Илья Рясной - Большая стрелка
Шайтан с самого начала слушался только Художника. Остальных не считал особо за людей и не задумался бы, чтобы удавить. Художник очень скоро понял, какое сокровище приобрел в лице бывшего сержанта группы спецназа, прошедшего через ад моджахедского плена и растерявшего там добрую часть своей души.
Вика сидела в продавленном кресле и опять дымила сигаретой. Пачка у нее кончалась.
Квартира была просторная, трехкомнатная, небрежно обставленная старой, растрескавшейся, сто лет не ремонтировавшейся мебелью. Гурьянов и Вика были в комнате вдвоем.
— Лена. Мы с ней познакомились в Хургаде четыре года назад. Как сейчас помню — шумный такой отель «Аладдин». Она была на редкость искренним и обаятельным человеком. И Костя, — Вика судорожно вздохнула.
— Я не помню вас среди знакомых Константина, — сказал устроившийся на диванчике с гнутыми ножками напротив нее Гурьянов.
— Зато я слышала о вас, — после вызволения девушки они перешли на «вы». — У вас ведь вечно что-то не ладилось в жизни.
— Это говорил Костя?
— Я это поняла из его оговорок. Он не очень любил говорить о вас. Я однажды спросила — кто его брат. Он так протянул с улыбкой: «О-о! Терминатор а-ля рус». А я… Я спросила: что, такой страшный? Он ответил — ничуть не страшный, но очень серьезный. Таким людям трудно.
— Трудно, — криво улыбнулся Гурьянов.
— Год назад мы ездили втроем отдыхать в Италию. Изумительный вечер. Мы сидели перед фонтаном Треви. Там было столпотворение туристов, и все кидали монеты. Монета, брошенная в фонтан Треви, приносит счастье. И почему-то разговор зашел о вас. Лена сказала: «Никита — человек, который может все и не имеет ничего. Не дай бог тебе такого мужа. Будешь гордая, но голодная».
С кухни появился Влад с подносом, на котором стоял кофейник с чашками. Он уселся поудобнее, налил себе кофе в чашку и спросил:
— Вика, что было в тот день, когда их расстреляли?
— Что было? — она пожала плечами. — Ничего особенного. Я проснулась пораньше. Села в машину. Заехала к Гурьяновым.
— Зачем?
— Лена обещала штуку долларов. Я шкаф-купе купила, и еще в ванной кое-что доделать надо было. Партнеры на фирму должны были деньги перечислить, но тянули.
— Что дальше?
— Я зашла в квартиру. Они собирались ехать куда-то всей семьей. Лена уже привела себя в порядок. Костя спросил: тебя подвезти? Я сказала, что на своем авто. Спустилась вниз. Сперва хотела подождать их. Но потом решила не ждать. Их пять минут — это два часа. Выезжая со двора, я видела этих.
— Киллеров?
— Да. Трое парней.
— Быки?
— Я бы не сказала. Блеклые. В блеклых одеждах. На блеклой машине — зеленом «Иж-Комби».
— Как вы узнали о произошедшем?
— Из «Дорожного патруля». Свидетельница описала киллеров, и я вспомнила, что видела их в том «Иже»… Один из них напал сейчас на меня во дворе.
— Вы их видели раньше?
— Нет. Никогда.
— Почему они пришли к вам?
— Не знаю. Я ничего не знаю, — она всхлипнула и смяла о пепельницу недокуренную сигарету. Она докуривала сигарету до половины, потом на нее накатывали воспоминания, она или разламывала сигарету, или давила ее с силой в пепельнице. Она вытащила очередную сигарету.
— Вы очень много курите, — сказал Влад. — Вредно для здоровья, поговаривают.
— Что? — Она непонимающе посмотрела на него. — Много курю я только последние дни… Вы не представляете, какой это удар. Я… Я не пошла на похороны. Я виновата, но я не могла… Я не могла, — ее опять стало трясти. — За что им такое? За что?
— Вам тот же вопрос — за что могли их убить?
— Не знаю. Я же ничего не знаю… У меня не было с Костей никаких общих коммерческих дел… Но в последнее время он был сам не свой.
— У вас были общие знакомые? — спросил Гурьянов.
— Было. Несколько человек. Но .какое это имеет отношение к делу?.. Однажды Костя разоткровенничался.
— И что?
— У него был минор. Он сказал: спешишь, хочешь взять все, участвуешь в забеге, где еще много бегунов. Разгоняешься, считаешь, что пришел первым, а финишная лента захлестывает тебя за шею.
— У него были какие-то неприятности на работе? — поинтересовался Влад.
— Мне казалось, он влез в какую-то историю. И стал дерганым. Знаете, у всех бывают черные полосы, когда все вдруг начинает идти наперекосяк. Он вошел в эту полосу неудач.
— Каких — не говорил?
— Я же не его секретарша! Почему вы не идете к нему на работу, не спрашиваете? Почему вы донимаете меня?! — Она вскочила, схватила со столика свою сумочку.
— Вы далеко? — поинтересовался Гурьянов.
— Домой! — воскликнула она.
— А, — кивнул Влад. — Там вас уже ждут. Один с топором и двое с носилками.
— Что?!
