Андрей Анисимов - Бомба для Аль-Каиды
– Очень интересно, но у меня нет оснований открывать дело о похищении молодой женщины. Заявления родных ко мне не поступало.
– Сейчас поступит. Сотрудник ФСБ только что взял у матери девушки это заявление и с минуты на минуту будет здесь. Но дело не в этом. Я знаю, где похитители держат девушку.
– Что-то вы все знаете… Даже страшновато как-то становится. – Усмехнулся следователь.
– Вам меня бояться не надо, – успокоил сыщика Снегирь: – Загвоздка в том, что при освобождении придется применять силу. Мои друзья на это способны, но не хотелось бы нарушать закон. В данном случае я выступаю в качестве частного лица и было бы правильнее, чтобы Галю освободили ваши люди.
– Получим заявление, будем работать. Давайте решать проблемы по ходу их поступления.
– Согласен. Но пока заявления нет, я вам немного расскажу об убийцах Игоря Клименко.
– Вы и их знаете?
– К сожалению, лично их – нет. Но кое-что о них знаю. Водителя, который привез убийц к дому Клименко, я задержал. И двух его друзей тоже. Скоро вы их получите и сможете допросить. Хотя запись признаний всей троицы я сделал. Вот их документы и пленки. – Снегирь открыл портфель и выложил на стол водительское удостоверение на имя Анатолия Кудряшова, паспорта его сообщников и три кассеты от диктофона: – Кудряшов участвовал в похищении Гали. Он же в день преступления, около трех часов дня, отвез убийц в аэропорт Внуково. Двое других к этому отношения не имеют. Я уверен, что преступники сели на самолет рейсом Москва – Киев. Самолет вылетел в шестнадцать десять по Москве. Вам нетрудно проверить список пассажиров. Если вы мне его покажете, я попробую среди них отыскать убийц Клименко. Дело в том, что я киевлянин и гражданин Украины. Мне на месте проверить каждого из пассажиров труда не составит.
– Я не имею права делиться с частными лицами результатами расследования.
Снегирь радостно согласился:
– Я это прекрасно понимаю! – Но тут же добавил: – Надеюсь, что смогу через своих друзей добиться для вас такого права. – И выждал паузу: – В качестве исключения, конечно.
– Вы работаете в системе органов Украины?
– Нет, я бизнесмен. С органами сталкивался только в молодости, но вспоминать об этом мне сейчас не хочется…
– Не смею настаивать. – Многозначительно произнес Трутеев. Наглый и самоуверенный хохол начинал ему нравиться. Снегирь сразу или нравился людям, или вызывал жгучую ненависть. Поскольку всякая бездарность ненавидит талант, его ненавидели чаще всего люди бездарные. Следователь прокуратуры к их числу не относился.
– Чтобы не терять времени, я, с вашего разрешения, послушаю записи.
– Другой бы возражал. – Улыбнулся Снегирь и сам выбрал для следователя кассету с показаниями шофера.
Трутеев вставил пленку в гнездо и надел наушники. Слушал очень внимательно. Не снимая наушников, достал из стола папку с делом об убийстве Игоря Клименко и что-то вписал в нее. Сняв наушники, спросил:
– Вы его били?
– Немного припугнули. Мне некогда выдерживать этих подонков.
– У меня такой возможности нет, – вздохнул следователь прокуратуры. И Снегирь понял, что в глубине души Трутеев об этом сожалеет. Обсудить тему детальнее они не успели. В дверь постучали, и в кабинет вошел сотрудник ФСБ.
– Я должен передать это в руки майора Трутеева. – Сказал он, выдерживая в руках конверт.
– Майор Трутеев это я, – ответил следователь и, получив конверт, расписался в тетради. Прочитав заявление, он вызвал по телефону дежурный отряд ОМОНА.
– Я поеду с ними, но вас взять, к сожалению, не смогу. Тут уж извините…
– Я и не надеялся. – Улыбнулся Снегирь и пожал следователю руку: – Приятно было познакомиться.
– Мне тоже. – Ответил Трутеев, и на этот раз выражение его лица словам не противоречило.
Киев. Улица Подол.
Квартира Юлии Владимировны
Тимошенко. 17 ноября 2010 года.
