Андрей Дышев - Завещание волка
Только он собрался переместиться ближе к выходу, чтобы не упустить колумбийцев и их пьяного товарища из поля зрения, как ему между лопаток ткнулось что-то остренькое, и он услышал голос:
– Не шевелиться! При попытке к бегству стреляю!
Он обернулся. Улыбаясь, перед ним стояла Юля.
– Ты что тут делаешь? – хлопая лукавыми глазками, спросила она, хотя было видно: она прекрасно знает, что он здесь делает.
Кирилл схватил девушку за руку, в которой она сжимала расческу, и подтолкнул к колонне.
– Кто это с ними? – спросил он.
– О ком ты? – не поняла Юля.
Он позволил ей выглянуть из-за колонны. Юля не сразу нашла «ученых» в толпе пассажиров. Несколько секунд она смотрела на троицу, и по ее лицу Кирилл понял, что она видит молодого человека в костюме первый раз.
– Понятия не имею, – ответила Юля и пожала плечами. – Мне Линчо ничего про него не говорил.
– Выходит, это для него был куплен третий билет?
Не ответив, Юля снова повернулась к выходу.
– Он что, пьяный? – спросила она. – Еле идет… Надо глянуть на его лицо. Давай обойдем здание вокзала и посмотрим на него с платформы!
Она первой побежала к двери с надписью «Выход в город». Кирилл рванул за ней. На ступенях, ведущих к стоянке такси, Юля едва не сбила с ног мужчину с двумя большими сумками в руках, а Кириллу пришлось перепрыгнуть через бомжа, спящего на ступеньках, и его лужу. Но никто не обращал внимания на бегущих людей. Бегущий человек на вокзале все равно что орущий на футболе.
Поднявшись на платформу, они перешли на шаг. Посадка на поезд была в самом разгаре.
– Давай я за тобой спрячусь, – сказала Юля, хватая Кирилла за руку и прижимаясь к его плечу. Кажется, она выпачкала в губной помаде его идеально-белую рубашку. – Не хочу, чтобы они меня увидели… Вон они!
Только сейчас из дверей вокзала вышла троица. В толпе, где были представители всех социальных слоев курортного города, «ученые» и их пьяный товарищ не слишком выделялись. Можно было даже сказать, что они гармонично вписывались в вокзальную суету. Единственное, чем они отличались от остальных, – это скоростью передвижения. Пьяный товарищ не позволял «ученым» быстро двигаться. Он то забывал передвигать ноги, то начинал выскальзывать из собственного пиджака, невольно вынуждая «ученых» останавливаться. Зато Кирилл и Юля смогли как следует рассмотреть его.
Молодой человек был неважно выбрит, причем редкая щетина росла преимущественно под носом и на подбородке. Узкие губы были плотно сжаты и слегка перекошены, как если бы молодой человек улыбался краем рта. Глаза его были закрыты, и потому невозможно было определить их цвет. Брови его были белесыми и растрепанными. Волосы торчали во все стороны и лежали на ушах, словно он недавно побывал у парикмахера-авангардиста.
Кирилл услышал, как Юля тихо хмыкнула за его спиной.
– Ты чего?
– А тебе не кажется, что он похож на тебя?
– Кто? – чувствуя себя задетым, переспросил Кирилл. – Этот замухрышка?
– Я хотела сказать, на ту фотографию… – уточнила Юля и мгновенно осеклась. До нее вдруг дошел смысл происходящего, и она с испугом взглянула на Кирилла в надежде, что он еще ничего не понял. А Кирилл, будто желая найти в себе разительное отличие от «замухрышки», рассеянно провел рукой по щекам и лбу.
– Черт подери! – пробормотал он. – Выходит, им подсунули какого-то несчастного, который тут вовсе ни при чем?
– Ну и черт с ним! – легковесно произнесла Юля. – Подумаешь, покатают на поезде пьяницу. Вот и хорошо! Он заодно протрезвеет.
И она взяла Кирилла за руку, собираясь увести его с платформы. Но Кирилл вдруг зло отдернул руку.
– Покатают на поезде! – передразнил он ее. – Что ты понимаешь! Может, они ему голову отрежут. Может, расчленят и растворят в серной кислоте! Ты не знаешь людей Августино! Для них нет никаких табу! Они сделают с человеком все, что им будет приказано. И как я, по-твоему, должен к этому относиться? Спокойно жить дальше, зная, что вместо меня пострадал ни в чем не виновный человек?
Он повернулся и стал смотреть, как троица загружается в вагон. Молодой человек уже не мог идти, и его ноги безвольно волочились по асфальту. Линчо закинул его руку себе на плечо и занес в тамбур.
Кирилл посмотрел на часы. До отправления поезда оставалось три минуты.
Юля коснулась его плеча.
– Хочешь, я поеду с ними? – спросила она. – При мне они не посмеют его убить.
– Что?? – крикнул Кирилл, глядя на Юлю так, словно она сказала несусветную чушь. – Не посмеют??
