Саймон Тойн - Санктус. Священная тайна
— Откуда вы звоните, инспектор?
— Из Руна. Это город на юге Турции. — Слова полицейского объясняли наличие помех и акцент. — А вы — из Соединенных Штатов, Нью-Джерси… Там, по крайней мере, зарегистрирован ваш телефонный номер.
— Хорошая работа.
— Нью-Джерси — это так называемый Цветочный штат?
— Вот именно.
В телефоне снова послышалось легкое потрескивание. Попытка полицейского разговорить ее не сработала, поэтому он решил сменить тактику:
— Ладно… Скажите, кто вы, а я расскажу об отметинах.
Лив закусила нижнюю губу, обдумывая предложение. Она не хотела называть свое имя, но была заинтригована. Кто из тех, кто знал ее личный телефонный номер, теперь лежит неподвижно на металлическом столе морга? Возле ее уха пикнуло. Девушка взглянула на серый экран. Там появился треугольник с восклицательным знаком и надписью «аккумулятор разряжен». Лив знала, что до момента полного отключения у нее осталось около минуты.
— Меня зовут Лив Адамсен, — выпалила она. — Расскажите об отметинах на теле.
Она услышала раздражающе медленый звук набираемых на клавиатуре компьютера имени и фамилии.
— Это шрамы, — наконец произнес мужской голос.
Лив хотела уже задать полицейскому очередной вопрос, когда перед ней все закачалось.
Около тридцати… возможно, чуть младше…
Ее левая рука невольно потянулась к боку.
— У него на правом боку есть шрам? Около шести дюймов длиной… похожий на лежащий на боку крест…
— Да, — с заученными нотками соболезнования ответил мужской голос.
Лив смотрела прямо перед собой, но вместо загруженного машинами Девяносто пятого федерального шоссе видела красивое мальчишечье лицо с длинными, давно немытыми светлыми волосами. Он стоял на мосту Боу в Центральном парке.
— Сэм, — тихо произнесла девушка. — Его звали Сэм… Сэмюель Ньютон. Он был моим братом.
Лив вспомнила, как провожала его. Низко нависшее над горизонтом весеннее солнце отбрасывало длинные тени на забетонированную взлетно-посадочную полосу международного аэропорта Ньюарка[16]. Брат остановился на верхней ступеньке трапа. Самолет должен был отвезти Сэмюеля к знаменитым европейским горам. Перекинув с одного плеча на другое рюкзак, в котором лежало все его имущество, Сэм оглянулся и помахал ей на прощание рукой. Больше они не виделись.
— Как он умер? — прошептала Лив.
— Он упал с большой высоты.
Девушка кивнула. Образ золотоволосого парня растворился, уступив место дрожащей красной реке федерального шоссе. Этого она всегда боялась. Потом Лив кое-что вспомнила.
— Вы сказали, что это было самоубийство?
— Да.
На нее нахлынули новые воспоминания. На душе стало тяжело. На глаза навернулись слезы.
— Когда он умер?
Помолчав, Аркадиан ответил:
— Утром… по местному времени.
Утром. Еще утром он был жив…
— Если хотите, я могу позвонить в ближайший к вам полицейский участок, — предложил инспектор, — и переслать по Интернету фотографии. Кто-нибудь из местных копов заедет за вами и отвезет на официальную идентификацию.
— Нет! — резко ответила Лив.
— Извините, но так положено.
— Не в этом дело… Я могу прилететь в Турцию хоть сейчас… Возможно, часов через двенадцать я буду на месте…
— Вам совсем не обязательно прилетать в Рун для идентификации тела.
— Я сейчас в машине и еду прямиком в аэропорт.
— Это совсем не обязательно…
— Обязательно, — пылко возразила Лив. — Мой брат исчез, пропал без вести восемь лет назад. Теперь вы мне говорите, что до сегодняшнего дня он был еще жив и умер совсем недавно. Я должна прилететь… Я должна узнать, что, черт побери, он у вас делал…
Аккумулятор телефона окончательно разрядился.
36
Мужчина с веснушчатыми руками сидел в кафе и притворялся, что читает спортивную газету. Посетителей было много, и ему с трудом удалось найти свободный столик под натянутым над тротуаром тентом. Навес отбрасывал прохладную тень. Мужчина следил за тем, как тень медленно ползет к нему по белой скатерти стола. Наконец он откинулся на спинку стула.
