Михаил Нестеров - Мужская работа
Антон вернулся к прежним мыслям. Выходит, ФСБ пошла от обратного, что стало не очень хорошим ходом: вначале убрать свидетеля, а уж потом добраться до бумаг. Через кого? Через Штерна? – предположил он. Возможно. Зиновий – негодяй, спит и видит себя на месте своего босса.
Вообще-то это неплохой ход ФСБ, подумал Антон. Вот сейчас он не видел в нем тупой прямолинейности. Служба безопасности ставила на Штерна; но вот успела ли переговорить с ним? Нет, вряд ли, иначе его уже давно не было бы на этом свете. Почему они сразу не обратились к Штерну, который подал бы им труп Антона на блюдечке? Наверное, потому, что при живом хозяине делать такое предложение опасно. А вот в качестве «сироты» Штерн годился для того, чтобы работать на ФСБ.
Если Антон ошибался, то не намного. Плюс психологическое давление на Зиновия: «Раскроешь капюшон, кобра, пойдешь вслед за своим хозяином».
А пока Штерн «чистый» – теперь в этом сомневаться не приходилось.
Просто так о смене лидера картеля Антон не думал. Смена руководителя приводит к финансовым потерям. Новый руководитель – это всегда желание партнеров сыграть на понижение; новый руководитель – это зачастую пересмотр ранее достигнутых договоренностей. В ФСБ это все прекрасно понимали, поэтому оружейный дилер чувствовал себя в безопасности – кому охота терять деньги?
Ошибка ФСБ заключалась в спешке, думать ей приходилось поэтапно: сделала шаг – подумала, сделала еще один – огляделась. И не без давления со стороны правительства Ирака, еще раз повторился Альбац. Документы, которыми он обладал, сейчас были нужны по меньшей мере двум структурам – ГРУ и ФСБ – и Ираку в целом.
– Я оставлю вас на минутку. – Альбац встал с кресла и направился к двери.
– Помнишь, о чем я просила в начале нашей беседы? – остановила его Ухорская.
Антон, взявшись за ручку, обернулся к гостье.
– Мне нужны негативы и фотографии Рощина. Его снимали по твоему приказу. Не валяй дурака, Антон, и скажи об этом Штерну. Вы доиграетесь, за вас возьмутся парни из секретного подразделения ГРУ. Вот уж у кого физиономии обветренные, – напомнила она определение самого оружейного дилера, который по-детски жаловался на диверсантов из ФСБ. – Борис надломился, не ломайте его жизнь окончательно.
– Я...
– Не говори мне, что ты попробуешь. Просто принеси мне негативы. Без них я никуда не уйду. И твой двухметровый страшила не поможет.
Антон кивнул и вышел.
В своем кабинете его нетерпеливо поджидал Штерн. Окутавшись табачным дымом, он не мигая смотрел на вошедшего.
– Чего ей надо? – Зиновий глазами указал за спину шефа. Взгляд у него был такой, словно Ухорская сама приперлась в офис, а не привезли ее со связанными руками. Рощин в это время находился в компании Глеба Карпенко и Леонида Петерсона и вряд ли был доволен.
Альбац требовательно протянул руку:
– Негативы и фото Рощина. Быстро! У нас нет ни минуты свободного времени.
Антона слегка трясло, он понял, как одним ударом убить сразу двух зайцев. Он здорово рисковал, но другого выхода не видел. Карты, карты, будь они прокляты! У Антона оставалась одна и та в рукаве, пора выбрасывать последний козырь. Он не выиграет в этой неравной игре, где против него сидел такой же шулер, но сведет общий результат к ничьей. А это равносильно выигрышу.
– Срочно вылетай в Шарджу, Зяма, срочно! – возбужденно бросал Антон, невольно косясь на дверь. Офис пустовал, и голоса, казалось Альбацу, проникали в каждый уголок его датского представительства.
Как должное он принял от компаньона компромат на вице-консула и даже не обратил внимания на то, с каким трудом расставался с ним Штерн.
– Готовь второй борт и лично – слышишь? – лично проконтролируй пилотов.
– Мне что, лететь с ними обратно?
– Ни в коем случае!
Штерн понимающе покивал головой: все ясно.
Антон продолжил:
– Когда шасси моего самолета коснутся взлетно-посадочной полосы, все дела перейдут к тебе. На какой срок – я не знаю. На год, два – не могу сказать. Я тотчас свяжусь с директором аэропорта, чтобы он включил и твой, и мой борт в планы полетов. – Видя легкое недовольство на лице Штерна, Антон добавил: – Если потребуется, я подниму в воздух все пятьдесят своих самолетов. С тобой или без тебя, но я осуществлю свои планы.
Антон уже не помнил, чем закончилась беседа с помощником, кажется, следующими словами: «Прилетишь в Шарджу, немедленно доложи о готовности. Немедленно!» Сейчас бывший пилот ВВС, сам пилотировавший свои самолеты, морщился оттого, что в кабинете его дожидается подполковник ГРУ Полина Ухорская. Он же стоял в приемной и ждал ответа: телефонная трубка в руках подрагивала, как рычаг управления истребителя. Наконец ему ответили. В трубке раздался голос простого механика, обслуживающего личные самолеты Альбаца. Перестраховываясь, Антон продублировал приказ механику. Выслушав короткое распоряжение шефа, в котором не прозвучало ни имен, ни фамилий, тот лаконично ответил:
– Да. Понял. Сделаю.
