Андрей Дышев - Горячая тень Афгана
— И внутри?
— Что — внутри?
— Внутри есть охранка?
— На ночь все цеха опечатываются, ставится сигнализация, и все двери корпуса запираются на замки. Но проблема не в замках. Вы не успеете даже шага сделать по производственной зоне, как станете покойником.
— Вы опять говорите слишком громко.
— А вы говорите слишком наивные вещи.
— Послушайте, Гурьев, — сказал я, приблизившись к химику едва ли не вплотную. — При всем своем врожденном оптимизме я могу дать не больше одного шанса из десяти, что мы сумеем выбраться отсюда живыми. Я отлично понимаю, какому риску мы подвергаемся. Но другого выхода нет ни у меня, ни у вас. Вы проработаете здесь еще месяц, два, ну пусть полгода. Но все это рано или поздно кончится. Ваши хозяева переведут последний доллар на зарубежные счета, после чего устроят вам всем — химикам и охранке — красивую и быструю смерть, а комплекс взорвут, подожгут и сровняют его с землей. Вы это понимаете?
По глазам Гурьева, в которых отражалась круглоликая луна, мне стало ясно, что он не совсем верил в то, что я ему говорил. Я сплюнул, подавляя в себе желание выругаться, подошел к пожарному щиту, снял с него традиционно красный ломик.
— Безумец, — прошептал Гурьев.
— Если вы струсили, — сказал я, заталкивая ломик под замок, — то еще не поздно вернуться. Осторожно пройдете по дорожке до ямы, затем… — я потянул ломик на себя. Замок скрипнул, но выдержал первую атаку. — Затем доползете до забора. Подождете, пока охранник встанет к вам спиной, и перелезете на свою родную территорию. Только не забудьте вернуть мне пистолет.
Я затолкал ломик поглубже, надавил на него всем телом. Ушко замка лопнуло с коротким щелчком.
— Вы хотите меня унизить? — спросил Гурьев, поднимая замок с асфальта и кидая его в траву.
— А вам не кажется, что сейчас не время выяснять отношения? — грубо ответил я. — Сейчас надо только принимать решения и выполнять их… Возьмите ломик и суньте его себе за пояс.
— Зачем он нам нужен?
— Я не уверен, что это последняя дверь, которую нам придется сегодня взламывать.
Мы вдвоем взялись за дверь, которая оказалась достаточно тяжелой и двигалась на петлях с большим трудом, открыли ее ровно настолько, чтобы можно было протиснуться в образовавшуюся щель. Я отошел на пол шага, давая понять Гурьеву, что жду от него последнего решения. Из черной щели тянуло приятным запахом свежих древесных опилок, скошенной травы.
Гурьев помедлил, усмехнулся и первым вошел в проем. Я шагнул в темноту следом и, насколько мог плотно, закрыл за собой дверь и стал шарить рукой по стене.
— Вы что ищете? — спросил химик.
— Рубильник.
— Не сходите с ума, Кирилл! Какой может быть свет? Сюда тотчас примчится дежурная рота и превратит этот бокс вместе с нами в дуршлаг.
— Я осмотрел его снаружи. Здесь нет окон. А без света мы здесь до утра будем тыкаться по всем углам, как слепые котята.
— Ну, ладно, ладно! — нервно оборвал меня Гурьев. — Поступайте, как знаете. Вы же считаете себя очень умным, вы же борец, куда мне против вас.
— Анатолий Александрович, не могу поверить, что вы оказались таким ворчуном! — сказал я, нащупав пластмассовую коробку рубильника, и надавил пальцем на цилиндрическую кнопку. — Первое впечатление было несколько иным…
Господи, а разговоров-то было сколько! В дальнем углу цеха загорелась одна-единственная тусклая лампочка, и ее света с трудом хватило на то, чтобы рассмотреть все помещение. Наполовину оно было пустым, на пыльном бетонном полу, словно гигантские черви, извивались следы от колес грузовиков, по сторонам, у наклоненных стен, лежали мешки, замасленные канистры, ржавые мосты, покрышки, радиаторы и прочие детали — похоже, что этот бокс использовался также в качестве авторемонтной мастерской. В дальней части стоял агрегат, чем-то напоминающий типографский станок. Основной частью его был внушительных размеров котел, висящий в двух метрах над полом, днище котла плавно переходило в медную трубу и терялось среди деталей и опор агрегата.
Я подошел к этой странной мельнице, встал на подножку, провел ладонью по внутренней поверхности котла.
— Трава! — сказал я, сдувая опилки. Под полусферическим потолком звонко отозвалось эхо.
— Было бы странно, если бы вы нашли здесь муку, — ответил Гурьев, косясь на агрегат. — И что вы намерены делать дальше?