Он больше не нашел слов, которыми мог бы выразить все свое негодование, и, молча махнув рукой, пошел к поезду. Юля догнала его и снова схватила за руку. Ее глаза были полны отчаяния.
– Пойми меня правильно! – взмолилась она. – Давай что-нибудь придумаем! Ты же ломаешь мне жизнь!
Кирилл схватил девушку за плечи и сжал их.
– Тебе что приказано, гидесса? Сопровождать на катере дельфина? Вот и сопровождай! И оставь меня в покое! Перестань за мной ходить!
– Мне больно! – крикнула Юля и замахнулась, чтобы дать Кириллу пощечину, но он увернулся и вошел в вагон.
– Дурак! Горилла! – крикнула она ему и, нахмурившись, повернулась и пошла по платформе вдоль вагонов.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
ВАГОН ЭЛЕКТРОПОЕЗДА. МЕЖДУ ЛАЗАРЕВСКИМ И АДЛЕРОМ
– Надо ему еще дать подышать из баллончика, – сказал Мэнгри.
– Хватит! – отрезал Линчо. – У него может не выдержать сердце.
– А ты хочешь, чтобы он проснулся и пересчитал нам ребра?
– Он пока крепко спит.
– Это тебе только кажется. Посмотри, у него уже дрожат ресницы…
Линчо и Мэнгри сидели друг против друга и вяло переругивались. Пленник спал, прислонившись к оконному стеклу. Поезд резво катился по рельсам вдоль моря. Никто из пассажиров не обращал на них внимания. В душном вагоне многие спали подобно молодому человеку в сером костюме.
И тут вдруг в кармане у Мэнгри раздалась пронзительная трель. Линчо вздрогнул и с удивлением посмотрел на безрукавку, в которой был его напарник. Он знал, что у Мэнгри есть мобильный телефон, которым тот пользовался в Сан-Хосе-дель-Гуавьяре, куда изредка летал с братом Раем. Но разве Линчо мог предположить, что этот телефон включен и здесь, в России, вдруг примет вызов? Дело в том, что из виллы, находящейся в самом сердце сельвы, позвонить было невозможно. Единственный аппарат спутниковой связи был только у Августино, но он, опасаясь рассекретить свое местоположение, использовал его лишь для отправки и получения электронной почты. А откуда еще могли позвонить Мэнгри?
Мэнгри тоже был удивлен и даже испуган. Он достал из кармана пронзительно свистящую трубку, включил ее и поднес к уху. Несколько секунд, под пристальным взглядом Линчо, он напряженно вслушивался, затем быстро встал и, прикрыв трубку ладонью, сказал Линчо:
– Это родственник из Хартфорда, поздравляет с наступающим Днем Флага. Выйду в тамбур, заодно и в туалет схожу.
Линчо нахмурился. Операция, на которую снарядил их Августино, была строго секретной. Никто, даже ближайшие родственники, не должны были знать, где Мэнгри и Линчо в данный момент находятся. Столь невероятное совпадение насторожило Линчо. «Может, он успел познакомиться в гостинице с каким-нибудь «голубым»? – подумал Линчо, стараясь успокоить себя. – И дал ему номер своего мобильного?»
Тем временем Мэнгри, переступая через сумки и расталкивая пассажиров, пробирался в тамбур. Он крепко прижимал трубку к уху, боясь пропустить хоть одно слово. Это звонил его брат Рай из аэропорта Сан-Хосе. Слышимость была ужасной. К тому же колеса поезда, как нарочно, стали оглушительно стучать на стыках рельсов.
– Слушай меня внимательно! – кричал Рай. – Старик проболтался, что отец Клементины жив. Мне кажется, что ты поехал именно за ним.
– Ерунда! – не поверил Мэнгри. Он раскрыл створки дверей и вышел в тамбур. Там никого не было, если не считать мускулистого молодого мужчину в белой рубашке, который смотрел в окно. – Этого не может быть.
– Да я точно тебе говорю! – убеждал Рай. – Августино сам мне сказал: «Ты увидишь ее отца, когда вернется твой брат».
– Но ведь его фамилия Вацура! – волнуясь, громко сказал Мэнгри, глядя через дверное стекло на спящего пленника. – И он русский! Волосы совершенно светлые!
– А с чего ты взял, что отцом Клементины должен быть перуанец или колумбиец? У нее голубые глаза, между прочим!
– Но зачем он понадобился старику?
– Августино просто спятил! – сквозь шум помех кричал Рай. – Печенкой чувствую, что ему взбрело в голову отдать Клементину Вацуре. Разумеется, вместе с наследством.
– Не отдаст, – сквозь зубы процедил Мэнгри. Он хотел еще что-то добавить, но связь оборвалась.
Мэнгри спрятал трубку в карман, но возвращаться в вагон не спешил. Он смотрел через стекло на спящего пленника. Вот, значит, кто он! Отец Клементины! Маленькая человеческая вошь, которой однажды посчастливилось сделать ребенка дочери Августино. И эта тщедушная букашка намеревается отхватить все состояние Августино? А ему, Мэнгри, который несколько лет верно служил старику, останется лишь пускать слюни от зависти?
