Сергей Самаров - Прирожденный воин
Задачу определил полковник Согрин в самом начале, когда они только нашли главные устья[23] и проверили первые залы и проходы. Там, рядом с большим камнем-валуном, выставленным в центре зала главной пещеры, и разделились, очертив каждый собственный участок поиска. Сержант понял, что сложность задания определяется опытом и проистекающим из этого опыта доверием. Спецназовцы откровенно показывали, какая громадная разница между ними и простыми солдатами. Все трое уже немолодые, но ещё на марше до пещер свободно себя чувствовали, тогда как десантники с превеликим трудом перебарывали ватное состояние собственных ног. А они-то думали, что собственные командиры «гоняют» их нещадно и гораздо больше, чем следовало бы. Кто же и как тогда «гоняет» этих офицеров, этого полковника и двух майоров!..
Серёжа весной должен демобилизоваться. Один из последних сержантов-срочников в полку. Остальные командиры отделений уже давно контрактники. Ему тоже предложили подписать контракт. Он отказался. Собирался поступать в Рязанское училище ВДВ, и даже командиры уже об этом в известность поставлены, присматриваются и готовят на него характеристики. Но, только посмотрев несколько дней на спецназовцев, Серёжа стал расспрашивать их про училище спецназа в Новосибирске. Появилась новая цель. И потому он старается особо. Это сказывается даже в тщательности и аккуратности, с которой сержант наносит обозначения на карту. А уж про тщательность осмотра и говорить не приходится.
Задание выполнено. Оперативно и толково. И сержант Волков решает, что стоит показать себя человеком, который время зря терять не любит.
– Разделяемся на тройки. Одна тройка влево, вторая – вправо. Далеко не отходим. Внешний осмотр коридоров. Впереди идёт минёр...
Так и двинулись, чтобы не ждать без дела, пока остальные три группы выполнят свои более сложные задачи. Да и сидеть на сырых камнях не слишком приятно. Лучше уж на чистом снегу лежать. Но выходить за пределы пещеры полковник запретил – могут заметить наблюдатели боевиков, тогда вся работа насмарку. Сержант сначала хотел предупредить полковника о своей инициативе. Но связь снова пропала. Впрочем, Серёжа и без того знал, что связи нет, если нет ни голосов, ни дыхания в наушниках. Только эфирный треск. Просто для других показал, что пробует связаться с Согриным.
– «Рапсодия»! Я «Прыгун»! «Рапсодия»! «Рапсодия»!.. Бесполезняк... Пойдём так...
Время поиска Волков ограничивает строго – через шестьдесят минут сойтись на месте встречи у камня-валуна. По расчётам, вскоре после этого и остальные группы подтянутся.
Поиск идёт спокойно, в боковых рукавах вообще не оказывается ни мин, ни растяжек, ни следов человеческого пребывания, да и сами рукава большей частью никуда не ведут. Просто сужаются и заканчиваются узкой щелью, в которую, кроме крысы, никто не пролезет. Через шестьдесят минут Волков выводит свою группу. Второй тройки у большого камня в центре пещеры не оказывается.
Сержант сердито прогуливается вокруг камня, смотрит на часы. Недобро хмыкает. Он сам всегда точен и аккуратен и любит эти качества в других.
– На семь минут опаздывают...
– Сейчас... Прибегут... – говорит минёр Валера.
И в самом деле – сразу за его словами послышался топот. Лучи фонарей с непониманием и нарастающим беспокойством устремляются навстречу, потому что пещерные проходы мало напоминают легкоатлетические дорожки, и бегать здесь трудно. Из бокового прохода выскакивает и тут же падает, солдат. Но поднимается, спотыкаясь, бежит снова и опять падает. Он без фонаря. Но три луча освещают его достаточно. Лицо беглеца окровавлено – это первое, что бросается в глаза. Сержант Волков вскидывает автомат и спешит на помощь вместе с товарищами. Только оказавшись рядом с раненым, Волков понимает, какую оплошность он допускает.
– Выключить фонари... Прикройте, если что... – командует тихо, но быстро и ясно.
Солдаты фонари выключают, идут по сторонам, спиной вперёд. Автоматы готовы к стрельбе. Сам Серёжа подставляет раненому плечо, помогает идти, почти тащит. Останавливаются только за валуном.
– Юрка, что случилось?
Раненый едва-едва может говорить.
– Не знаю... Не понял... Никто не понял...
– Говори...
– Кто-то выскочил из темноты... То ли двое, то ли трое... Только ножи сверкали... быстро... блестели... парни... упали... я тоже... потом... встал... вижу... идёт кто-то... ко мне... побежал... за мной бежали... один... или двое... там... рукавов много... я в тупичке... прилёг... они мимо... я сюда...
– Вовка с Толькой как?
– Не знаю...
– Живы?
– Не знаю... – Юрка откидывает голову и закрывает глаза.
