Владимир Колычев - Отпусти браткам грехи
– Я тебя понимаю, Серегин, но поделать ничего не могу. Нет у меня свободных автомашин.
– Хорошо, так и скажу, – спокойно и оттого интригующе сказал Гарик.
– Кому ты скажешь? – настороженно спросил Ген Планыч.
– Ну, кто там в райкоме партии по делам воинов-интернационалистов. Думаю, ему интересно будет узнать, как здесь к нам относятся. Человек на войне кровь проливал, вернулся домой с орденом, а ему от ворот поворот. Мы тебя в Афган не посылали, так что до свиданья...
– Погоди, погоди, у кого орден?
– У меня.
– Ты в Афгане был?
– Ну, не на зоне же...
– Что ж ты сразу не сказал.
– Так я что, по-вашему, в грудь себя должен бить?
– Нет, но... И чем ты там занимался? То есть какие войска?
– Автомобильные. Снаряды на Кандагар возил, бензин, все такое...
– Снаряды. На Кандагар... М-да, это другое дело... Страшно было?
– Здесь у вас пострашней. Боюсь без работы остаться.
– Ну что ты, без работы... Что-нибудь придумаем... Дальние рейсы не обещаю, с этим действительно туго, но по городу... Есть одна машина свободная. Под бетонную цистерну. Правда, не совсем новая. Вернее, совсем не новая.
– Убитая?
– Ну, что-то в этом роде... В общем, поработать придется. Руки у тебя золотые, я знаю... Ну так что?
– Идет.
Ключи от «сто тридцатого» «ЗиЛа» Гарик получил в тот же день. А сам автомобиль нашел в ряду подготовленной к списанию техники. Но смог найти лишь малую толику того, что необходимо было для капитального ремонта техники. Склад запчастей предательски пустовал.
– Панамычу на лапу дать надо, – посоветовал Степа.
– Бесполезно, – покачал головой Миха. – Нет у него ни черта. На рынок надо ехать, там все можно купить...
– А деньги?
– За свой счет. А потом в кассу в подрасчет, лет через сто выплатят.
– Деньги есть, – сказал Гарик.
После увольнения в запас он до самого лета работал водителем у своего тестя, зарабатывал на правах гражданского человека. Рублей триста на ремонт выделить мог. Но не очень хотелось тратиться на государство.
– Тогда мой тебе совет: не затягивай с этим делом. Июль месяц, строительный сезон в разгаре, частникам бетон во как нужен, влет уходить будет. Если не зевать...
– Если не зевать, – повторил Гарик.
Город растет, большим стройкам нужен бетон, но товар этот скоропортящийся: потерял время – считай, застыло. Замучишься потом выковыривать. А если налево работать, то потерь во времени не миновать. Но ведь деньги, вложенные в ремонт, отбивать надо, иначе нечестно...
* * *Загорелый до черноты мужичок тряс руку с такой силой, будто хотел оторвать ее.
– Спасибо, браток, спасибо!
– На хрен мне твое спасибо? Деньги давай!
– А-а!
Четвертная купюра плавно перекочевала в карман комбинезона. Двадцать пять рублей деньги немалые, хотя полная цистерна стоила гораздо больше. Но редко кому из частников требовалось столько бетона, попробуй такую массу по-быстрому выработать. Поэтому Гарик сливал налево лишь часть раствора, а остальное вез на стройку. Сунешь приемщику на лапу, он и закроет глаза на недостачу. Светлое будущее для того и создается, чтобы людям жилось хорошо. Но люди уже сейчас к этому стремятся, потому никто не отказывается от левых денег...
А Гарику и вовсе грех отказываться от левака. Он столько денег в машину вложил, две недели сутками напролет работал. Кто ему все это компенсирует? В жизни как в песне, «если не я, то кто же...» Вот и приходится крутиться с риском вляпаться в нехорошую историю. Пока лето, пока тепло, деньги сами идут в руки. А что будет в холода, об этом Гарик предпочитал не думать. Что-нибудь придумает...
* * *Сегодня ему особенно везло. После обеда на проходной завода его перехватил мужчина солидной наружности. Ему нужна была полная цистерна раствора – двор бетоном залить.
– Сто песят, – назвал цену Гарик.
– Идет.
Раствор он взял за тридцатку, а продал в пять раз дороже. И пусть кто-нибудь скажет, что это незаконно. Хозрасчет на дворе, новая политика партии и правительства. Он – орденоносец, он обязан шагать в ногу со временем...
Он готов был работать круглые сутки напролет, но завод закрывался в шесть, а затовариться больше негде. И никакой другой груз в цистерне не перевезешь... Но все же Гарик пришел домой поздно, в десятом часу. С левыми клиентами договаривался, машину к завтрашним выездам готовил.
Уже темнело, когда он подходил к дому. Уставший, голодный, в грязном комбинезоне и пыльных сапогах. Но стесняться ему нечего, он трудовой человек, и в кармане звенит монета.
