Анатолий Гончар - В поисках упавшей ракеты
– Поднимай всех, – сверкая глазами, прохрипел Сами-уль-Хак.
– Слушаюсь, – покорно склонил голову его помощник. – Мы их догоним. Они не могли уйти слишком далеко.
– Не могли, – как эхо отозвался Маулан. Собственно, он еще не решил, как поступить с русскими. Сердце раздирало противоречивыми чувствами: с одной стороны, хотелось отомстить за собственное унижение, с другой… с другой, Маулан Сами-уль-Хак еще помнил другие времена, времена, когда по всему Афганистану на своих бэтээрах и танках катались бесшабашные шурави, а он работал инженером на заводе. Обычным инженером, не главным, нет, но тогда он чувствовал себя счастливым человеком, а сейчас? Сейчас он командир большого отряда, хозяин окрестных мест, но счастья нет и никогда не будет. Всех близких унесла война. Разве что рядом осталась вторая жена Фатима, но Аллах не дал ей детей. За порогом послышался звук автомобильного двигателя и отвлек его от мыслей.
– Пора, – негромко пробормотал Маулан.
– Береги себя, – тихий голос Фатимы прозвучал обыденно, почти равнодушно. Сколько раз за эти годы она провожала его? Десятки? Сотни? Тысячи?
– На все воля Аллаха, – ответил Сами-уль-Хак, но сделал это скорее по привычке, чем всерьез уповая на покровительство Всевышнего. Смерть приходила к ним так часто, что они почти перестали замечать прикосновения ее холодных пальцев. Холод ее одеяний накрыл их прежний дом, в центре города, когда предатель Дустум захватил власть на севере. Тогда погибла вся его семья и семья брата. Фатима – жена брата – выжила, но детей рожать больше не могла. Она стала женой овдовевшему Сами-уль-Хаку. Завод остановился. Маулан взял в руки оружие. Все перемешалось, прежние враги стали друзьями, старые друзья врагами. Проходили годы и, все еще не раз переворачивалось с ног на голову, одно оставалось неизменным – бесконечность потоков льющейся людской крови. Он уже не помнил, чего желал, когда впервые взял в руки оружие – мести? справедливости? Или в одном заключено другое?
Он вышел на улицу. Ветер заметно ослабил свой напор. Видимость улучшилась. Сами-уль-Хак поприветствовал своих людей. Ему услужливо приоткрыли дверь подогнанной Афрасиабом «Тойоты». Маулан уселся на сиденье, поерзал, устраиваясь поудобнее, и дождавшись, когда на пассажирском сиденье окажется Афрасиаб, включил скорость. Колонна из десятка легковых машин потянулась следом, в кузове каждой третьей «озирался» по сторонам крупнокалиберный пулемет. На двух были установлены минометы. Сами-уль-Хак нисколько не сомневался, что он легко сумеет расправиться с посетившими его шурави, вот только окончательного решения на их счет у него так и не появилось.
Не отрывая взгляда от уползающей под колеса дороги, Маулан правой рукой поднес к губам радиостанцию.
– Фазлур, – Сами-уль-Хак обратился к своему помощнику, – быть в готовности, но не стрелять, я хочу поговорить с русскими.
– Как скажешь, – не стал спорить Рахман, впрочем, с трудом представляя, каким образом можно будет обойтись без выстрелов. «На все воля Аллаха», – смиренно заключил он и, повернувшись к водителю, негромко скомандовал:
– приотстань.
Тот кивнул, и машина поехала чуть тише. Отпустив «Тойоту» командира на предел видимости, джип Фазлура вновь начал набирать скорость.
Погибших прикрыли накидками, подвернув края под тела, чтобы не уносило ветром. Сержант Маркони лежал чуть в стороне и громко стонал. На его плотно закрытых веках, да и на всей коже лица осел толстый слой пыли, и от того казалось, что сержант слеплен из серой глины. Рядом с ним, сидя на рюкзаке, баюкал висевшую на перевязи руку рядовой Крюгер. Стив Робертсон слонялся неподалеку, ни на секунду не выпуская из здоровой руки винтовку. Каждые двадцать – тридцать секунд он останавливался и, замерев, прислушивался к завываниям ветра. Может, именно поэтому он первый услышал звук работающего автомобильного двигателя.
– Алекс, Билл, – окликнул он сержанта Грея и рядового Брукса, оставшихся с ранеными для обеспечения их безопасности.
– Чего тебе, Стив? – Грей приподнялся из-за небольшой песчаной насыпи, служившей ему укрытием.
– Машина, слышишь? – Робертсон повернулся левым ухом в сторону, откуда, как ему показалось, доносился звук мотора.
– Ветер, – не слишком уверенно предположил сержант.
– Не похоже, – возразил Стив, продолжая прислушиваться.
