Данил Корецкий - Отдаленные последствия. Иракская сага
— Официально — никаких, — сказал папа Софи. — Полиция придерживается версии, что пацан запаниковал во время эксперимента, спрятался куда-то, ну и… Мог, например, в вентиляции застрять…
— Кричал бы, как резаный боров, — хладнокровно предположил папа со стаканом виски.
— Если попал под лопасти, то не закричал бы.
— Я слышала, он пропал вместе со своей моечной машиной! — заявила обладательница мелодичного голоса. — Огромная такая машина, как автомобиль!
Все промолчали. Из гостиной доносились топот детских ног и веселые вопли. Папа Софи произнес:
— Тогда неудивительно, что он застрял…
Кто-то неуверенно хихикнул.
— Про машину вранье. Скорей всего, он забежал в технический ярус и там заблудился, — папа допил свой виски, подошел к бару и щедрой рукой снова наполнил стакан почти до половины. — Там целый лабиринт с огромными крысами…
— Какой ужас! — закричала мама Жину. — Я ненавижу крыс!
Под занавес праздника случилось небольшое происшествие: одна из девочек опалила волосы огнем. Ущерб прическе был нанесен незначительный, частый гребешок и ножницы быстро поправили дело. Однако няня решила разобраться, в чем дело и откуда дети взяли огонь. Следствие было недолгим. Во всем оказались виноваты Жину и Софи — они придумали игру в «Черного Уборщика», для чего взяли какую-то ужасную старую куклу, обложили ее палочками для суши и пытались поджечь при помощи свечки с именинного пирога. Пострадавшая девочка была у них за факельщика, остальные же водили вокруг хоровод и пели: «Раз-два-три! Черный Уборщик — умри! Пять-семь-десять! Черный Уборщик — воскресни!»
— До чего глупые у вас игры! — покачала головой няня, сноровисто убирая следы неудавшегося аутодафе. — Здесь же все могло загореться!
— Сама ты глупая! — Жину возмущенно потрясала маленькими ручками, явно копируя жест из какого-то взрослого фильма. — Уборщик не может загореться, как ты не понимаешь! Он — пр-ривидение! Привидение! Его ведьма сожгла в своем котле! Вот так!
— Зачем же вы тогда опять поджигали его? — няня хитро улыбнулась.
Жину посмотрела на Софи. Обе девочки вздохнули и насупились, явно испытывая сомнения в способностях нянечки, равно как и других взрослых, понять столь сложные материи.
— Чтобы он вернулся домой, — выговорила, наконец, Софи, когда няня уже перестала ждать ответа и принялась вытирать пол в углу салфеткой. — Домой, к маме.
— Так было в одном кино, я сама видела, — подтвердила Жину.
Няня оглянулась, посмотрела на девочек и убрала салфетку в карман.
— Смотрите всякую чушь, — только и сказала она.
Ирак. Усиленный взвод на маршеКолонна двигалась без происшествий. Солнце клонилось к закату. Его обрамляла пара легких, почти прозрачных облаков, которые по прихоти случая сложились в правильную симметричную фигуру, удивительно напоминающую эмблему компании «Крайслер» с крылышками. Если бы такая картинка появилась над Нью-Йорком, Лос-Анджелесом или Чикаго, то это был бы уже не случай, а реклама.
Обещанная буря так и не пришла, что тоже казалось удивительным, и никого во взводе не расстроило. По восточной обочине за колонной тянулись косые вытянутые тени. Сухой, раскаленный ветер неожиданно сменился холодным воздушным потоком, словно на гигантском кондиционере резко повернули ручку в синий сектор. Небольшие островки зелени вдоль дороги заволновались, затрясли кронами, роняя сгоревшие на солнце листья, — эта картина почему-то вызывала у Смита неприятное, тревожное чувство. И вообще ему трудно было представить себе того, кто искренне называл бы эту багровокрасную, словно напитанную ядом, неприветливую землю своей родиной. Наверное, это должен быть не обычный полноценный человек, скорее какое-то человекоподобное существо, мутант…
«Лейви» привычно покачивался на упругих рессорах, скорость была небольшой, а дорога относительно ровной, поэтому можно было немного отвлечься и посмотреть по сторонам. Наружу из-под земли стала выползать разная мелкая живность, в воздухе замелькали силуэты пернатых хищников. Смит видел стайку шакалов, похожих на латиноамериканскую шпану, которая выгуливается по вечерам в его родном городишке такой же легкой упругой рысью.
