Андрей Воронин - Лабиринт для Слепого
– Я не буду говорить. Не буду…
– Нет, будешь, – настойчиво и твердо сказал лысый и опустился на корточки рядом с Андреем. При этом он как-то по-бабски подхватил полы своего серого плаща и приподнял их.
– Не буду, – отрицательно покачал головой капитан Барышев.
– Значит, не будешь… Тогда мы сделаем вот что, – и толстяк, повернувшись, поманил к себе, словно вышколенного пса, одного из охранников. – Послушай, у нас, кажется, есть американский препарат, от которого все становятся говорливыми?
– Есть, шеф.
– Вот и прекрасно. Тогда сделай этому молчуну укол, а после я с ним потолкую.
Охранник кивнул и вразвалку, покачиваясь, двинулся к выходу.
Андрей зажмурился.
– Ну вот, сейчас мы с тобой и поговорим.
Лысый поднялся, уселся на табуретку, вытащил из кармана золотой портсигар, щелкнул дорогой зажигалкой и закурил. Он сидел, раскачиваясь из стороны в сторону.
Барышев смотрел на его силуэт, и этот маленький лысый человек с перстнем на мизинце левой руки казался ему похожим на китайского болванчика.
Через пару минут в подвал спустился охранник. Он держал в руках сверкающий медицинский бикс.
– Быстрее. У меня нет времени.
Человек в сером плаще вытащил из нагрудного кармана пиджака часы, щелкнул крышечкой. Часы исполнили затейливую мелодию. Крышечка вновь щелкнула.
– Минут через десять-пятнадцать можно будет начать разговор, да? – не поворачивая головы, обратился он к охраннику.
– Да, босс.
– Не называй меня боссом, – презрительно, не глядя на охранника, процедил лысый толстячок. – Мне это не нравится.
– Хорошо, – ответил охранник.
– Делай укол, а я пока поговорю по телефону.
Игла сразу нашла вену, и препарат медленно пошел в кровь. Глаза Барышева широко открылись, веки словно застыли, они даже не вздрагивали. Все тело, казалось, оцепенело, какая-то горячая волна прокатилась от пяток до затылка. От этой волны даже каштановые, коротко постриженные волосы Андрея, казалось, зашевелились.
Два охранника подошли к Барышеву и стали пристально наблюдать за ним.
Тем временем маленький лысый человек, так же по-бабьи приподняв полы своего серого роскошного плаща, выбрался по крутым ступенькам наружу, открыл дверь своего черного «мерседеса» и взял в руки телефонную трубку.
Толстым коротким пальцем он на удивление очень ловко набрал какой-то номер, затем дал отбой и повторил набор.
– Да-да, это я, Матвей Фролович, – совсем другим голосом заговорил маленький лысый человек.
– ..
– Как же, конечно, взяли. Он порывался добраться до сейфа.
– ..
– Я же вам говорил, что не стоит жалеть денег на аппаратуру. Вот она нас уже второй раз спасает.
– ..
– Нет, нет, Матвей Фролович, он пока еще ничего не сказал.
– ..
– Но эта проблема разрешима. Мы пробуем.
Время от времени маленький лысый человек морщился и подолгу молчал, слушая то, что говорит ему собеседник. Но даже по выражению его круглого лица можно было догадаться, сколь значителен человек, с которым он сейчас разговаривает, и как сильно этот лысый толстячок в сером дорогом плаще зависит от того человека на другом конце провода.
– Матвей Фролович, буду докладывать без промедления.
– ..
– Деньги получили.
– ..
– Конечно, конечно…
– ..
– Вам их доставят, можете не сомневаться. Сегодня же вечером они будут у вас.
– ..
– Нет? Тогда завтра утром.
– ..
– Конечно. Если я сказал, то так и будет.
– ..
– Что вы, что вы, Матвей Фролович! Не волнуйтесь, все будет сделано с предельной осторожностью и очень осмотрительно.
– ..
– Хорошо. До встречи.
