Сергей Зверев - Братство снайперов
Разворот занял не менее получаса. Влад окончательно выдохся, но чувствовал, что одеревеневшие пальцы вот-вот должны нащупать единственный путь к спасению. Если не было ошибки в изначальных расчетах… Где же эта чертова крышка? Боец израильской армии слегка пошевелил пальцами, одновременно и разминая их, и пытаясь нащупать вожделенный предмет. Повернулся еще немного. Мизинец ткнулся в гладкий закругленный корпус, и легкая крышка сместилась на бетонном полу. Всего на сантиметр, но и этого в положении Влада было достаточно. Лишний сантиметр означал лишнее волевое усилие. Лишнюю боль в мышцах… Влад негромко выматерился. Раскрыл пальцы правой руки наподобие четырехконечной «лапы» из давно забытого детского игрового автомата и совершил последний осторожный поворот тела. Металлическая крышка легла точно в ладонь.
Влад судорожно облизал губы. Дело оставалось за малым. Конечно, процесс предстоял долгий и кропотливый, но пленник был готов к нему. Другой такой возможности могло и не представиться. Влад намеревался использовать свой единственный шанс.
Развернув крышку под нужным углом, боец направил отогнутый острый край на стягивающие запястья веревки. Подцепил одно волокно, разорвал. За ним другое… Дело пошло.
Избавляясь от пут, Влад действовал чисто механически, и его мысли при этом оставались совершенно свободными. В эти минуты он мог думать о чем угодно. И Влад думал о своей семье. О той семье, которая была у него в детстве. Большая часть воспоминаний успела стереться за давностью лет, но Влад отлично помнил руки матери, когда она, стоя у гладильной доски в залитой солнцем комнате, старательно приводила в порядок его школьную форму. Так было каждое утро, перед тем как они все вместе садились завтракать, и Влад, словно завороженный, наблюдал, как мать ловко и сноровисто управляется с его брюками и рубашкой. Это был самый настоящий танец рук. Влад восхищался матерью…
Он помнил отца, когда тот вечерами после работы традиционно занимал полулежачее положение на диване перед включенным телевизором, но лишь время от времени бросал взгляды на экран поверх стекол очков, целиком поглощенный чтением газеты. Иногда отец позволял себе выпить за этим занятием пару кружек пива. Влад мечтал быть похожим на отца. Мечтал носить такие же роскошные усы и точно так же, как и отец, проводить вечера в кругу своей будущей собственной семьи. Увы, ни тому, ни другому мечтанию осуществиться было не суждено. У Влада не было ни семьи, ни роскошных отцовских усов…
Он помнил брата, когда тот мчался по двору на бешеной скорости, приподнявшись над седлом спортивного велосипеда. Влад запомнил его именно таким. Счастливым, улыбающимся, с развевающимися на ветру волосами… А вовсе не тем осунувшимся, затюканным жизнью человеком, каким брат выглядел на последнем присланном Владу снимке.
Все меняется… Мечты уходят…
Очередное веревочное волокно лопнуло под натиском острой зазубрины, и Влад почувствовал, что руки могут двигаться гораздо свободнее. Пленник позволил себе небольшой двухминутный отдых. Кровь заметно прилила к пальцам. Движения уже не были такими скованными. Влад потер запястья друг о друга. Где-то в отдалении послышались неторопливые шаги, и пленник насторожился. Человек остановился, кашлянул и тут же двинулся дальше. Влад понял, что ему следует поторопиться. Будет чертовски обидно, если все предыдущие усилия окажутся тщетными…
Он поддел острием еще несколько волокон, ощупал оставшиеся, опустил крышку на пол и что было сил дернул руками в разные стороны. Остатки веревки не выдержали. Раздался характерный треск, и Влад умудрился освободить кисти. Уже не теряя времени на передышку, пленник согнулся и достаточно быстро сумел распутать узлы на лодыжках. Оттолкнул от себя стул, встал на четвереньки. Все тело ныло, словно по Владу прошелся многотонный пресс. Он чувствовал, что не в силах сразу принять вертикальное положение.
Подобрав крышку с остро загнутым краем, Влад, не поднимаясь с четверенек, двинулся по периметру помещения. Дверь отыскалась в дальнем левом углу. Влад остановился возле нее и с трудом поднялся на ноги, опираясь о стену; коснулся пальцами ручки, потянул на себя. Дверь оказалась запертой. Влад привалился спиной к косяку. Жажда становилась невыносимой…
До его слуха вновь донеслись приближающиеся шаги. На этот раз они замерли с противоположной стороны двери. Владу казалось, что он слышит дыхание неприятеля. Импровизированное оружие в виде крышки перекочевало из левой руки израильского бойца в правую. Влад прекрасно осознавал, что выбраться из помещения самостоятельно у него не получится. Нужно было ждать, что кто-нибудь откроет дверь снаружи. Так оно и случилось…
Лязг вставляемого в замочную скважину ключа показался Владу самым чарующим звуком на свете. Он изготовился к атаке. Хорошо, если противник окажется один. Боец не чувствовал в себе сил справиться сейчас сразу с двумя арабами. Хотя если изловчиться…
Замок повернулся дважды. Дверь скрипнула и отъехала вправо. Солнечный свет ворвался в полутемное помещение, подобно локомотиву.