Дыхание тяжёлое и неровное. Лёгкая судорога по лицу.
– Перевяжите его, – командует Волков.
И сам наклоняется, осматривает. Четыре ножевых ранения... Все скользящие, рубящие, не проникающие, но глубокие. Крови потеряно много.
В наушнике слышится разговор. Отдалённый. Когда беседа идёт внутри группы, микрофон, как правило, поднимают, чтобы не отвлекал других. Сержант понимает, что прорезалась связь. Вызывает полковника и докладывает:
– Два человека пропало... Один ранен...
Полковник реагирует ровно. Неизменившимся голосом приказывает:
– Докладывай по порядку.
– Осматривали боковые проходы. Разделились по трое. На одну тройку напали. Вернулся один боец, четыре ножевых ранения. Сейчас без сознания. Говорить не может...
И тут слышит спокойное:
– Волков! Сержант Волков, ты где? Не стрелять...
Волков не сразу понимает, откуда голос доносится – из наушника или со стороны, но он узнаёт майора Сохно. И следом за голосом из бокового прохода, с той же стороны, откуда прибежал раненый, появляются два луча света.
– Выключите фонари, товарищ майор, выключите... – громко и быстро говорит Волков, почти кричит. Но сразу после крика вздыхает уже облегчённо. Рядом с офицером всё-таки спокойнее.
– «Бандит», я «Рапсодия», доложи обстановку, как разберёшься...
– Я уже разобрался... Слушай...
Сохно подходит. Солдаты за его спиной фонари не выключают. Они несут на себе тела своих двух погибших товарищей из группы сержанта Волкова.
2
Пулату хорошо видно, как во двор въезжает микроавтобус «Форд Транзит» с сильно тонированными стёклами. Микроавтобус сразу направляется к стоянке и занимает место рядом с «Мерседесом» Доктора. И сразу же звонит «мобильник».
– Слушаю, Доктор, – отвечает Пулат, бросив только короткий взгляд на мониторчик трубки.
Сам же он рассматривает микроавтобус. Он понимает, что это, видимо, и есть тот самый генератор, что обещал прислать генерал Астахов. Такие генераторы сопровождают президентский кортеж, когда тот едет по улицам. Только в присутствии президента генератор работает на полную мощность и глушит все трубки «мобильников» вокруг. Сейчас, должно быть, мощность минимальная, захватывает только короткое окружение, иначе Доктор не смог бы Пулату дозвониться.
– Виталий, работаем... Дым Дымычу я уже сообщил, он в дороге. Они с Ангелом будут контролировать «Опель Фронтеру» и того кавказца на правом сиденье. Тобако выходит в помощь тебе, но садится сначала на машину. Не пугайся, он просто квартал объедет и подойдёт к тебе сзади. Вас двоих попрошу держать под присмотром твой сектор. Водитель джипа проходил в соседний дом. Он – ваш клиент... Высокий, сухощавый, светловолосый. Может быть, чуть рыжеват. По крайней мере веснушчатый... Стрижка короткая. Одет... Коричневая короткая дублёнка. Почти как куртка. Рукава с опушкой. Не застёгнута. Без шапки. Без шарфа. Брюки и обувь не помню. Не было причины присматриваться. Если это они, водитель должен будут выйти вскоре после меня, когда убедятся, что техника не сработала. Через пять-десять минут... Я выхожу через две минуты, когда Тобако сообщит о готовности. Проверяем единственный видимый вариант... Но могут быть невидимые... На всякий случай продумывай другие... Есть у меня чувство, что не всё так просто... Понаблюдайте! Внимательнее... Это ваша задача... Связь через Басаргина. Запоминай его номер...
Доктор диктует одиннадцатизначный номер.
– Я понял, друг дорогой... Номер запомнил, инструкции принял к исполнению. Давай сюда Андрея...
Виталий убирает трубку и вздыхает. Честно говоря, он чувствует себя не совсем уютно. Вдруг никакого взрывного устройства в машине нет! А он такую бучу поднял... Ладно бы, ещё своими силами обошлись. А то ведь даже «Альфу» подключили! Это не шутки с пинком колесу!
Однако все это не заставляет Пулата стать невнимательным к окружающему. Он видит весь двор. Взгляд тренированный. Когда-то на занятиях это надоедало. По многу часов описывать происходящее вокруг, рассеянно глядя только вперёд, словно просто задумался. Обычный человеческий взгляд прекрасно разбирает то, что находится прямо перед ним в секторе, очерченном углом в сорок градусов. Два боковых сектора по семьдесят градусов являются периферийными, и там человек видит только движение, не определяя объектов. Это всё относится к обычному человеческому зрению. Но существует ещё и так называемое «собачье зрение». После тренировки человеческий взгляд способен оценивать сектор в двести – двести десять градусов, не концентрируя при этом внимания на каком-то определённом предмете.
