Спасти мир в одиночку - Корецкий Данил Аркадьевич
– Извините! – бородач отбросил сигарету и нырнул в низенькую, обитую железом калитку. Мы зашли следом. Калитка была гостеприимно распахнута, но большой засов изнутри показывал, что вход может быть надежно закрыт. Ряженый стражник уже занял свой пост и оживленно рассказывал что-то своему двойнику. Они вылупились на нас, словно увидели привидений, но тут же стали навытяжку и отсалютовали алебардами. Я снисходительно помахал рукой, и мы двинулись по булыжной мостовой. Мне приходилось как-то изучать самые разные замки: угрюмый Кройценштайн, замок-крепость Хоэнверфен, замок-город Каркассон, прекрасно сохранившийся до наших дней и ставший основным местом для съемок голливудских фильмов про средневековье. Недаром и бородатый псевдостражник плел что-то про кино…
Судя по размерам, Маутендорф – это замок-дом для одной семьи и ее челяди. Вблизи он выглядел уже совсем не так грозно, как с высоты. Сразу было ясно, что маленькая крепость превращена в памятник истории и туристический объект: исчезла военная атрибутика, на улицах появились уличные фонари, фасады старинных домов отреставрированы, на окнах занавески и горшки с геранью, в одном я увидел объявление: «Полупансион, 7 €»… На торчащем из толстой стены кованом кронштейне висит табличка со старонемецкой вязью «Банкомат», а под ней, в нише, действительно установлен аппарат последней модели, нетерпеливо ждущий карточек «Виза» или «Америкэн Экспресс», а вдобавок готовый принять любую валюту и даже дать сдачу…
Туристы бродили по древнему булыжнику, громко переговаривались, фотографировались, смеялись. Многие мужчины были в шортах, а женщины – в брюках или рискованно коротких юбках. Несколько веков назад их бы казнили только за это, как ведьм: ведь тогда считалось, что колдовство и распутство неразделимы… Но сейчас средневековье и современность прекрасно уживались и даже органично сливались друг с другом.
Заплатив в кассе по три евро за билеты, мы получили по аудиогиду, и приобрели право осматривать все помещения превращенного в музей замка.
Справа располагалась историческая реконструкция таможни: под навесом восковые фигуры монахов рылись в запряженной лошадью телеге с товаром, хозяин которого стоял тут же и напряженно наблюдал за досмотром… Справа находилась Управа, где восседала за столом внушительная восковая фигура кастеляна – грузного розовощекого мужчины с бородкой. У него было властное лицо и взгляд живого человека, а на шее висел какой-то медальон. Аудиогид сообщил, что перед нами управляющий Иосиф Вагнер, много сделавший для жителей замка.
В канцелярии мы увидели рыжеволосую куклу некогда красивой молодой женщины, лицо которой обезобразил огромный шрам через всю правую щеку. Голос гида в наушниках пояснил, что это счетовод Клара, получившая впоследствии прозвище «Косоротая», поскольку ее из ревности изуродовала бывшая подруга.
– По-моему, на тебя похожа, – сказал я.
– У меня нет шрама, – парировала Эльвира. – И нет подруг. И что такое ревность я не знаю. В отличие от тебя.
Потом мы отправились в Княжескую башню, где встретили воскового князя фон Бауэрштейн со своей женой, детьми и челядью. Аудиогид пояснил, что князь был всем своим подданным как отец родной, но по ложному доносу его казнили посланцы императора. Расположенная рядом башня-убежище имела единственный вход на верхний этаж через деревянный мостик, после сжигания которого она становилась неприступной. На разных этажах в ней располагалась знать, слуги, охрана, запасы продуктов и даже животные. Надо сказать, что все восковые фигуры были выполнены очень искусно.
– Мне кажется, что они живые, но заколдованные, – сказала вдруг Эльвира. – А ночью чары рассеиваются, и они ходят, разговаривают между собой – одним словом, живут! Я бы не хотела остаться с ними ночью…
– Разве тебе когда-нибудь пыталась причинить вред ожившая восковая фигура? – усмехнулся я. – Нет. И мне нет. А вот обычные люди из плоти и крови – много раз…
– Но как обходиться с живыми людьми я знаю… А с зомби – нет!
Время пробежало быстро, мы проголодались и спросили у молодых немцев – парня с девушкой, где можно пообедать?
