Владимир Гриньков - Заказ на олигарха
– Это уже не к нам.
– Она этого не заслуживает, возможно.
– Толик! – хмурился Хамза. – Ее муженек – бандит, который едва не натворил делов, с этой дамой в сговоре…
– Есть сомнения.
– Какие? – быстро спросил Хамза.
Он хотел закончить этот разговор.
– Мне не очень верится, что Шаров ее подослал, – сказал Китайгородцев. – Потому что, когда на такие аферы идут, беременность является помехой. А она беременна, между прочим.
– Она сказала, что сделает аборт.
– Она в сердцах сказала. Когда действительно решится на аборт, она не будет рассуждать и обсуждать, а пойдет и сделает.
– Чего ты хочешь? – со вздохом осведомился Хамза.
– Поговорить с ней.
– Я час тебе даю!
* * *Потапова демонстративно отвернулась, когда вошел Китайгородцев.
Он сделал знак охраннику, тот вышел, плотно закрыв за собой дверь, и Китайгородцев остался наедине с Потаповой.
– Они хотят передать вас милиции, – сказал Китайгородцев.
Женщина не шелохнулась даже.
– Есть уголовное дело, – продолжал Китайгородцев. – По факту нападения на семью Проскурова. Вас, наверное, попробуют провести по этому делу обвиняемой.
Потапова продолжала молчать, но вид она теперь имела озадаченный.
– Я не верю в вашу вину, – сказал Китайгородцев. – И не хочу, чтобы вы были осуждены. Но есть обстоятельства, которые требуют объяснения. Например, такой вопрос: почему вы скрыли, что ваш муж – Шаров Геннадий Алексеевич?
– Он мне не муж! – ответила Потапова зло.
– Хорошо, скажем иначе: он – отец вашего ребенка.
– Кому какое дело!
– Нам! – сказал на это Китайгородцев. – Нам есть дело. Вы связаны с Шаровым.
– Я с ним никак не связана!
– Он – отец вашего ребенка, – терпеливо повторил Китайгородцев.
– Ну и что?!
– А то, что Шаров Геннадий Алексеевич в составе вооруженной преступной группы участвовал в нападении на Полянскую Викторию Александровну и Проскурова Алексея Сергеевича.
Потапова посмотрела озадаченно. Не все она поняла.
– Нападение на жену Проскурова и на его младшего сына. На Алешу, стало быть, – пояснил Китайгородцев.
В глазах Потаповой добавилось растерянности.
– Это та недавняя история, про которую вы слышали, – сказал Китайгородцев. – Когда ваш Антон стрелял…
Он следил за реакцией собеседницы и обнаружил вдруг, как она ошеломлена.
– В этом нападении участвовал Шаров, – сказал Китайгородцев. – Теперь он в розыске.
– Я вам не верю! – сказала Потапова.
– Мы можем вызвать Антона, – пожал плечами готовый к подобному развитию событий Китайгородцев. – Он вам подтвердит.
– Вы все лжете! – все более укреплялась в своих подозрениях женщина.
– Я вам не враг. А уж Антон – тем более.
– Все вы заодно! – произнесла Потапова в сердцах.
Она озлоблялась на глазах, и уже почти не оставалось сомнений в том, что на контакт она не пойдет.
– Нам нужен Шаров, – сказал Китайгородцев. – Только он. Скажите, где его искать…
Потапова состроила фигу и торжествующе продемонстрировала ее Китайгородцеву. Он не обиделся. Не до обид сейчас было.
– Даже если бы я знала, – промолвила мстительно Потапова, – даже тогда я не сказала бы!
– Почему? – кротко осведомился Китайгородцев.
– Я вас всех ненавижу!
Она понимала, что здесь ей больше не работать, и теперь не сдерживала эмоций.
– Вам придется мне сказать, – начал было Китайгородцев, но ему снова была показана фига.
А до того, как сюда прибудет милиция, оставалось меньше часа.
– И не надо ссориться со мной, – сказал Китайгородцев, с неискренней внимательностью разглядывая фигу. – Потому что только я один… кроме вас, разумеется… знаю, что мальчик, которого называют Алешей Проскуровым, – это ваш сын.
Он видел, как фига дрогнула.
Тогда он посмотрел женщине в глаза.
– Бред какой! – сказала Люда.
И нервно улыбнулась.
Китайгородцев включил ноутбук и продемонстрировал собеседнице фото Вити Потапова.
– Я был в деревне у вашей матери, – сообщил Китайгородцев. – Этот мальчишка поразительно похож на Проскурова. Вы со мной согласны?
– Нет! Ничего общего!
– Это легко установить. Возьмут анализ у Проскурова, возьмут у этого мальчика – и медицина даст ответ.
– Я на это разрешения не дам! – быстро сказала Потапова.
– Вы думаете, Проскуров будет дожидаться вашего разрешения? – пожал плечами Китайгородцев. – Да и потом – вы ведь все равно будете в тюрьме. Вы не сможете воспрепятствовать.
