Иван Стрельцов - Честь бойца
– Документы, – старшина сделал шаг вперед.
Сэнсэй похлопал себя по карманам, будто ища документы, потом изобразил на лице растерянность.
– Вот, блин, забыл. Ребята, выскочил на минутку и… черт, влип.
– Точно влип, – оскалился младший сержант, он тоже приблизился к задержанному и втянул воздух носом: – Вроде трезвый.
– Трезвый, трезвый, – подтвердил старшина, – но в отделение все равно придется проехать.
– Машину мою отгоните. – Сэнсэй, стараясь быть естественным, вытащил из кармана джинсов ключи, протянул старшине.
– Отгоним, – пообещал тот. – А тебе придется проехать в другом авто.
Задержанного запихнули в «обезьянник», пропахший потом, табаком и тяжелым перегаром. Зарычав по-звериному, «УАЗ» рывком тронулся, следом пристроилась «БМВ».
Откинувшись на рифленую стенку кузова, Сэнсэй прикрыл глаза. Мысли его путались, в мозгу была сумятица.
«Так влипнуть мог только я, – в отчаянии размышлял Сергей. – Нас ищут по всей Москве, а я сам дался им в руки. Теперь остается ждать, когда с меня шкуру спустят. Какая глупость».
В районном отделении было пусто. Свободные от нарядов милиционеры разошлись по домам.
Старшина ввел в холл Сэнсэя и, указав на него дежурному по РОВД, сказал:
– Вот, взяли без документов, на машине. На нее тоже нет бумаг. Что будем делать?
Дежурный капитан с воспаленными от бессонницы глазами вяло махнул рукой.
– Давай его в КПЗ, утром разберемся, а заодно и оформим.
Появившийся сержант с повязкой «помощник дежурного» затолкал задержанного за решетку камеры предварительного заключения.
Глава 13. Старики-разбойники
Абрам Самуилович Урис за свои семьдесят лет прошелся по разным дорогам судьбы. Родился в зажиточной семье врачей. Детство и школьные годы прошли в розовом цвете. Закончил школу с золотой медалью, после чего поступил в медицинский институт. Карьера врача-гинеколога не стала столь блестящей, как у отца. В двадцать пять лет Абрам получил свой первый срок за подпольные аборты. Для еврейской семьи это было горе, но молодой врач на зоне как нельзя кстати. За пять лет заключенный Урис получил богатую медицинскую практику.
Освободившись, тридцатилетний Абрам на воле провел немногим больше года, вновь сев за укрывательство преступников и скупку краденого. Это уже был для семьи позор, но жажда легких денег была сильнее родовых традиций.
Еще трижды Абрам Самуилович садился за скупку краденого и укрывательство, продолжая свою медицинскую практику в местах не столь отдаленных. За успешное лечение урок Абрам Урис носил почетное прозвище Лазарет.
В шестьдесят три года, освободившись после пятой отсидки, Лазарет подал документы для выезда на историческую родину. Власти Израиля, изучив «послужной список» будущего репатрианта, вежливо отказали.
Не видя другого выхода, Абрам Самуилович продал свою пятикомнатную квартиру на старом Арбате и перебрался за город, уйдя в тень от криминальных дел, поддерживая отношения лишь со своим старинным приятелем, медвежатником Ключом. Встречи их были редкими и бессистемными. То Лескин заезжал в дачный поселок Дрозды, то Абрам Самуилович посещал Москву и тогда наведывался к старинному другу.
Неожиданное появление Ключа и в этот раз не вызвало недовольства Уриса. Высокий, сутуловатый старик в рабочем комбинезоне окапывал на зиму яблони, когда возле его дома остановились видавшие виды «Жигули», старик даже не посмотрел в их сторону.
– Эй, Мичурин, принимай гостей, – донесся из салона машины скрипучий голос медвежатника. – Открывай ворота.
Урис не спеша воткнул в землю лопату, надел на черенок рукавицы и медленно пошел к воротам. Когда «Жигули» въехали во двор, Ключ, выбравшись наружу, обнял за плечи хозяина.
– Нужна твоя профессиональная помощь, Лазарет, это первое, – негромко произнес Ключ. – Второе – примешь меня с ребятами на жительство?
– Милости прошу, – Абрам Самуилович кивнул в направлении небольшого одноэтажного дома из серого силикатного кирпича.
– Выгружайся, ребята, – скомандовал Лескин. Его спутники не заставили себя просить дважды. Все дверцы «Жигулей» раскрылись, и наружу выбралось четверо парней.
Бледного как мел Гнома, держащегося за простреленный бок, подхватил Прапор. Бодун захватил сумку со сложенным в нее арсеналом, Пистон обвешался сумками с разложенными по ним частями компьютера.
