Сергей Самаров - Умри в одиночку
– Может, зажжём свет? – не слишком настаивая, предложил Док.
Он знал, что Гайрбеков найдёт уважительную причину свет не зажигать, но всё же предложил. Хотя бы ради того, чтобы не молчать, потому что молчание в темноте угнетало ещё больше, хотя полковник и считал себя человеком с мощнейшей нервной системой, способной выдержать любые нагрузки на психику. Обоюдный разговор в полной темноте, как когда-то давно учили Дока Доусона, это один из альтернативных способов зрения. Если хочешь постоянно знать, где человек находится, поддерживай с ним разговор, задавай вопросы, которые требуют многословных ответов, и тогда сможешь контролировать не только местонахождение, но и передвижение того, с кем разговариваешь. И, что тоже немаловажно, сам можешь передвигаться на голос, когда слушаешь ответ на вопрос.
– Нет… – коротко ответил Берсанака.
– Здесь же нет окон… – усмехнулся полковник. – Не понимаю, чего ты боишься?
– Я боюсь за качество строительства.
Гайрбеков предпочитал отвечать односложно. Его тоже обучали кое-чему там же, в разведцентре, в котором служил полковник, и точно такие же инструкторы, как те, которые с самим полковником когда-то занимались. И теорию Берсанака хорошо, должно быть, усвоил. И не стесняется применять её на практике.
– Не понял… От света может обрушиться потолок?
– Ты уверен, что у федералов нет тепловизора? – ответил Берсанака вопросом на вопрос.
– У ваших федералов тепловизор – это нонсенс… – заметил полковник. – Российская армия бедна. В ней столько генералов, что они съедают весь бюджет, и на хорошее оружие средств не остаётся.
– Тем не менее хорошие командиры имеют тепловизоры и винтовки с тепловизорами. Часто трофейные, которые ни один уважающий себя командир не сдаст, согласно инструкции. Часто просто находят средства, чтобы купить. А уж по части спецназа и разговора нет. Там это уже не редкость.
– И что? – продолжал полковник разыгрывать непонятливого человека, чтобы заставить Берсанаку говорить много.
– Строители были плохие. Могут быть щели, выпускающие тепло.
– От лампочки тепла мало, – возразил Док Доусон.
– Аккумуляторы сели. Лампочки здесь не включаются по отдельности. Если включать одну, загорается свет во всех помещениях. Аккумулятора хватит минут на десять. А потом мы будем без света. А он может понадобиться…
– Кто придумал такую глупую систему… – проворчал Док. – Дилетантский подход…
– Здесь есть генератор. Его можно было бы запустить от любого входа. Нажмёшь кнопку, срабатывает автомат, и запускается генератор. Он должен быть заправленным. Но генератор выделяет слишком много тепла. Тепло найдёт щель, и тепловизор покажет выходящее тепло…
– Да… Генератор – это хуже… – согласился полковник.
– Расскажи лучше о спутниках. Ты обещал… – потребовал Берсанака, удачно используя ту же самую теорию альтернативного зрения, о которой только что думал сам Док, только уже с противоположной стороны. И Доку Доусону оставалось только согласиться.
– А ты что, ничего о спутниках не слышал?
Полковник не хотел превращать свой рассказ в монолог, чтобы его разговор не дал возможности Берсанаке передвигаться незаметно.
– Я знаю много о спутниках GPS… – коротко заметил Гайрбеков.
– Что ты о них знаешь?
– Я умею общаться с «маршрутизатором», метеостанцией и, конечно, со спутниковым телефоном. Меня обучали там, у вас…
– С каким именно «маршрутизатором»?
– С обыкновенным. Как у всех…
– В войсках «маршрутизатор» имеется один на каждое отделение. Я никогда не видел у тебя ноутбука…
– Нет, с ноутбуком я не работаю, – согласился Берсанака. – Это слишком сложно даже для Гойтемира, хотя он более грамотный, чем я. Я только с простым «наладонником». Но я на память привык больше полагаться, чем на карты космической съёмки… Карты зависят от времени года и плохо привязаны к настоящему моменту. Сверху видно не всё… А ноутбук… Нет, я не хочу таскать с собой лишнюю тяжесть…
Обычно молчаливый Берсанака говорил больше, чем обычно, и вовсе не потому, что Док Доусон его принудил к этому. И полковнику такая болтливость не понравилась. Эта болтливость говорила о том, что Гайрбеков пытается таким образом скрыть свои настоящие мысли и помыслы, может быть, волнение. А это уже конкретная причина для того, чтобы полковнику Доусону утроить внимательность и следить за каждым шагом чеченца. И не подставлять ему спину ни при каких обстоятельствах. И, вполне возможно, Берсанака не желает включить свет совсем по иной причине, нежели названная им.