— Вы забыли?
Она упала в кресло и уткнула лицо в ладони. Потом откинула волосы.
— Я не знаю. Я ничего не знаю.
— А я знаю, — сказал Гурьянов. — Вас будут искать. Похоже, убийцам немало известно о вас. Родственники, близкие знакомые в Москве есть?
— Нет! Родители умерли в прошлом году! Знакомые, как у всех. А друзья… Лучших друзей я вот потеряла…
— Вы кем работаете?
— Коммерческий директор фирмы «Глобус». Рекламный бизнес.
— Большая фирма?
— Небольшая. Одиннадцать человек… Мне завтра по горло надо быть на работе.
— Вы так торопитесь на тот свет? — скучающе осведомился Влад.
— Что вы говорите?!
— Я бы на вашем месте воспользовался гостеприимством и пожил бы здесь…
— Но…
— Вика, жизнь дороже. И не выходите лучше из дома.
— Это что, тюрьма?
— Вас никто не задерживает. Но тогда я не отвечаю за вашу жизнь… Устраивайтесь, — махнул приглашающе рукой Гурьянов. — Вас не смутит мое общество? Но нам по комнате хватит.
— Ладно… Вы правы… Ладно…
— Располагайтесь. У нас еще дела, — Гурьянов встал. Они устроились в машине.
— У девчонки истерика, — сказал Влад.
— По-моему, она ничего не знает.
— Она может наделать глупостей.
— Не наделает, — отмахнулся Гурьянов. — Она уже взяла себя в руки. И теперь больше думает о своем здоровье…
— Я единственно не понимаю — кому она понадобилась? — покачал головой Влад. — Может, киллеры видели ее у дома? И теперь боятся, что она опознает их.
— Тогда почему они заявились к ней только сегодня, а не неделю назад?
— Только сейчас установили точно, кто она и где обитает.
— Да?.. Ерунда. Все-таки мне показалось, что она что-то недоговаривает… Зачем бандитам гоняться за ней? Или она что-то знает. Или что-то имеет, что им нужно, — Гурьянов вынул из кармана похожую на пейджер коробку. Нажал на кнопку.
— Это чего? — спросил Влад.
— Я микрофон прилепил в комнате. Посидим, послушаем, кому она будет названивать, пока нас нет. У нее в сумочке сотовый телефон.
Они просидели в машине с полчаса. Но микрофон доносил только всхлипы.
— Без толку. Она не собирается ни с кем созваниваться и ничего делать, — сказал Влад. — Она решила пока довериться нам.
Новый воровской положенец Тимоха и Боксер через некоторое время вцепились друг в друга. У обоих характер был бараний, они уперлись рогами и уступать другу другу не хотели. И началась война, первым в которой пал один из приближенных нового воровского положенца Кобзарь.
До этого Кобзарь пережил три покушения. Два раза выбирался из изрешеченной пулями машины. Он был везунчиком. Никогда не выходил из дома без охраны.
Но в тот день вышел из дома один. Сел в свой двухсотый «Мерседес». По дороге спустило колесо — уже при осмотре места происшествия выяснилось, что на дорогу доброжелатель выбросил несколько ежиков — спаянных острых гвоздей. Шина лопнула. «Мерседес» прижался к обочине. Кобзарь вылез переставлять колесо. Тут ему и уперся в затылок пистолет.
— Не дергайся, дядя, — услышал он голос Робота — одного из подручных Боксера.
Кобзарь поднял руки, демонстрируя, что не имеет злых намерений.
Когда его вывезли в лесок, он умолял оставить его в живых. По статистике, восемьдесят процентов жертв умоляют пощадить, обещают деньги и готовы отдать все, что угодно.
Пощады он не дождался. Произошло то, что должно было произойти, — несгибаемого и отчаянного Кобзаря расстреляли, как какого-то дешевого фраера, и утопили в реке…
Боксер знал, что предъявит при разборе. Чтобы откупиться от уголовного розыска, Кобзарь сдал ему двоих спортсменов. Но Боксер все меньше в последнее время нуждался в том, чтобы перед кем-то отчитываться, в том числе и перед Тимохой. Ахтумск все больше приобретал славу не воровского, а беспредельного града.
Потом началась борьба за ликеро-водочный комбинат — ТОО «Эльбрус». В процессе борьбы спортсмены зачистили еще троих человек, которым оказывал покровительство сам Тимоха. И у деляг, имеющих деньги на водке с «Эльбруса», появилась новая крыша в лице Боксера.
Помимо разборов, Боксер активно занялся общественно-политической и благотворительной деятельностью. Как-то стало забываться о его судимостях, теперь он был добропорядочным бизнесменом, соучредителем нескольких фирм. Он активно отстегивал деньги в детдома, серьезно поддержал молодежную школу бокса. Был у него такой бзик — он мечтал собрать сборную, которая возьмет золото на первенстве России. Заодно перепадали от него деньги и городскому драмтеатру, и инвалидам, и еще незнамо кому. Все эти гуманитарные подвиги активно освещались в местной и даже центральной прессе. Боксер в глубине души не считал себя бандитом. Он просто выстраивал свое дело, кропотливо, по тщательно разработанному плану. И останавливаться не собирался.
