Леонид Влодавец - Афганский кегельбан
Таран и по этому вопросу имел кое-какие сведения, но решил не показывать своей осведомленности. Из чистой скромности.
— В прошлом году СОБР похватал пацанов из одной конторы, — нехотя сказал Сидор. — И от них действительно осталась незасвеченная нычка с товаром. Один из тех братков пришел, к нам, когда вписывался, рассказал. Как о ней Хрящ узнал — покрыто мраком. Может, от того же кадра, а может, от другого. Короче, мы с ними вошли в напряг. Нынешним летом, как я понял, эти паскуды нас подставили капитально. Сами разобрались с одним своим козлом, а повернули так, будто это наша работа…
Тарана этот вывод очень порадовал, и он не стал вносить уточнений по вопросу о летней подставе. Впрочем, ему стало как-то не по себе от излишней откровенности Сидора. Похоже, тот не собирался отпускать живыми ни Тарана, ни Полянина, ни Майку.
— Короче, менты нас повязали в пучки, упаковали, у них вещдоков до хрена и так далее. Нашли еще эпизоды… В общем, нам наматывалось от пятнашки до пожизненного, хотя мы все ничего не подписывали, не признавались до упора. Спасибо добрым людям, нашли нам нормального адвоката. Баба такая, лет под сорок, Колосова Ирина Михайловна — камня на камне от этого дела не оставила.
Таран постарался сохранить спокойствие, но, мягко говоря, прибалдел. Фамилия, имя и отчество дамы были ему знакомы. Один раз он вытаскивал эту даму из самопального «зиндана» некоего Дяди Федора, а другой раз сопровождал ее в компании с другими «мамонтами» на весьма неприятное деловое свидание. О том, что она еще и адвокат, Юрка не подозревал, но зато прекрасно знал, что Ирина Михайловна тесно связана с конторой Генриха Птицына. Получалось, что Птицын или кто-то над ним стоящий вытащили из тюряги тех, кого сами же туда и спровадили…
— В общем, мы сейчас на воле, — резюмировал Сидор, — некоторые, правда, еще под подпиской, но все уже более-менее утряслось. Конечно, мы уже все просекли насчет этих «хрящей-моргуновых», но разбираться с ними сейчас — без мазы. А вот они, гады, решили нам очередную пакость подкинуть. Ну и тебя в этом деле замарать, поскольку они насчет тебя какие-то сведения имели. Во всяком случае, про твою московскую любовь и ее папашу. Что именно — не знаю, но только разыграли они все классно. Поскольку ты с этим самым Нефедовым не встречался ни разу и голоса его никогда не слышал, они послали своего, подставного, с паспортом на его имя. Этот мужик, судя по всему, у них спалился, и от него все равно надо было избавляться. Отправили его пустым, а потом в гостиницу пара пацанов подъехали с тем же товаром, что в пакгаузах лежал. Подставного тихо зарезали и оставили при нем товар. Потом один из этих типов позвонил тебе. Четко рассчитали, что ты с Нефедовым не захочешь на квартире встречаться. Ты в гостиницу поехал — и влип. Дали по башке, вкололи дозу, замарали рукав в крови — и ментов вызвали. Кстати, было там и письмишко от этой самой Полинки. Ты же ее почерка тоже отродясь не видел, должно быть! А там, в письме, есть фразочки, которые умные менты запросто могут за условные принять. Ну и в карман тебе загрузили две пачки баксов. Представляешь, какая картинка получилась, когда менты приехали? В кресле труп с перерезанным горлом, на полу закайфованный пацан с ножом в руке и пустым шприцем поблизости, а под кроватью — кейс с наркотой.
— А нам с Витькой велели пойти в милицию и рассказать все то, что ты слышал… — пролепетала Майка. — Дескать, если вы расскажете все именно так, то вас не посадят…
— Короче, — заметил Сидоров, — если б не твой дядюшка Муравьев да Надька, которая позвонила, кому нужно, — ты бы в хороший переплет попал и нас затянул…
— И не только вас, — услышал Таран знакомый голос. Юрка обернулся и увидел, что в помещение входит конвоир с охапкой Тарановых шмоток под мышкой и… Генрих Михайлович Птицын.
ДОРОЖНАЯ ВСТРЕЧА
В нескольких сотнях километров к северу, примерно на середине расстояния между областным центром, где проворачивали свои дела господа Иванцовы, и столицей нашей сокращенной Родины, по шоссе в направлении Москвы катила одинокая бордовая «восьмерка».