Со своего места мужчина видел вздымающуюся громадину Цитадели. Казалось, что гора смотрит на человека. Ему стало тревожно на душе. Паранойя имела под собой реальные основания. Зайдя в отделение Первого рунского банка и переведя дорожные чеки в наличные, мужчина получил два сообщения. Первое было от человека, с которым ему время от времени приходилось иметь дело. Тому понадобилась та же информация, что и его утренним заказчикам. Второе сообщение было от доверенного лица Цитадели. Монах обещал и в дальнейшем щедро вознаграждать его за верность Церкви и регулярные сведения по данному вопросу. Утро выдалось очень прибыльным, вот только мужчина чувствовал себя немного не в своей тарелке, получая деньги за «верность» и в то же время продавая информацию налево.
Оторвавшись от газеты, мужчина подозвал официанта и попросил счет. Его удивило, что это самоубийство вызвало такой интерес. Обычно он зарабатывал на делах, связанных с убийством или преступлением на сексуальной почве. Официант ушел, оставив на столе маленькую тарелочку со счетом. Сверху бумагу придавливала мятная конфета. Мужчина выпил всего лишь чашку кофе, но вытащил бумажник, нашел нужную кредитную карточку и оставил ее на тарелочке вместо конфеты. Отправив сладость в рот, он положил газету на белую скатерть и расправил бумагу. Пальцы чувствовали, что между страниц кое-что спрятано. Откинувшись на спинку стула, мужчина отвернулся. Со стороны его можно было принять за туриста, который любуется красотами города. Проходя мимо его столика, официант прихватил тарелочку и газету.
Солнце ползло по небу, а вместе с ним тень. Мужчина еще дальше отодвинул свой стул. Скорее всего, здесь замешан секс. Сам он, просматривая содержание файла, пришел к выводу, что, судя по шрамам, монах был участником каких-то извращений. Наверняка эти святоши постараются скрыть правду от общественности.
Мужчина знал, что другая заинтересованная в этом деле сторона не испытывает большой любви по отношению к Цитадели и ее обитателям. Об этом свидетельствовала запрашиваемая ими ранее информация: детали скандала, разгоревшегося несколько лет назад из-за священника-педофила, а также имена и номера телефонов ключевых свидетелей в деле о финансовых махинациях благотворительных организаций, финансируемых Церковью. Мужчина решил, что дело в этом: другая сторона пытается разузнать как можно больше, а потом устроить грандиозный скандал и вытряхнуть дерьмо из святых отцов. Неплохо. Смачный сексуальный скандал с участием церковных лиц — это находка для таблоидов, и они, без сомнения, заплатят за эту информацию большие деньги.
Мужчина посмотрел на гору и самодовольно улыбнулся. Если святые отцы хотят заплатить ему за его «верность», то они полные дураки. Возможно, их взгляды на жизнь не кажутся идиотскими в среде людей, верящих в загробную жизнь, но в реальном мире ценится лишь то, что можно заполучить здесь и сейчас. Он также не собирался ежечасно держать их в курсе дела. Это слишком утомительно. Мужчина не имел ничего против того, чтобы сообщать святым отцам новую важную информацию, но сегодня он уже взбирался с флэщкой в руке на святой холм. Ничего. Обновление подождет до завтра. Они все равно ему заплатят.
Мимо прошел официант. Он поставил поднос на стол. Под счетом лежала кредитная карточка. Мужчина взял ее и засунул себе в бумажник. Ему не нужно было ничего подписывать или давать свой персональный идентификационный код. За кофе заплачено, а на его личный счет положена тысяча долларов. Застегнув куртку, мужчина бросил последний нервный взгляд на безоблачное небо. Надев бейсболку, он выскользнул из кафе и скрылся в толпе.
Катрина Манн сидела в тени навеса через четыре столика позади веснушчатого человека. Она проводила информатора взглядом. Вот он смешался с людским потоком на Восточном бульваре. Его плащ казался неуместным в ярком солнечном свете. Подошел официант и поставил рядом на стол поднос со счетом и сложенной газетой. Женщина убрала газету в сумку, чувствуя выпуклость засунутого между страницами конверта. Оплатив счет наличными и оставив очень щедрые чаевые, Катрина направилась в противоположную сторону.
37
Лив сидела в большой стеклянно-стальной коробке международного аэропорта Ньюарка, отхлебывая черный кофе из пластикового стакана размером с детское ведерко. Она посмотрела на табло, на котором высвечивалось время посадки и отправления. Ничего. Пока еще на ее рейс даже посадку не объявили.
Когда разрядился аккумулятор ее мобильного телефона, она поехала домой настолько быстро, насколько ей позволял пресловутый час пик. Из дома она заказала себе билет на ближайший самолет в Европу, который поднимался в воздух в десять часов двадцать минут. Времени хватило только на то, чтобы запихнуть в матерчатый рюкзачок самые необходимые вещи и, прихватив с собой рабочий мобильник с зарядным устройством, сесть в такси.