– Вон там, на центральной площади, – показала она. – В «Единороге»…
– Они уверяют, что там была таверна и ей чуть ли не тысяча лет, – со смехом добавил парень. – Врут, наверное. Но кухня там хорошая.
Ресторан «Единорог», хоть и новодел, но выдержан под старину: кованая вывеска на цепях, грубый каменный фасад, толстая деревянная дверь, утопленная в стрельчатой арке, тяжелые лавки и столы, открытый огонь очага, в меню – средневековые блюда: свиные ребрышки, жареная грудинка, наваристая похлебка из свинины, говядины и баранины, запечённые куры, утки, гуси… Обеденное время уже прошло, и в зале было немного посетителей – человек шесть припозднившихся туристов. Да две восковые фигуры мужчин за столом в углу: один, крупный, с большим носом будто что-то рассказывал, второй, тщедушный, в остроконечной шляпе, сидел напротив и будто записывал рассказ гусиным пером в толстую книгу.
Почти сразу к нам подошла молодая фигуристая блондинка в национальном костюме: белая блузка с рукавами-фонариками, расшитый зелеными цветами красный сарафан с корсетом на зеленой шнуровке, длинная зеленая юбка, гольфы в красно-зеленую полоску и черные кожаные туфли на низком каблуке. Современный золотистый бейджик с именем «Грета», правда, несколько нарушал этот старомодный ансамбль. В руке она держала блокнот и карандаш.
– Кто это? – спросил я, показав на восковые фигуры.
– Слева хозяин таверны Горбонос, – без запинки ответила Грета. – А с ним летописец – Додо. Его нанял князь, чтобы вся жизнь замка и его самого сохранилась на века. Вот Додо и записывал все, что видел и слышал. Часто сидел здесь, наблюдал, беседовал с посетителями… И действительно, эпоха князя Бауэрштейна описана в учебниках, книгах, оригинал летописи находится в Историческом музее в Вене, в нашей библиотеке есть копия… Додо набрасывал и очень точные рисунки, с которых потом известные художники писали портреты… Да вы их еще увидите!
– Из вас бы получился отличный экскурсовод, – заметил я.
– Что желаете заказать? – Грета перешла от возвышенного и вечного к прозаичному и сиюминутному.
Действительно, глупо в ресторане беседовать с официанткой на исторические темы, поэтому мы переключились на средневековую похлебку и свиные ребрышки с плотным красным вином из тяжелых старинных кубков. Обед оказался отменным и располагал к продолжению дегустации спиртных напитков времен правления князя Бауэрштейна, но, к сожалению, а может, к счастью, засиживаться в ресторане нам было некогда, и я расплатился.
– Вы уже бывали у нас? – неожиданно поинтересовалась Грета на прощанье.
– Нет, мы только приехали. А что?
Официантка улыбнулась.
– Значит, показалось. Ну, заходите еще! Мы рады гостям!
Эльвиру я отправил в свободный поиск – собирать рассеянную информацию, а сам направился в библиотеку, расположенную неподалеку в двухэтажном доме, сложенном из больших тесаных камней, в котором когда-то жили сотрудники княжеской канцелярии. Она мало чем отличалась от тысяч городских и университетских библиотек: такие же книжные полки, отделанный деревянными панелями небольшой читальный зал, отполированный локтями посетителей деревянный барьер, ксерокс, только на полках стояла литература, относящаяся исключительно к замку Маутендорф и прилегающей Зальцбургской области. В зале сидели всего два молодых человека – очевидно, проживающие поблизости студиозусы корпели над заданием на лето, конспектируя какие-то фолианты с пожелтевшими страницами.
Библиотекарь являл собой усредненный вариант книжного червя любой из читален мира. Герр Диппель был стареньким, сухоньким, сгорбленным, с морщинистым лицом, выражающим скорбь – очевидно, от многознания, – с седыми волосами, торчащими во все стороны из-под черной академической шапочки, и в нелепых круглых очках из проволочной оправы с толстыми стеклами. Из-за них смотрели огромные, нечеловеческие глаза – в каком-то блокбастере такие были у гигантского осьминога, обхватившего щупальцами батисферу и заглядывающего в иллюминатор. У книжных червей не бывает таких глаз, по крайней мере я их не видел. Правда, надо признаться, что я не очень часто общаюсь с библиотекарями.
