Егор Овчаренков - Последний бросок на запад
— Егор, позови каптера, — тут же сказал кто-то из казаков.
Сколько ни спрашивали у каптера про утепление, он на все вопросы и требования отвечал односложно:
— Нет.
Ближе к вечеру случилась тревога. В гостиную вбежал встревоженный Стойкович и сообщил, что на сербский пост напали босняки. Подразделение Стойковича, в которое после утренней разведки включили Емельянова, Чернышева, Горожанко и Бирюка, было готово уже через десять минут.
Когда все уже загрузились, в последний момент в машину заскочили Саша и Егор.
— Мы с вами.
Машина рванула с места и унеслась в сторону постов. За пару километров стали слышны выстрелы.
— Калашников, — произнес Дима уверенно. — Я его ни с чем не спутаю.
Тут же машина остановилась и Ивица приказал всем выйти.
Неожиданно послышался треск — переднее стекло машины треснуло и в нем появилось несколько аккуратных круглых дырочек, словно подернутых паутиной. Водитель соскользнул с сиденья и мешком упал на снег, который сразу стал красным.
Ивица лишь на несколько секунд задержался возле него, коротко и скорбно констатировав:
— Мертв.
И отряд направился в сторону лихорадочно отбивающегося поста. Спасительные деревья прикрывали от пуль, но сильно затрудняли видимость, и Дима то радовался, что они есть, то поносил их последними словами.
— Сколько человек на посту?! — прокричал он Ивице.
— Четверо! — ответил командир и тут же добавил: — Было! Что там сейчас — неизвестно!
Несколько очередей срезали ветки над головой, и Дима вжался в снег. От горячего дыхания снег таял и капельками оседал на губах. Емельянов автоматически слизывал их, по звуку пытаясь определить, сколько еще человек отстреливается на посту и сколько нападающих, но у него ничего не получалось.
Наконец пули стали свистеть пореже и он смог поднять голову, чтобы осмотреться.
Нападающих было около десяти человек, а с укрепленного поста отстреливались только два автомата, что означало, что остальные либо убиты, либо ранены.
Противник медленно захватывал пост в клещи, стараясь одновременно не подпустить слишком близко поступившее подкрепление.
Емельянов посмотрел направо и увидел, что Стойкович и Чернышев медленно, но верно оттесняют босняков, не давая им обойти пост с той стороны.
Слева никого не было. Еще двое сербов из подкрепления были убиты.
Куда пропал Саня, было непонятно, а вот Бирюк, Егор и четники залегли очень далеко и лишь изредка поднимали головы. Их автоматы больше молчали, чем стреляли.
— Сюда! — заорал на них Емельянов. — Обходите пост слева! Иначе нас всех сомнут!..
Но там его или не слышали, или испытывали такой страх, что не могли двинуться с места.
«Струсили, сволочи, — подумал Дима. — Ну, хрен с ними!»
Он с тоской посмотрел на левый фланг.
Посту не удавалось сдерживать натиск с двух сторон, тем более, что у них явно заканчивались патроны — одиночные выстрелы раздавались все реже и реже.
«Или пан, или пропал», — с неожиданной решимостью подумал Емельянов и, встав на колени, обернулся в сторону отставших товарищей.
— Эй, козлы!!! — заорал он что было сил. — Они вас пока не видят, потому еще не перестреляли всех к чертовой матери! Но я сейчас это сделаю за них! Даю вам три секунды на то, чтобы начать отжимать их слева!
Емельянов представлял собой отличную мишень — пули свистели рядом, и только чудом пока ни одна из них не задела его.
— Раз! — Емельянов мгновенно поменял рожок. — Два!! — Ствол автомата уже смотрел в сторону отставших. — Три!!! — Раздалась короткая автоматная очередь, срезавшая несколько тонких сухих веток над головами у струсивших.
Прикинув, что умереть от пули противника у него шансов меньше, чем от прицельного огня Емельянова, Бирюк первым короткими перебежками стал продвигаться к левому флангу, на ходу поливая из автомата.
Следом за ним последовали казак и остальные.
— Больше считать не буду!!! — Свирепо крикнул в их сторону Емельянов и сам пополз к посту.
Босняки, видя, что окружить сербский пост им не удастся, свернули наступление и, изредка отстреливаясь, стали отступать на нейтральную территорию.
С правой стороны был сплошной шквал огня. Емельянов, присмотревшись, так и замер — Чернышев стоял среди деревьев в полный рост и вел непрерывный огонь по противнику. Удивленный таким безумством, капитан Стойкович лишь лежал рядом и быстро менял рожки, попеременно подавая автоматы своему русскому напарнику.
