Андрей Воронин - Алкоголик. Эхо дуэли
* * *
«Когда я стану начальником, я буду молиться на свой пистолет», – пел, принимая душ, Вадим Свирин – вице-президент фирмы консалтинговых услуг в области политических технологий. Ему импонировала эта неизвестно откуда привязавшаяся песня. И он мог себе позволить петь в душе (и даже нет разницы, на какую гласную ставить ударение в этом слове) – все равно никто не слышит – он жил один в комфортабельной квартире, расположенной в одном из кирпично-монолитных домов в Крылатском. Здесь ему давно никто не мешал делать то, что хочется, – жена ушла, детей забрала.
Он начинал новый день с песни «Когда я стану начальником, я буду молиться на свой пистолет». Правда, иногда ему казалось, что в словах песни про пистолет есть какой-то скрытый, ускользающий и даже пугающий смысл. Может, даже нехороший смысл, но это только иногда так казалось.
Зазвонил висящий на стене в ванной телефон. Свирин протянул руку из душевой кабины. Ранние звонки его никогда не радовали.
— Вадим?
— Да, Матвей Матвеевич, слушаю вас! – звонил непосредственный начальник Свирина, президент консалтинговых услуг в области политических технологий.
— Не разбудил?
— Нет, – коротко ответил Свирин.
— Как там наши дела?
— Дела – у профессиональных юристов. – позволил себе пошутить Свирин, – а у нас – успехи.
— Так как успехи? – в трубке хмыкнули, значит, шутка была принята.
— Сегодня встречаемся с курьером. На месте тоже обо всем договорились. Можно считать, что через три дня интересующий нас объект будет доставлен в Москву.
— А курьер знает о цели поездки и объекте?
— Он будет знать ровно столько, сколько положено. Меньше знаешь – крепче спишь.
— Это верно, – подтвердил Матвей Матвеевич.
— А насчет курьера не беспокойтесь. – Разговаривающий по телефону Свирин выглядел комично – голый, в клубах пара, выстроившийся по стойке «смирно». Так могло бы показаться любому, кто посмотрел бы на эту сцену со стороны. Только лицо у Свирина было напряженное, в этом лице точно не было ничего смешного. И если бы кто-то посмотрел сейчас в это лицо, то смеяться расхотелось бы. Свирин продолжал: – Курьер выполнит задание, и распрощаемся… О нем не думайте.
— Хорошо, Вадик, спасибо тебе. Всех благ… – это была традиционная прощальная фраза.
В трубке пошли гудки. Разговор был окончен, утреннее купание испорчено. Вадим обернулся безупречно белым махровым полотенцем, которое моментально впитало всю теплую влагу, и отправился на кухню пить кофе.
Ступая по теплым, подогретым плиткам пола, придерживая одной рукой полотенце, Свирин воображал себя римским сенатором, чтобы как-то обрести душевное равновесие. Неожиданный ранний звонок Матвея Матвеевича испортил начало дня, он напомнил, что и над ним, Свириным, есть начальник. Да не простой, а с причудами, чтобы не сказать больше…
Матвей Матвеевич, президент фирмы консалтинговых услуг в области политических технологий, был известен в определенных кругах как Антикварщик. Он коллекционировал антиквариат. Страсть к коллекционированию незаметно и поначалу скрытно для всех проросла в нем. Все началось с маленького презента – мраморной статуэтки спящей девочки. Сущий ангелок. С этого началось. А потом Матвей Матвеевич, утомленный собственным жизненным опытом и общением с чрезмерно настойчивыми кандидатами в депутаты, начал все больше оставаться наедине со своей коллекцией. Вечера он проводил в одиночестве, склонившись над столом среди бронзовых статуэток, фарфоровых чашек, золотых рам и старинных книг. С каждым днем его квартира все больше и больше напоминала музей – на стенах в глубокой тени висели портреты в екатерининских париках. Коллекция Матвея Матвеевича занимала все три комнаты его квартиры. Две из них выходили окнами на улицу, третья во двор. В двух первых комнатах находились ежедневно протираемые от пыли бронзовые часы разных стилей. Здесь же посуда – павловская, екатерининская, александровская. Зеркала, кресла, подсвечники, чернильницы, музыкальные инструменты. С потолка спускалась блестящая семья бронзовых и хрустальных люстр.
Но даже самые приближенные (к которым относил себя и вице-президент Вадим Свирин) никогда не переступали порог третьей комнаты, окна которой выходили во двор, но были всегда завешены плотным шторами. Там находилась самая дорогая часть его коллекции – антикварное оружие.