– К бою, – больше не рассуждая, приказал Грей. – Открывать огонь по первой команде. Стив, тыл обеспечить в состоянии? Рана не беспокоит?
– Беспокоит, – огрызнулся Робертсон, – но с тыла прикрою.
– Да заткните кто-нибудь этого Маркони, – взмолился Грей, чувствуя, как тело начинает сотрясать от волны подступающего страха. – Сколько же можно? – он задал вопрос, на который, и Грей это знал, никто не даст ответа. А из-за пылевой завесы в тот же миг показались очертания легковой машины. Над ее крышей развевалось белое полотнище парламентера, но палец сам собой потянул спусковой крючок. Треснули выстрелы, в лобовом стекле «Тойоты» появились мелкие дырочки. Машина вильнула в сторону, со стороны левой дверцы высунулся ствол автомата и застрочил в Алекса. Но прежде чем пули его достигли, он успел нажать спуск подствольного гранатомета. Выстрел оказался точен. Грей уже долю миллисекунды был как мертв, когда выпущенная им граната ударилась о грудь Афрасиаба и вспухла красно-черным разрывом. Салон «Тойоты» вмиг окутался дымом. Стив и Билл продолжали стрелять. Крюгер лихорадочно озирался по сторонам в поисках своего оружия, сержант Маркони, не замечая происходящего, продолжал стонать, полностью отдавшись своей боли. Прилетевшую пулю он не заметил, только мотнул головой, брызнув вокруг себя кровавыми ошметками черепной кости да серо-бурой «грязью» мертвого мозга. В пределах видимости показались еще два автомобиля. Из кузова одного из них заработал крупнокалиберный пулемет. Крюгера отбросило на спину. Робертсон выстрелил и, укрывшись за небольшой песчаной дюной, принялся менять опустевший магазин. Пуля двенадцать и семь десятых миллиметра, выпущенная из пулемета ДШК (Дегтярева – Шпагина крупнокалиберный), пройдя слой песка, потеряв большую часть кинетической энергии, ударила в правую подмышку Стива, тем не менее оставшейся энергии хватило, чтобы проломить кость, разорвать легкие и пронзить сердце. Наваливаясь всем весом на раненую руку, Робертсон уже не чувствовал никакой боли.
– Я сдаюсь, я сдаюсь. – Билл отбросил в сторону винтовку и, подняв руки над головой, начал вставать на колени, но смерть не пощадила и его. С пробитой грудью он повалился вперед, захлебываясь кровью, наполняющей его пробитые легкие.
– Не стрелять, – Фазлур Рахман видел, что стало с машиной командира, и, не строив иллюзий, взял командование на себя. – Проверить, – он ткнул стволом в направлении позиций противника. – Раненых добить. – Маулан Сами-уль-Хак мертв, а Фазлуру Рахману не о чем было разговаривать с русскими, его не беспокоили призраки прошлого. – Оружие собрать. Двое со мной.
Отдав распоряжения, Фазлур направился к неподвижно застывшей «Тойоте». Одного взгляда хватило, чтобы понять: его командир, его учитель, и в самом деле мертв. В груди захолодело. К горлу подступил комок, еще чуть-чуть, и на глазах выступили бы слезы, но Фазлур взял себя в руки. Стоять и пялиться было бы проявлением слабости. Кроме того, к действиям его начало подталкивать вдруг внезапно возникшее беспокойство – русских могло быть больше.
– Переложите в кузов, – показав на мертвых, приказал он.
Заскрипели покореженные взрывом дверцы, убитых осторожно вытащили из салона и понесли к ближайшему джипу. К этому моменту появился один из талибов, ходивших к позициям противника.
– Американцы, – подошедший продемонстрировал собранные винтовки.
– Шайтан, – сообщение об американцах еще сильнее обеспокоило Фазлура. – Машину на прицеп… Быстро, – скомандовал он и пояснил: – мы уходим.
Жалость и боль к погибшему командиру внезапно сменились злостью: своими необдуманными действиями, погнавшись за мифическими шурави, тот навлек на них большую беду. Слишком близко от их основного тайного приюта оказались убиты проклятые американцы. Слишком близко, чтобы надеяться безнаказанно пребывать там и дальше. Американцы не прощали подобного деяния, они не станут разбираться – кишлак был обречен. Обречен со всеми жителями. Со всеми. Не может такого быть? Может, еще как может. Для истории главное что? Главное, чтобы не осталось свидетелей! А там ты можешь сам написать ее любыми угодными тебе красками.
В вое ветра Фазлуру почудился звук приближающихся вертолетов.
– Живо по машинам! Уходим… в горы!
Тела убитых вертолетчики обнаружили почти сразу по прилету. Еще некоторое время кружили, выискивая, возможно, находившегося поблизости противника, и лишь убедившись в его отсутствии, один из транспортников совершил посадку.