Как известно, российские шоссе оборудованы для ночной езды не самым лучшим образом. Впрочем, в тех странах, где дороги полностью соответствуют мировым стандартам, водители в основной своей массе тоже предпочитают по ночам спать, а не ездить. Особенно если речь идет о трех часах ночи или четырех часах утра. Хотя бы потому, что об эту пору средний человеческий организм привык отдыхать, а не бодрствовать и уж тем более не выполнять такую сложную работу, как управление автомобилем. Соответственно, ко всем опасностям, которые таят в себе осенью ночные русские дороги, начиная с мокрых листьев или изморози, добавляется прозаическая возможность заснуть за рулем. А есть еще пьяные колхозные трактористы, военные водители-самовольщики, лихачи-байкеры, наконец, бандиты.
В общем, чтобы совершать об эту пору одиночное путешествие на автомобиле, надо обладать не меньшим мужеством, чем при плавании на яхте через Атлантический океан.
Тем не менее у водителя «восьмерки» напарника не было. Никто не смог бы подергать его за рукав, если б он стал клевать носом, никто не смог бы вовремя подсказать ему: «Смотри! Справа какая-то пьянь выворачивает!», наконец, никто не встал бы рядом с ним, вооружившись монтировкой, если б возникла какая-нибудь опасность со стороны двуногих прямоходящих.
Впрочем, водитель носом клевать не собирался. Спать ему не хотелось, и острота реакции у него даже сейчас, в четвертом часу ночи, держалась на нужном уровне. Он смог бы вовремя заметить мотающийся от обочины до обочины трактор с прицепом, углядеть боковым зрением поспешно выворачивающего на шоссе шофера-срочника, которого «деды» среди ночи намылили за пузырем, вовремя притормозить, увидев дикую орду рокеров-байкеров из близлежащего райцентра. Наконец, если б ему села на хвост тачка с бандюганами — правда, на фига бы им «восьмерка» потребовалась?! — то у него нашлось бы кое-что получше монтировки.
Наверно, по пустынному шоссе, даже с учетом листопада и изморози, можно было ехать и побыстрее. Но водитель руководствовался известными русскими пословицами: «Тише едешь, дальше будешь» и «Поспешай медленно!», а также одной итальянской, гласившей: «Кто ходит быстро, тот спешит к смерти». Нельзя сказать, что этому гражданину было вовсе некуда спешить, но и нестись во весь опор покамест не требовалось.
Одет проезжий был так, как подобает бережливому человеку, со средним уровнем дохода, накопившему на новую «восьмерку», но вряд ли способному когда-либо заменить ее хотя бы на «Фольксваген Гольф». Турецкая кожанка на «молнии», джинсы неизвестного производства с липовым лейблом «Леви-Страусс» — тайваньские, в лучшем случае! — теплые кроссовки опять же китайского, но уж точно континентального происхождения. Как говорится, «все то, о чем мы так долго мечтали» в конце семидесятых — начале восьмидесятых годов, и то, что теперь считается банальной дешевкой с паршивой толкучки.
Хотя на вид гражданину было уже далеко за сорок (а может, и за полтинник, если присмотреться!), вряд ли он нарядился во все это из ностальгии по невозвратно ушедшей молодости. Возможно даже, что его прикид не был следствием шибко стесненного финансового положения. Просто именно такая одежда казалась ему наиболее подходящей для этой поездки. В глаза не бросается, но и на полного голодранца не похож.
Дорога шла между двумя почти сплошными стенами леса. Лишь изредка машина проносилась мимо поворотов на лесные проселки и просеки. Трактористов можно было ждать именно оттуда, но они, видать, уже выхлебали все, что положено, и никуда ехать не собирались. Военных на дороге тоже не попадалось — возможно, с горючим были проблемы. А бандиты, как видно, уже десятый сон досматривали.
А вот гаишники-гибэдэдэшники не дремали, службу правили. Около будки стоял один со светящимся жезлом, другой в бронежилете и с автоматом. В окошке гаишного «жигуля-шестерки», приткнувшегося у обочины, мерцал красный огонек сигареты.
Ночной путешественник догадывался, что его остановят. Просто так, чтоб не мотался по ночам. Опять же, подозрительно. Может, угон какой или еще что противозаконное. В общем, водитель не сильно волновался, хотя некоторую настороженность испытывал.
— Инспектор ГИБДД старший лейтенант Макаров! — представился тот, что с жезлом. — Права, пожалуйста, и документы на машину.
— Прошу!
— Сухарев Станислав Аркадьевич, — прочел Макаров, осветив права фонариком, а потом глянув на номер с двумя девятками. — Далеко от Москвы забрались! Не страшно так поздно ехать?
— По-моему, наоборот. Самое спокойное время на трассе.
— Может быть, может быть… — старший лейтенант обошел вокруг машины, поглядел, можно ли к чему-то придраться и стоит ли это делать. — Багажник откройте, пожалуйста.