– Захир-Наим сказал, что мы должны выдвинуться до наступления сумерек, – произнес по-арабски Латиф и первым шагнул внутрь. – Если…
Он мгновенно осекся, едва его взгляд сфокусировался на пустом перевернутом стуле. Араб не мог не заметить и лежащих рядом веревок.
– А что нам делать в Марун-эр-Рас? – откликнулся из-за спины Латифа Малак.
Их все-таки было двое. Влад отметил данный факт чисто машинально и тут же рванул в атаку. Он наскочил на Латифа в тот момент, когда тот уже поворачивал голову. Острый край крышки вонзился арабу в шею под основание черепа. Кровь брызнула Владу на руки. Латиф дернулся, как от укуса шершня, и рухнул на колени. Крышка осталась торчать у него в шее. Влад ударил смертельно раненного противника ногой в висок.
Малак хлестко выругался на родном наречии и отскочил назад. Его рука метнулась к висевшему на поясе пистолету. Влад бросился арабу под ноги, сумел опрокинуть его на спину и лишь в последний момент перехватил вооруженную руку неприятеля. Малак выстрелил. Пуля ушла вверх, не задев израильского бойца. Однако тревога уже была поднята. К горлу Влада подступила тошнота. Перед глазами все завертелось. Сознание поплыло, но бойцу хватило сил на то, чтобы схватить противника за горло. Влад стиснул пальцы, свободным локтем прижимая при этом к земле вооруженную руку Малака. Араб лягнул Влада в колено. На общем фоне болевых ощущений, сковавших все тело израильтянина, тот даже не почувствовал этого тычка. Малак захрипел. За спиной Влада раздались быстрые приближающиеся шаги. К месту схватки бежало несколько человек. Грязная повязка на плече пленника пропиталась кровью. Сил больше не было…
Влад уловил звук передергиваемого затвора.
– Не стрелять!
Голос принадлежал Захир-Наиму. Перепутать его с любым другим голосом было нельзя. Влад понимал, что нужно обернуться, но не мог. Хватка на горле Малака ослабла. Араб шумно вдохнул, и в ту же секунду Влад грузно упал на него. Он почти не почувствовал удара автоматом промеж лопаток. Отдаленно, словно это происходило вовсе не с ним, Влад осознал и следующий удар, по темечку. Последнее, что мелькнуло перед затуманенным взором израильского бойца, были руки матери, бережно расстилавшие на гладильной доске его школьные брюки. Только руки… Лица матери Влад не видел.
Все предпринятые сегодня пленником усилия в попытке вырваться из плена оказались напрасными…
Малак скинул с себя бесчувственное тело и смог подняться. На шее араба остались характерные красные пятна от пальцев Влада. Захир-Наим презрительно смерил своего соратника долгим взглядом, потом обратился к остальным:
– Свяжите его снова. К стулу привязывать не обязательно. Мы выезжаем в Марун-эр-Рас через два часа.
– Возьмем его с собой? – уточнил Ибтихаж, склоняясь над израильтянином.
– Посмотрим, – уклончиво ответил Захир-Наим.
Глава пятая
– Я лично намерен возглавить одну из диверсионных групп, – Залинтайн щелкнул зажигалкой, прикурил и пустил под потолок густое облако дыма. – Мы двинемся с севера. Со мной отправятся еще пять человек, в числе которых будете и вы, сержант Розверг.
Майор, не глядя, махнул сигаретой в сторону человека, стоявшего слева от Локиса. Коротко стриженный, со светлым «ежиком» сержант совершенно не походил на человека еврейской национальности. Узловатые пальцы время от времени одергивали края выпущенной поверх брюк рубашки цвета хаки. В ответ на слова Залинтайна Розверг лишь коротко кивнул.
Майор глубоко затянулся. От его вчерашней неуверенности не осталось и следа. Залинтайн был решителен, лаконичен в распоряжениях и по-военному подтянут. Гладко выбритые щеки поблескивали всякий раз, когда видавший виды ветеран останавливался на фоне незашторенного окна. Палящее ливанское солнце неумолимо катилось за горизонт. До назначенной операции оставалось чуть меньше трех часов.