А вот людей видно не было. Во второй половине дня они не встретили ни одной машины, ни одной из этих убогих запряженных быками повозок, которых достаточно насмотрелись еще в окрестностях Фао, — просто удивительно, что в стране, экспортирующей нефть, оказывается, все еще в ходу тягловый скот… Дорога была пуста, будто все в окрестностях вымерло. В голову лезли слова Прикквистера об атомной войне, которые только что казались Смиту… ну, скажем так, фантазиями чересчур начитанного Умника… А когда вот так взглянешь в передний поднятый люк, потом на мониторы боковых и задней камер и буквально чувствуешь, как слова эти набирают силу и правду и кажутся уже не фантазиями, а страшным пророчеством…
Правда, вскоре дорога пошла под уклон, перед колонной открылась глубокая чашеобразная низина, и Смит услышал, как Палман по местной связи передает, что засек радаром какое-то упорядоченное движение на другой стороне, в трех с половиной милях. Может, опять какие-то животные, а может, и люди. Рассмотреть в оптику ничего не удалось, потому что колонна ушла вниз.
Маккойн по рации объявил повышенную готовность, скорость сбросили до пятнадцати миль. А когда преодолели низину и поднялись за ее край, в бинокли увидели впереди, прямо посреди дороги что-то живое, дергающееся. Колонна по приказу Мако остановилась, вперед выдвинулся только «Абрамс», причем Палман опустил крупнокалиберный зенитный «браунинг» и пушку выставил на прямую наводку. Через несколько минут остановился и он. Доложил:
— На дороге лежит связанный баран. Совершенно точно, сэр. Весь вымазан то ли кровью, то ли красной краской. Но живой. Мемекает. Что будем делать, сэр?
«Может, пустим его на барбекю?..»
Про барбекю Палман, конечно, ничего не сказал, но направление мыслей у морпехов примерно одинаковое, и Смит, который слышал переговоры, понял, что на носу ужин, что начальство, возможно, одарит их еще одной порцией бурбона, и упитанный барашек на углях оказался бы весьма кстати… Но капитан Маккойн ответил не раздумывая:
— Машины не покидать, помеху на пути уничтожить с расстояния в двадцать ярдов из башенного огнемета, всем остальным держать на прицеле обочину!
Что, в общем-то, тоже было понятно.
Сердобольный Палман сперва прикончил барана из карабина, и только потом пустил в дело огнемет. С шипением выплеснулось из короткого ствола желто-красное пламя, тошнотворно завоняло горючей смесью, паленой шерстью и безнадежно сгоревшим мясом. Больше ничего не произошло, саддамовцы ниоткуда не полезли, а от несчастного животного и пепла-то почти не осталось.
Колонна беспрепятственно двинулась дальше. Через какое-то время командир танка опять доложил: вижу впереди огни. Поселение. Необозначенное поселение.
Смит интереса ради ткнулся в свою карту и ахнул: оказывается, они где-то час-полтора назад должны были проехать немалый, даже очень немалый городишко, отмеченный картографами жирной зеленой точкой, означавшей «до 50 000 населения, гарнизон до 3000 солдат». Ничего подобного не было, хотя если даже предположить, что картографы ошиблись и город лежит не прямо на дороге, а где-то в стороне, то населенный пункт такого рода предполагает и что-то вроде пригорода, и какой-то парк машин… Не заметить было бы невозможно.
«Вот так дела! — подумал Смит. — Может, это он и есть — там, впереди? Хотя более чем странно. Чтобы такая грубая ошибка, да еще на военной карте…»
Справа, в последних лучах солнца проплыла рощица, а сразу за ней показалось что-то вроде возделанных полей. Кривые, но явно сработанные человеческими руками длинные гряды, словно припудренные сверху зеленью, канавы для подвода воды, уже знакомые шесты с мертвыми птицами. Палман, а вслед за ним и Смит включили прожекторы. Обозрев немного поля: насколько убого они выглядят по сравнению с кентуккийскими ухоженными нивами! — Смит перевел свой прожектор на западную обочину… и чуть не заорал в голос. Там что-то суетилось, копошилось, тряслось и поднимало пыль, лихорадочно пытаясь скрыться от луча прожектора, что-то многотелое, многоногое… Овцы, с облегчением вдруг понял Смит. Стадо обычных овец. Обезумевшие животные толкали и давили друг друга, кто-то то и дело норовил выскочить на дорогу, под самые колеса. Смит подал предупреждающий сигнал и сбросил ход. Когда он снова посмотрел на обочину, овец уже не было. Ни одной! В круге света на коленях стояли два ребенка лет шести — восьми…
Они низко склонили головы, подставив Смиту свои беззащитные затылки: один лысый, как кабачок, у второго длинные тонкие косички свисали до земли. Мальчик и девочка. Оба они тоже были вымазаны чем-то жирно-красным, лоснящимся. И, похоже, оба были голые. Сперва Смиту показалось, что они как-то странно пританцовывают, дергая плечами и руками и словно пытаясь отбить мелкую чечетку коленями. И тут же до него дошло: они дрожат. Их просто колотит от ужаса!