Потом, видимо, один из автоматов, как и предполагал Вадим, заклинило, потому что наступила неожиданная тишина, и Дима услышал вопли своего друга:
— За нашу Советскую Родину!..
Босняки ускорили свое бегство, и Емельянов просто не мог удержаться и зашелся в хохоте.
Когда все утихло, Ивица еще минут пятнадцать не мог опомниться от виденного им зрелища. Воевал он не первый год и к безумствам русских немного привык, но чтобы вот так, внаглую, стоять под пулями…
Серб, еще раз посмотрев на рижанина, покрутил у виска пальцем. Затем, поднявшись, подошел к воинам.
— Как только мы вернемся на базу, я пришлю вам смену, — сказал он сербам, оборонявшим пост.
Они согласно кивнули.
— Егор и Бирюк останутся в качестве подкрепления на этом посту сейчас, — добавил Стойкович. — А все остальные подберите убитых и раненых.
И пошел в ту сторону, где остался автомобиль.
Рядом с мертвым водителем сидел Саня. Услышав приближающиеся шаги командира, он вздрогнул и тяжело открыл глаза.
— Что случилось?
Саня молча показал на ногу. Та была прострелена в двух местах, из которых обильно сочилась кровь. Стойкович быстро осмотрел поврежденную конечность.
— По-моему, тебе просто чертовски повезло. Обе пули прошили мягкие ткани и кость не задели. Сейчас мы тебя перевяжем, а в госпитале тебя за неделю на ноги поставят.
Саша, ослабевший от потери крови, не отвечал, а только согласно кивал головой.
Когда живые, раненые и мертвые были наконец-то погружены, Емельянов сел за руль и осторожно, чтобы не тревожить раненых, повел машину.
Все воины базы стояли у крыльца в полном вооружении, готовые вступить в бой.
Ивица Стойкович тут же нашел нового водителя и отправил смену караула. После того, как это дело было улажено, пришлось приступить к самому неприятному — похоронам погибших товарищей.
Чернышев и Емельянов только постояли возле тел убитых сербов, отдавая им последнее уважение, но на импровизированное кладбище не пошли, а отправились к себе в комнату.
Вадим до сих пор еще не отошел от боя и говорил, брызгая в горячности слюной:
— Жалко, смылись эти сволочи. Я бы их, как зайцев на охоте, перестрелял. Чурки поганые!
— Все уже закончилось, Вадим, — спокойно напомнил ему Емельянов. — Остынь. Пятеро убитых. Саня ранен… Устал я. Может, поспим немного?
Возбужденный Чернышев нервно закурил и присел на кровать:
— Не могу я спать. У меня до сих пор эти рожи поганые в глазах стоят, которых я перестрелять не успел. Так бы и вернулся.
— Ага. Только тебя там и ждут. Не психуй, ляг и успокойся.
Емельянов отвернулся к стене, закрыл глаза, и сон тотчас же накрыл его с головой. Но перед сном он успел подумать: нет, никогда он не станет убивать с удовольствием, как это делает Чернышев, никогда стрельба не станет для него главным делом жизни.
Прошло две недели. Снегу выпало еще больше.
— Дима, вставай, — Вадим тряс друга за плечо. — Сегодня рейд намечается. Ивица набирает себе группу. И Саню привезли.
— Как он там? — Емельянов приподнялся на локте и взглянул на приятеля.
— Нормально. Уже плясать может.
— Ясно, — протянул сонный Емельянов. — А что у нас пожрать сегодня?
— Каша горячая с тушенкой. Только что сготовили.
— Хорошо. Иди возьми мне две порции. И чаю побольше.
Чернышев пошел за кашей, а Емельянов встал и с гримасой боли схватился за голову. Та была словно чугунный шар и просто раскалывалась после вчерашнего.
А вчера Стойкович назначил Емельянова своим заместителем и присвоил ему звание лейтенанта сербско-боснийской армии. Ну вот по этому поводу устроили пьянку. Ничего приличного найти не смогли, только местную сливовую водку плохой очистки. С непривычки Емельянов перебрал.
— Ебтыть, — выругался он и, растирая виски, вышел на улицу.
Умывшись снегом, Дима зашел в гостиную и просмотрел список идущих в рейд — десять сербов и пятеро русских. Состав русских был все тот же — Емельянов, Чернышев, Бирюк и Егор. Пятым, к величайшему удивлению Димы, шел Саня. Ивица сказал, что тот просто рвется в бой.
— Когда выходим? — спросил Дима у Стойковича.
— Через час. Собери всех своих к половине восьмого.
Емельянов кивнул и отправился в свою комнату, заметив, как туда прошел Вадим, держа в обеих руках алюминиевые миски с кашей.
![Айзек Азимов - Последний вопрос [Последняя проблема]](/uploads/posts/books/55996/55996.jpg)
