит голова, я хочу пить и голодна вдобавок.
Он так и смотрит мне в глаза и не встает, и тогда встаю я, отхожу к бару в углу и делаю себе “драй мартини”, который мне очень нужен после этой беседы. И говорю себе, что только один — чтобы снять напряжение, чтобы чуть расслабиться и спокойно обдумать, как быть с Ленчиком. Возвращаюсь на место, ставлю перед собой стакан, к которому еще не притронулась — хотя жутко хочется, давно хочется, весь час, что сидим с ним здесь, — и любуюсь спрятанным в бокале произведением искусства, и краем глаза наблюдаю за Мэттьюзом, изучающим снимки, а потом переписывающим фамилии себе в блокнот.
Может, рискнуть? Сказать ему, что у меня нет тех денег, которые с меня требуют, — и попросить о помощи, пообещать за избавление от проблем миллион, скажем, черт с ними, с деньгами. Как я понимаю, он же все равно собирался лично разобраться с Ленчиком, а тут и отомстит, и поправит свои явно не блестящие дела, и сможет вообще уйти на пенсию. Нет, опасно — черт его знает, кто он такой. Можно, конечно, сменить резкий тон на мягкий, пококетничать с ним или расплакаться — кажется, я ему понравилась, так что может подействовать. В конце концов, я же ничего не теряю: если он с ними разберется, то и заработает еще, если не разберется — ни хрена не получит.
Я делаю глоток — небольшой, чтобы он не подумал, что прав относительно моего пьянства, а такой сдержанный, хотя и недостаточный для утоления жажды. Смотрю на него и делаю еще глоток, и тут меня осеняет мысль, такая очевидная, лежавшая на поверхности — просто для того, чтобы вытащить ее, перевести в сказанные самой себе слова, понадобился коктейль. Может, сразу сделать второй — и вообще родится что-нибудь гениальное? Ладно, пока и этого хватит, того, что родилось.
А мысль моя вот в чем: он мне нужен, этот Рэй Мэттьюз, он мне нужен потому, что больше никого нет, и никто не придет ко мне, и кругом враги и опасности, и я просто не знаю, что мне делать. Не знаю, о чем разговаривать с Ленчиком и как себя вести, не знаю, где найти киллера, чтобы доделать то, что не доделал Джо, не знаю, что говорить полиции, если они опять пожелают со мной побеседовать. Я ничего не знаю, я от всего устала, я действительно много пью, и постоянно нюхаю кокаин, и медленно распадаюсь на части. Не исключено, что он не сможет мне помочь решить все мои проблемы. Но, может, хоть часть решит, и я выиграю хоть какое-то время — а там, возможно, что-то изменится, я найду другой выход, придут новые мысли.
Насколько я понимаю, все проанализировав, именно так жил ты, и Кореец, и твои люди, именно такова бандитская жизнь: ничего никогда не решается до конца, только на данный момент, на сегодняшний день, а завтра новые проблемы плюс те же самые старые, и придется снова их решать, отодвигая ненадолго или надолго, обрастая ими, как боевой корабль ракушками, которые некогда счистить, так как возможно появление противника в любую секунду, но которые замедляют ход и тянут на дно. Приходится играть, и хитрить, и строить планы — именно так должен делать умный человек. Хотя в любую секунду может появится не умеющий и не желающий играть бык, который любит решать все сразу, одним выстрелом, но в конечном итоге этим он тоже ничего не решает.
Так, может?..