Стрелки часов давно перевалили за одиннадцать, когда гости, наконец, разошлись, и внука удалось уложить спать. Дочка с мужем, чтобы не тащить мальчика ночью домой, остались у нее. В квартире комната дочери имелась, и молодая семья устраивалась в ней на отдых. В доме сделалось тихо, и только работница Дуся, как не старалась соблюдать тишину, все же позвякивала ложками и чашками на кухне. Тимошенко предлагала ей уйти домой и заняться уборкой завтра, но Дуся, зная, что хозяйка терпеть не может грязной посуды, осталась. Юлия Владимировна сидела в кабинете и проглядывала по Интернету вечерние новости. Впрямую о наличии у Диг Хана атомной бомбы ни одно из телеграфных агентств Америки или Евросоюза не упоминало. Но Тимошенко острым глазом опытного политика обнаружила несколько намеков. И как ни странно, эти намеки делала мусульманская пресса. Турецкое телеграфное агентство, находящиеся под контролем Аль-Каиды, откровенно сообщало миру, что после завершения праздников правоверных, враг содрогнется от мощи новых ударов воинов Аллаха. Европейская служба новостей уделяла больше внимания своим внутренним проблемам. И это было понятно. Несмотря на продолжающийся праздник в стане неприятеля, в столицах европейских городов продолжались взрывы и гибли сотни людей. Мир еще не успел пережить шок от гибели сокровищ искусства и культуры, а уже падали в реки мосты, с рельсов сходили поезда, в небе подвергались нападению пассажирские самолеты. Любопытную статью опубликовала английская «Таймс». Обозреватель газеты гипотетически предположил, как себя поведет Аль-Каида, будь у нее в наличии ядерное оружие. По его мнению, первый удар они обрушат не на Европу или Америку, а на те мусульманские государства, которые не поддерживают террористов. Юлия Владимировна сразу подумала об Азербайджане. Обозреватель явно знал больше, чем выдавал на бумаге. Она хотела дочитать статью до конца, что бы разобраться в подтексте хитроумного журналиста, но поморщилась от звяканья на кухне.
Дуся продолжала мыть посуду, и Тимошенко не выдержала. Вышла к домработнице, надела передник и встала рядом:
– Давай я тебе помогу. Вместе мы быстрее управимся.
– Что вы, Юлия Владимировна!? Вам надо отдыхать. Вы же с раннего утра работаете над государственными делами.
– Работаю. Но иногда помыть посуду куда приятнее, чем спорить с парламентом.
Дуся хотела что-нибудь ответить, но не знала что. С парламентом ей спорить не приходилось. Самую большую умственную перегрузку она испытывала в конце каждого месяца, раскладывая счета. Плата за воду, тепло и электричество росла слишком быстро. Тимошенко ей платила вполне прилично, но все равно приходилось экономить. Дуся решила промолчать. Хозяйка управлялась с посудой куда быстрее, чем она сама. Юлия Владимировна с юности завела для себя правило все делать хорошо, и работа по дому не являлась исключением.
– Ну вот и закончили. Собирайся и быстро сматывайся. Небось, твой Никола уже злится. Каково ему без хозяйки?
– Ничего с ним не сделается, – ответила Дуся и зажмурилась. Где-то совсем близко грохотнули выстрелы.
– Что это?
– Пока не знаю. – Ответила Тимошенко, сбросила фартук и побежала в прихожую. Выстрелы раздавались с лестничной площадки. В коридор выскочил зять. Он уже переоделся в халат, но еще не спал.
– Мамо, вы куда? Там же стреляют! – Он схватил тещу за руку и оттащил от парадного.
– Оставь меня. Просто так охрана палить не будет. Я должна посмотреть, что там происходит.
Но посмотреть не успела. В прихожей прогремел взрыв. Стальная дверь с треском вылетела. Зять успел прикрыть собой Тимошенко, но самого оглушило взрывной волной. Он на минуту потерял сознание и стал заваливаться на тещу. Они с Дусей, кое-как его удержали и усадили на ковер. Прихожая и коридор наполнились дымом и клубами пыли. Из них, словно из тумана, возникли фигуры мужчин. Трое в военной форме, остальные в штатском.
– Гражданка Тимошенко, вы арестованы. – Заявил один из военных.
– По какому праву вы вламываетесь в квартиру премьер-министра и делаете подобные заявления?
– Мы действуем по приказу главнокомандующего, который теперь осуществляет руководство державой.
– Кто же этот главнокомандующий? – Жестко спросила Юлия Владимировна. Она была уже совершенно спокойна и полностью владела собой.
– Генерал Дыбенко. – Ответил военный.
– И Верховной Радой он теперь руководит?
– Верховную Раду Никола Вениаминович распустил. Мы даем вам десять минут, чтобы собраться.
– Куда я должна ехать?
– Вы и ваша семья будут препровождены в изолятор временного содержания.
– И внук?
– Все без исключения.
– Дуся моя домработница. Она не является членом нашей семьи, и я требую, чтобы вы ее отпустили.
– Не возражаю.
Дуся вышла вперед и подбоченись, заявила:
– Я никуда без вас, Юлия Владимировна не пойду. Куда вы, туда и я.
– Дура. – Процедил сквозь зубы, военный и отвернулся.