Лазарет с усмешкой взглянул на незваных гостей, очень похожих на команду мародеров, потом сказал:
– Ведите раненого в столовую, только не забудьте снять обувь.
Когда молодые люди зашли в дом, Лазарет перевел взгляд на Лескина.
– Дима, где ты нашел эту свору диких гопников? Я думал, что такие уже перевелись в нынешнее время.
– Иногда, Абраша, дикие ордынцы надежнее, чем нынешние уркаганы.
– Вот как? – На вытянутом лице Уриса появилась гримаса удивления и в то же время заинтересованности. – Ладно, идем, посмотрим твоего кожемяку, а поговорим после.
Рана оказалась для опытного врача пустяковой. Тщательно ее обработав и залатав входное и выходное отверстия, Абрам Самуилович снял с рук резиновые перчатки.
– Надо бы сделать противостолбнячный укол.
– Мне прививку делали, – прошептал совсем обессиленный Гном.
– Вот и отлично. Парень он здоровый, организм выдержит. Крови прилично потерял, но это поправимо, через неделю конем скакать будет.
– Хорошо хоть не козлом, – усмехнулся Бодун.
Через час сморенные нервным напряжением последних дней налетчики заснули, оккупировав подходящие для этого горизонтальные места.
Под их дружный храп два ветерана уголовно-криминального ремесла сели чаевничать на зимней веранде Лазарета, наполнив маленькие граненые стаканчики тягучей рубиново-огненной наливкой.
– Ну, за встречу, Дима, рад тебя видеть.
– Я тоже, Абраша. – Старики, чокнувшись, выпили.
Абрам Самуилович наполнил кипятком большую фарфоровую чашку, посмотрел на приятеля и, помешивая серебряной ложечкой чай, сказал:
– Ну, рассказывай, Дима.
– Знаешь, Абраша, – Лескин взял со стола графин с наливкой, налил полрюмки. – Я за свои немалые годы видел много чего, и много чего знаю, в разный парафин попадал, но вот такое впервые.
– Рассказывай, Дима. – Налив чай в блюдце, Абрам Самуилович поднес его ко рту.
– Слышал про ограбление в Румяном переулке? – спросил Палыч. – Так вот, машину инкассаторов взяли эти пацаны.
– Десять миллионов долларов, – пробормотал Урис, блюдце в его руках завибрировало, расплескивая чай на скатерть.
– Хрен там было, а не десять миллионов, – зло проговорил Лескин. – Подставили их и меня вместе с ними.
– А ты каким краем зацепил большой налет, Ключ, это же не твой профиль? – еще больше удивился хозяин дачи.
– Слушай…
В течение часа Лескин рассказал обо всех последних злоключениях, не забыв упомянуть о покушении на него.
– Вот такая, Абраша, благодарность от этого уродца, сявки мокрожопой, Зуба, за мое добро мне же девятимиллиметровую маслину хотел загнать промеж глаз. Был бы я помоложе, нашел бы и задавил собственными руками. Жаль, с мокрушниками сам не пришел.
– Не его уровень, – задумчиво ответил Урис.
– Не его, – передразнил собеседника Палыч, – а как шепну кому из братвы, что Зуб крысятничает и ссучился, ему быстро голову в жопу забьют.
– Ты, Дима, забудь шептать, – подливая в блюдце чай, произнес Лазарет.
– Это почему же?
– Сам подумай, сколько народа сейчас заняты поиском налетчиков. Десять миллионов, сам понимаешь, такие деньжищи кого хочешь заставят голову потерять. А тут ты со своими предъявами. В общем, пока до твоего Зуба доберутся, ты уже остынешь.
– Так что, подонку спустить эту подлянку с рук? – возмутился Ключ. – Мне теперь свой век доживать, как той пуганой вороне?
– Ну, насчет того, как жить дальше, честно скажу, не знаю. А вот этого фофана Зуба необходимо разыскать. Так, чтоб кровью потом харкал.
– А как?
– Еще не знаю, надо подумать. Но резвые помощники у нас есть, – Абрам Самуилович кивнул на комнату, откуда доносился богатырский храп.
Сорок тысяч «зеленых» буквально жгли карманы Зубову. Приехав к себе на квартиру, он первым делом спрятал на черный день три тугих пачки, оставив себе на расходы одну.
На кухне Зуб достал из холодильника бутылку водки, налил рюмку и залпом выпил. Закурив сигарету, задумался, его энергия требовала выхода. Рука сама потянулась к телефону, он быстро набрал номер Валета, но там никто не ответил. Подождав несколько минут, перезвонил на мобильный, но механический голос сообщил, что абонент находится за пределами радиосвязи.
Зубов недовольно выругался, а потом сообразил, что его дружок, по-видимому, крепко занят. Он-то свою миссию выполнил, а другим работа только предстоит. Подчистить, замазать, в общем, привести все в божеский вид.