Матвей Матвеевич был холост, в квартире у него жила домработница, говорящая басом, похожая на солдата или, как уверял ее хозяин, на царицу Анну Иоанновну. Кухня находилась за третьей, таинственной комнатой с коллекцией оружия, оттуда доносились приятные запахи изысканных блюд.
Вадим часто бывал в гостях у Матвея Матвеевича, обедал, смотрел коллекцию. Одним словом, был допущен к столу и пользовался этим.
Вообще Вадим Свирин брал от жизни все, что она могла дать.
Он был начитан и находчив, и у него была любимая поговорка: «Лучше бы гусь не говорил об орле!» Персидский поэт Энвери так говорил в двенадцатом веке, а Свирин удачно повторял в двадцать первом.
Вадим Свирин имел большой опыт работы со средствами массовой информации, кандидатами в депутаты разных уровней, чиновниками и фирмами, нуждающимися в «раскрутке». Он работал в той сфере, которую называют «пиар». Деятельность пиарщиков в стенах уютных кабинетов не терпит вторжения посторонних: там творится настоящее священнодействие – рождаются депутаты и президенты. Но манна с неба в виде власти и всех приносимых ей выгод не падает. За все надо платить. И платят кому? Конечно, пиарщикам, которые вручали депутатам ключи от рая на земле. Или отбирали ключи от рая.
Вадим Свирин был специалистом, которого интересовали людские слабости. Интерес был вполне профессиональный – он получал за это деньги. В политике, как правило, используют те ошибки, которые вы совершаете. Скажем, если бы лицо похожее на Генерального прокурора страны не оказалось в одном помещении с девицами легкого поведения, то его не обсуждали бы во всех средствах массовой информации.
Он часто повторял своим заказчикам, что может провести любую политическую кампанию на любом континенте, «где людей больше, чем пингвинов». Это была его любимая и вполне удачная шутка и одновременно самореклама. А в душе верил, что из пингвина тоже мог бы сделать нормального политика, если бы появился соответствующий заказ и сумма гонорара. Кандидата можно было бы найти – послать экспедицию в Антарктиду и отловить там самого достойного – крупного императорского пингвина, ростом не ниже 164. Но экспедиции в Антарктиду – дорогое мероприятие, она возможна только при соответствующем бюджете, при более скромных средствах кандидата можно будет отыскать в местном зоопарке. Тоже хорошо – не издалека прибыл, знает местные проблемы и нужды. Вадим Свирин наслаждался работой с кандидатами.
Кстати, что касается пингвинов, то он считал, что это весьма «продуманные» создания – сообразительные по-своему. Их главные враги – морские леопарды, которые пожирают пингвинов. А пингвины поедают рыбу. Так вот перед тем, как пойти поплавать или нырнуть за рыбой, пингвинам необходимо убедиться в том, что их не подстерегает морской леопард. А у пингвинов чрезвычайно развито чувство коллективизма – отягощенные жиром, они греют друг друга, сидя на снегу, – очень общественная птица. Поэтому перед тем, как всем пойти купаться, они сталкивают одного пингвинчика в воду и смотрят – сожрет его морской леопард или нет. А уж потом решают – прыгать самим за рыбкой либо подождать. Такие вот у них социальные инстинкты. Вот только как они выбирают того пингвина, которого сталкивают в воду? Логика подсказывает, что выбирают самого ослабленного и невнимательного. Так и в предвыборных технологиях.
Вадим Свирин был уверен, что познал универсальные законы политической жизни. Он знал про выборы все, что только можно знать.
Он был уверен, что рядовые избиратели мало уделяют внимания политике, причем 10–15 процентов принимают решение в последний момент и именно от них зависит исход выборов. Кандидат, который появляется ниоткуда, забирает себе все. Такое происходит во всем мире. А в принципе все решает последний миг – тот самый, когда рука опускает бюллетень в урну для голосования. Но вся ирония в том, что политические деятели и консультанты никак не могут это понять.
Все решает миг, ведь даже в смерть человек не верит до последнего мгновения. Жажда власти – вот что являлось и почвой, и кормом, и страстью для Вадима Свирина. И он изучал все способы и методы, которые могли привести человека к власти или лишить ее. Еще Вадим Свирин собирал высказывания про власть – умозаключения, сделанные знатоками человеческих душ, – ведь своих собственных мыслей всегда не хватает, да и стоит ли так уж утруждать себя, если многое уже придумано до тебя.