– Неизвестно, что сложнее, ну ладно… Так вот, сейчас появилась вторая всемирная система – ГЛОНАС, российская… Делает то же самое, что GPS, с достаточной долей точности.
– А что лучше? – сразу поинтересовался Берсанака.
– ГЛОНАС – определяет сдвиг объекта до шестидесяти сантиметров. GPS до метра…
– Что такое сдвиг? – не понял Берсанака, хотя и догадался, что полковник умышленно говорит так, чтобы собеседник задавал вопросы.
– Один и тот же объект контролируется сразу несколькими сменяющимися спутниками, только под разным углом наблюдения. Если объект сдвигается, спутники определяют это. Если ты в течение короткого времени перейдёшь на метр, спутник это зафиксирует… Что тебя ещё интересует?
– Трубки… Телефонные трубки…
– Сама трубка ничего не значит. Значит только sim-карта. Отследить можно только её. Каждая sim-карта идентифицируется по номеру. При работе этого номера спутник засекает её и второго абонента, с которым вёлся разговор, и в состоянии контролировать sim-карту без разговора – местонахождение и передвижение.
– И это могут русские спутники? – переспросил Берсанака с лёгким удивлением.
– Это могут спутники-шпионы всех стран, которые таковые запускают… Ты напуган?
Этот вопрос прозвучал для того, чтобы Берсанака не замыкался снова в себе и продолжил разговор. Тем более после недавнего обострённого желания много говорить. Молчаливый Гайрбеков станет опасным, потому что в темноте он сможет перемещаться незаметно и может так же незаметно нанести удар, после которого пистолет в руке полковника будет бессилен.
– Меня нельзя напугать. Я с детства пугливым не был. Я только осторожен, но не более… – возразил Берсанака.
Последние слова прозвучали совсем не с того места, с которого чечен разговаривал раньше. И полковник тут же сам сместился вперёд. Но почти сразу после этого что-то звякнуло в стороне. Берсанаки там оказаться не могло. Звук, следовательно, был посторонним. Полковник опустил предохранитель на пистолете.
– Не стреляй, Док, это Гойтемир вернулся… – спокойно сказал Берсанака. – Гойтемир, ты выбросил sim-карту?
– Как ты сказал, сразу… – отозвался из темноты знакомый голос.
– Хорошо. Значит, мы в безопасности. Но надо посмотреть, что делают федералы…
– Ищут… – сказал Гойтемир, включил фонарик, но вежливо не посветил на людей, а только пол и низ стен осветил, чтобы лучше ориентироваться в комнате.
И только при свете фонарика полковник увидел за спиной Гойтемира распахнутую дверь, которой раньше не было. Значит, здесь множество потайных ходов, и потому следует быть трижды осторожным с этими чеченами. Хотя если Гойтемир вернулся, то ситуация слегка выравнивается, и Берсанаке не от чего впадать в такое отчаяние, которое способно толкнуть его на неоправданные действия против своего главного на сей день союзника. И Доку Доусону следует быть спокойнее. Тем более что главная задача до сих пор не выполнена и даже не начата.
Главное – вовремя и правильно подтолкнуть Берсанаку к выполнению действий, способных вызвать крупный международный скандал. И при этом следует учесть, что Берсанака с Гойтемиром могут и провалить операцию и вообще могут возникнуть какие угодно случайности. Но при этом роль ЦРУ может быть сведена максимум к испытаниям препарата в условиях партизанской войны, но никак не к организации кровавой политической диверсии. Скандал должен быть вызван, но ЦРУ и вообще Соединённые Штаты не должны иметь к нему никакого отношения. Разве что американцев можно обвинить в создании препарата, но почему американцы не имеют права создать такой препарат, если те же русские спецслужбы его создали чуть раньше…
И эта, главная задача стоит риска сотрудничества с таким опасным человеком, как Берсанака Гайрбеков. И именно эта причина заставила выбрать в исполнители не кого-то, а именно Берсанаку, который в своей ненависти к русским не знает, что такое жалость…
* * *– Рассказывай… – полковник в темноте уселся на своё прежнее место, где ему было удобно положить раненую ногу на рюкзак так, чтобы она отдыхала, и нажал на колпачок портативного, но очень чуткого цифрового диктофона, внешне похожего на обыкновенную ручку, что постоянно носил в нагрудном кармане своей камуфлированной куртки. Диктофон мог работать в режиме записи четыре часа, и этого полковнику вполне хватало на пару недель, чтобы занести в память всё, что требовалось запомнить. Если бы память кончилась, записи можно было бы перенести на обыкновенную флеш-карту и записывать, что необходимо, снова на диктофон. Цифровая память всегда надёжнее памяти человеческой, считал Док Доусон, тем не менее записями не злоупотреблял и записывал действительно только то, что необходимо.
![Сергей Калашников - Последний полёт Баклана [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