Навстречу шла парочка. Безусый паренек и юная девушка. Роскошные прямые волосы светло-русого цвета, большие красивые глаза, красивый носик, красивые губы... Все красивое – и лицо, и тело. Все!
Гарик смотрел на нее зачарованно, а она – удивленно и вместе с тем рассерженно. И он понял, почему она скривила свои чудные губки... Это была та самая пучеглазая пигалица. Марина, дочь Инги. Говорил ему Миха, что девушка стала красавицей, а он не верил...
Нога сама сдала влево, и Гарик перегородил парочке путь.
– Ну и что дальше? – сложив руки на груди, спросила Марина.
Одета не очень – простое сатиновое платье в кружочек, туфли со сбитыми носками, но это не мешает ей держаться с королевским достоинством. Голос ее не изменился, но сейчас он ублажал слух при всех гневных в нем нотках.
– А я тебя узнал, – вымученно улыбнулся Гарик.
– И я тебя узнала. Хочешь, скажу, кто ты?
– Хочу.
Марине хватило одного властного взгляда, чтобы отвадить кавалера. Он отошел в сторонку и молча уставился на Гарика.
– Сволочь ты! – негромко, но резко сказала она.
– Спасибо.
– Пожалуйста...
Девушка кичливо повела плечами и, обогнув его, продолжила путь. Кавалер тут же приклеился к ней. Гарик оторопело смотрел, как они уходят... Оказывается, Марина ничего не забыла. Но ведь он может оправдаться перед ней...
Глава 11
Двор дома, где жила Марина, Гарик знал как свои пять пальцев. Были у него шуры-муры с его матерью, но ни разу он не приходил сюда, чтобы подкараулить Ингу. Не было у него тогда никакой любви, да и не знал он до сих пор, что это такое. А сейчас он знал, почему сдавливает грудную клетку, когда он думал о Марине. Как знал, что попал он в переплет капитально...
Он сам пришел к ее дому. Неприятная слабость в руках, непонятная дрожь в коленках. Горло пересохло, мир почему-то сузился до размеров беседки перед подъездом.
А в беседке на скамейке два паренька, один с гитарой.
– Ну и что вы здесь делаете? – сурово спросил Гарик.
– А что такое? – вскинулся один.
Его задиристый вид успокаивающе подействовал на Гарика. И слабость в руках исчезла, и с коленками все в порядке.
– Ты это кому говоришь?
– Олег, не надо.
Паренек с гитарой узнал Гарика, хотя он сам припомнить его не смог. Видно, в мелюзге числился сопляк, когда он в свое время здесь верховодил. Мягко оттолкнув своего дружка, гитарист занял его место.
– Да мы тут это, к одной пришли, – волнуясь, сказал он.
– К Марине?
– Ну да.
– К одной? Она тебе что, шалава, что ты ее так называешь?
– А, нет... Это я так...
– За слова отвечать надо. Ответишь?
– Да нет, я оговорился...
– Ну и шуруй отсюда, пока я добрый.
Парни нехотя убрались восвояси. Но тут же появилась Марина. Настолько красивая, что дух захватывает.
Вчера Гарик потерпел поражение, но сегодня всерьез рассчитывал на реванш. В парикмахерскую сходил, модельную стрижку сообразил, одеколоном дорогим сбрызнулся, одет хорошо: стильный батник, джинсы – последнее слово моды, фирменные кроссовки на липах. Эхо московской жизни.
– Ну и что ты наделал? – немилостиво спросила она. – Зачем Пашку прогнал?
Хоть бы улыбнулась сквозь ропот, но нет, лицо серьезное. И недовольство натуральное.
– Их двое было. Откуда я знал, кто здесь твой Пашка, – раздосадованно усмехнулся Гарик. – А вчера ты вообще с другим была.
– Ну и что? С кем хочу, с тем и хожу. Тебе какое дело?
– Значит, есть дело...
– Надоел ты мне.
– Я даже не начинал надоедать, – натянуто улыбнулся Гарик.
– А уже надоел...
– Мне кое-что сказать тебе нужно.
– Говори, – флегматично пожала она плечами.
– Отойдем в сторонку.
Он попытался взять ее под руку, но девушка пугливо отпрянула.
– Не трогай меня!
– Не буду, – смущенно качнул головой Гарик.
– Что ты хотел сказать?
– У меня с твоей матерью ничего не было, – тихо сказал он.
– Я знаю. И что с того?
– Ну, ты же из-за этого от меня шарахаешься.
– Я тебе не лошадь, чтобы шарахаться!
– А я не волк, чтобы кусаться.
– Я и не говорю, что ты волк...
– Чем я тебе не угодил?
– Вот только слюни пускать не надо, – презрительно усмехнулась она и резко повернулась к Гарику спиной.
– Постой, мне сказать тебе надо...