Женщина была деморализована, и надо было не дать ей опомниться.
– Здесь, – повел рукой вокруг Китайгородцев, – никто, кроме меня и кроме вас, не знает о том, что Алеша – это ваш сын. Я раскопал это дело, но пока никому не сказал. А когда скажу – тогда у вас начнутся настоящие проблемы.
– Это все неправда! – сказала женщина беспомощно.
Еще какая правда! Китайгородцев и сам был поражен сделанным им открытием, но не было времени удивляться, он хотел добраться до Шарова – это сейчас было самое главное.
– Это неправда! – говорила Потапова, едва не плача. – Витя – мой сын, а Проскуров тут вовсе ни при чем! Где я и где Проскуров? Ну что такое вы говорите?
– Хорошо-хорошо, – примирительно сказал Китайгородцев. – Давайте не будем это обсуждать. Мы просто с вами договоримся. Я вообще не поднимаю этот вопрос. Про мальчика. Какое мне дело? У меня своих забот полно. Так что с этим – не ко мне.
Собеседница слушала его с напряжением.
– Но вы зато рассказываете мне про Шарова. Вы ведь знаете, что он работал здесь охранником.
– Где? – удивилась женщина.
– Здесь, у Проскурова.
– Н-нет, – ответила она, еще больше удивившись.
Такое не сыграешь. Китайгородцев, например, не смог бы изобразить удивление настолько выразительно. В принципе могло быть правдой то, что она не знала. Она оказалась в доме Проскурова вскоре после того, как Шаров исчез. Временной зазор в несколько дней.
– Когда вы видели Шарова в последний раз?
– В прошлом году.
– Подумайте хорошенько, прежде чем ответить, – посоветовал Китайгородцев, давая собеседнице понять, что, если она сказала неправду, все еще можно поправить, и он не обидится на нее за эту ложь, если она одумается и будет искренней.
– В прошлом году, – повторила Потапова.
Она, кажется, не хотела, чтобы он на нее рассердился, потому что поспешно добавила:
– Он приезжал ко мне. После того, как я родила.
– В роддом? – уточнил Китайгородцев.
– Нет. Уже после.
А в глазах ее был такой испуг, какой можно обнаружить у нашкодившего ребенка – набедокурил, но признаться не хочет, и теперь со страхом ждет, а вдруг у него все-таки спросят, и тогда придется либо отвечать правдиво, либо выкручиваться, что нелегко.
– А зачем он приезжал? – спросил Китайгородцев, заподозрив, что где-то здесь и кроется разгадка.
– Проведать.
Не то.
– Сколько раз он приезжал?
– Несколько. Не помню.
Занервничала. Где-то здесь.
– А потом вы перестали с ним встречаться.
– Да.
Какой-то короткий промежуток времени. Ни до, ни после, а именно в этот короткий промежуток он к ней зачастил. Даже в роддом не приезжал к ней. Потом несколько визитов. И снова пропал.
– Вы к нему не ездили? – уточнил Китайгородцев.
– Нет.
– Это он к вам туда приезжал?
– Да.
Она была нужна ему зачем-то. И дело вряд ли в родившемся сынишке. Потому что потом Шаров уже не ездил в Муром. Для чего он мог приезжать раз за разом?
– Он вас уговаривал? – спросил Китайгородцев.
Взгляд женщины заметался.
Уговаривал.
– О чем? Чего хотел?
У нее нервно дернулась щека.
– Все претензии будут к нему, – увещевал Китайгородцев. – Он уже себя проявил, его ищут, и он будет отвечать. Хуже вы ему уже не сделаете.
– Мне он ни к чему! – заплакала Потапова.
Она запуталась и растерялась окончательно.
– Он вас о чем просил? – проявил настойчивость Китайгородцев.
– Он про Викторию расспрашивал.
– Про жену Проскурова? – заторопился Китайгородцев.
– Да.
Вот оно, уже теплее.
– А разве вы ее знали тогда? – не поверил Китайгородцев.
– Знала.
– Откуда?
Потапова подняла залитое слезами лицо и посмотрела на собеседника – что же, мол, тут непонятного.
– А, ну да, конечно, – поспешно «вспомнил» Китайгородцев, поскольку его непонятливость могла подсказать собеседнице, что не так уж много он и знает. – А он, значит, по поводу Виктории…
– Ага.
– Что именно его интересовало?
– Все. Как да что. Вынюхивал.
– Для чего?
– Ну теперь-то ясно, для чего! – в сердцах сказала Люда. – После того как он… как вы сказали… что он напал…
– Так он нападение готовил? Тогда, год назад?
– Если этим все закончилось, тогда вы думаете – как? Не я ему была нужна, а Вика.
– Зачем она ему?
– Не Вика лично. Ребенок.
– Зачем?
– Чтоб деньги получить.