«Уф!» На лбу оружейника выступили капли холодного пота. Еще не поздно отменить приказ – в распоряжении Антона были почти сутки, – но он твердо знал, что этого не случится.
Антон знал одну правду, Ухорская и остальные получат другую. И все они должны удовлетворить каждую сторону. Каждую.
Ему припомнился школьный товарищ по имени Валерий Промыслов, который не выговаривал половину алфавита, а другую путал. Вместо «каждую» он произносил «кажную», вместо «нырнул» – «мырнул». «Мырнул, – говорит, – и не вымырнул». «Ай молодец! – нервно хвалил неотесанного товарища Антон, приоткрывая дверь кабинета. – Ай умничка! „Мырнул и не вымырнул!“ Не ты ли подал мне эту идею двадцать с лишним лет назад?»
Ухорская не стала смотреть негативы, лишь спросила про фотографии – Антон ответил, что снимков не осталось, вернее – они у самого Рощина, а тот наверняка их уничтожил. Полина положила рулончик пленки в карман пиджака. Вряд ли он заинтересует ее позже.
– Со Штерном покончили, – сказала она, – осталось решить вопрос с тобой. Мне нужен контракт, заключенный между твоей фирмой и «Вымпел интерпрайз», платежки за посредническую деятельность и прочие бумаги. Все, Антон, вы доигрались в «дочки-матери». От лица своей организации обещаю, что мы не тронем тебя.
– Здесь, – Антон указал большим пальцем на окно, – вы ничего не получите. Через несколько часов я вылетаю в Шарджу. Там вы получите все бумаги.
– Я лечу с тобой.
– Не пойдет, – покачал головой Альбац. – Мой самолет не такси, пассажиров на нем никогда не было и не будет. Сделаем так. У вас есть и время, и люди в Эмиратах, пусть они встретят меня. Я отдам распоряжение, и их пропустят на базу. А здесь, в Дании, вы сможете убедиться, что я взошел на борт и благополучно взлетел. Я всегда сам пилотирую свой самолет. Вы без труда проследите мой путь. Кстати, опознавательный код моего борта 1380. Его легко запомнить, кажется, в 1380 году произошло какое-то побоище, в истории я не силен. Я не хочу играть с вами в «кошки-мышки» – вы запросто можете пульнуть в меня ракетой. Я действительно хочу избавиться оттого, что может разнести меня на атомы. Я выхожу из игры, хватит.
– Еще и потому, что у тебя нет другого выхода. Отдавай документы и лети хоть на Луну.
– Документы – это моя выездная виза.
– Хорошо, – после непродолжительной паузы согласилась Ухорская. – Но запомни одну вещь: если ты подставишь меня, я найду тебя и на Луне, понял? Это станет моим личным делом. Я умею сводить счеты.
25
Сидя на заднем сиденье «Опеля», Полина смотрела то на затылок Рощина, то на седоватую шевелюру Анатолия Холстова и перебирала в уме детали беседы. Ее не покидала тревога – как-то быстро сдался Антон, разрешил Борису съездить за своей машиной, предупредить ребят из военной разведки, что ничего страшного не произошло. Это чувство не хотело разбиваться о достойную, казалось, преграду: «У Антона нет другого выхода».
Слегка заросший затылок Рощина; седоватая грива Холстова; собственный скальп, который станет главным украшением в кабинете начальника ГРУ: генерал-полковник бросит его на пол вместо коврика, чтобы об него вытирали ноги. Если она завалит дело. Дело, которое из обычного компромата на ФСБ превратилось в проблему государственной важности. Подобную информацию невозможно держать в секрете, руководству ГРУ придется открываться перед своими шефами в Кремле. Возможно, там не знают о выкрутасах ФСБ и ее «дочки» «Вымпел интерпрайз». В этом случае секретная информация, полученная ГРУ, выступающим в роли контрразведки, здорово ударит по самим контрразведчикам с Лубянки. Этот вариант был самым выгодным.
* * *Все произошло около полудня следующего дня. Антон Альбац взошел на борт своего самолета, и «Як-40» взлетел с той же самой взлетно-посадочной полосы Копенгагенского аэропорта, что несколькими часами раньше отпустила другой «Як-40», авиакомпании «Аэроферри», на борту которого находился Зиновий Штерн. Операционная база в Шардже приняла двух оперативных же сотрудников ГРУ, которые, посматривая на часы, поджидали борт с легко запоминающимся опознавательным кодом 1380. Они застали начало взлета «Як-40», летевшего в Данию (опознавательный код – 4004), его провожал Штерн, уставший от перелета; заслонившись ладонью от солнца, Зиновий стоял на бетонке и смотрел вслед самолету, покидающему Эмираты. Набирая высоту, оба «Яка», принадлежащие одной авиакомпании, летели навстречу друг другу.