Я подпрыгнул, ухватился руками за край котла, подтянулся и влез в него. Гурьев, поджав тонкие губы, наблюдал за мной.
— Не думаю, что администрация очень обрадуется, когда найдет в наркотическом порошке ваши кости и волосы, — мрачно пошутил он.
Устройство машины было настолько элементарным, что на изучение ее я потратил не больше трех минут. Котел, вращаясь по оси, отсеивал крупные элементы от мелких и поочередно подставлял их под ножи, которые проводили грубую рубку. До этих ножей, очень напоминающих гильотину, я добрался по внутренней части трубы. В рабочем состоянии ножи опускались попеременно, чередуясь друг с другом. Сейчас они застыли в том положении, когда один нож был опущен вниз и наглухо перекрывал дальнейший путь сырья, а второй был поднят вверх максимально. Я постучал по гигантскому лезвию ногой и полез обратно. Когда моя голова показалась над срезом котла, Гурьев недовольно чмокнул губами.
— И ради того, чтобы полазить по этой машине, вы и затеяли всю эту рискованную ночную прогулку?
Я перевернулся через край и спрыгнул на пол.
— Вы нигде здесь не заметили пусковой кнопки?
— Что?! Пусковой кнопки? Вы хотите запустить машину?
— Вы догадливы.
— Кирилл, может, будет достаточно на словах объяснить вам процесс выработки героина, и мы не будем запускать конвейерную линию?.
Я рассмеялся, похлопал химика по плечу.
— Ну-ну, Гурьев! Не упражняйтесь в остроумии. Я тронут тем, что вы так печетесь о моей осведомленности в области производства наркоты. Но запускать машину я буду с другой целью… Осмотрите корпус справа, а я — слева.
— Хорошо, хорошо, я осмотрю корпус справа. Я сделаю все, о чем вы меня попросите, — проворчал Гурьев и пошел между стеной и агрегатом. — А чего тут, собственно, осматривать? Вот она, ваша кнопка.
Весь фокус заключался в том, чтобы врубить машину на долю секунды, прогнать четверть фазы, в которой первый нож приподнимется, а второй только начнет опускаться.
— Тсс! — засвистел Гурьев и показал мне кулак. Я замер и прислушался.
— Что вы все время цыкаете? — спросил я после паузы. — Нервы не выдерживают?
— Вы хорошо закрыли входную дверь?
— На ключ.
— Я не о той. Дверь в бокс!
— Извините, но мне никак не удалось навесить снаружи замок. Дверь руку защемляет.
— Не старайтесь, все равно не смешно.
— А зачем вы задаете глупые вопросы? Разве вы не видели, как я закрыл дверь? Чего вы беспокоитесь?
— Мне показалось, что где-то там, — он неопределенно махнул рукой, — крики и топот.
— Даже если сюда уже бежит дежурная группа, то поздно переходить на шепот и прятаться. Давайте не будем отвлекаться на всякую ерунду! — Я подпрыгнул, ухватился за край котла и снова полез в него. — Когда я дам команду, включите машину на мгновение и тут же выключите красной кнопкой. Потом снова включите и снова выключите. И так до тех пор, пока я не крикну вам.
— Мне думается, что вы крикнете сразу, — угрюмо заметил химик. — Причем очень громко. Но последний раз в жизни. И утром контролер, мой напарник обнаружит ваши косточки в героине… Вы не знаете, который час?
— Четверть третьего. Поторопимся.
Я опустился на дно котла, влез в трубу, где мне пришлось согнуться вдвое и упереться в стенки ногами и руками, чтобы ненароком не соскользнуть под ножи, и крикнул Гурьеву:
— Запускайте!
Он не рассчитал и продержал машину включенной слишком много. Ножи с тяжелым грохотом тронулись с места и замелькали перед моими глазами. Над головой с нарастающей скоростью начал вращаться котел. Когда Гурьев нажал «стоп», проход на этот раз закрыл второй нож.
— Вы представляете себе, что такое четверть секунды? — крикнул я, и медная труба загудела от моего голоса.
Гурьев не ответил, ножи снова загрохотали, первый пошел вниз и в сантиметрах десяти от плахи замер. Перебор!
Я пригнул голову, посмотрел одним глазом в черную щель. Был бы тараканом — пролез. Черт подери, эдак мы здесь до рассвета можем воздух рубить.
С пятой попытки оба ножа зависли сантиметрах в сорока над плахой. Боясь, что химик снова запустит мотор и все испортит, я закричал и стал выбираться на край котла.
— Вы удовлетворены? — спросил Гурьев.
— Вполне. Сможете взобраться сюда сами или вам помочь?
Химик вздохнул, с опаской посмотрел на агрегат.
— Интересно, а он сам не может врубиться?