Закончив разговор, лысый бросил телефон на сиденье «мерседеса».
– Какая скотина! – в сердцах пробормотал он и сплюнул себе под ноги.
Его серые глазки заслезились.
"Да что это такое?! Вечно, как поговорю с этим придурком, начинаю волноваться, словно я простой сержант, а он генерал. А ведь и я не маленький человек… Мог бы, паразит, научиться разговаривать со мной поуважительнее, я же для него все делаю. Он живет за мой счет и еще позволяет бурчать на меня и высказывать недовольство.
Если бы не я, если бы не моя аппаратура слежения, то уже давным-давно сидел бы ты, Матвей Фролович, за решеткой, а не в своем роскошном кабинете. И кормили бы тебя баландой. А впрочем, нет, в тюрьме Санчуковский, пожалуй, никогда не сидел бы. Его бы просто пристрелили или он сам выбросился бы из окна. Вот было бы здорово!" – мечтательно улыбнулся лысый толстячок.
Ему доставляло удовольствие воображать мертвыми всех тех, кто был над ним.
А звали этого толстячка Владимир Владиславович Савельев. Он был отставным полковником ФСБ, вернее, в ФСБ ему уже не довелось послужить. Он ушел в отставку еще из КГБ и после этого через пару лет занялся своим нынешним бизнесом. Сейчас доля Владимира Владиславовича составляла семь процентов от прибыли.
Хоть семь процентов и звучали как-то не очень внушительно, но на деле выглядели весьма убедительно. Ведь один грамм наркотика стоил двести долларов, а производилось в месяц по сто и более килограммов.
Так что, доход отставного полковника КГБ был довольно значительным, и терять он его не хотел. Владимир Владиславович отвечал за охрану объекта, а также за получение и транспортировку денег и товара. Наркотики производились двух видов – в порошке и в ампулах. Порошок уходил за границу.
Отставной полковник Савельев был хорошо осведомлен. Он прекрасно знал, что наркотики, которые производятся под Москвой, уже полгода назад прочно обосновались на рынке Соединенных Штатов. И американские производители, то есть конкуренты, заволновались, ведь наркотики из России оказались более дешевыми чем те, которые завозились из Колумбии, Боливии, Чили. Американцы засуетились. Они не хотели терять рынок, вернее, не хотели терять доходы.
Но у него – у Владимира Владиславовича Савельева – не должна была болеть голова из-за международных скандалов. Это его не касалось. Он отвечал за доставку товара не за границу, и деньги переправлял тоже не за рубеж.
Этим занимались другие люди, дело же Владимира Владиславовича было маленьким. И процент его, как считал сам Савельев, тоже не поражал воображение.
Он опять закурил дорогую сигарету, вновь промокнул губы платочком и направился в подвал. Двенадцать ступеней вели вниз. Высоких бетонных ступеней, чисто подметенных, аккуратных и крепких.
Савельев спустился в подвал и приказал направить свет в лицо Андрея Барышева.
– Кто тебя послал? Как твое имя?
– Андрей Петрович Барышев.
– Вот это хорошо.
Щелкнул диктофон, пленка завертелась.
Параллельно с диктофоном один из охранников записывал все то, что говорит пленник.
– Место службы или работы?
– Региональное управление по борьбе с организованной преступностью…
– Должность? – резко и зло выкрикнул отставной полковник.
– Капитан.
– Ах, всего лишь капитан.., как я ошибся. Ну, если бы ты, парень, украл эти документы или смог их перефотографировать, наверняка стал бы майором. Но, капитан, капитан, никогда ты не будешь майором, – подскочив с табуретки и почти пустившись вприсядку, пропел Владимир Владиславович Савельев. – Никогда ты не будешь майором…
Вопрос следовал за вопросом, глаза капитана Барышева были полуприкрыты, разбитые губы кривились и вздрагивали, когда Андрей шептал ответы.
– Ну вот, теперь мы все знаем.
– Что будем с ним делать, Владимир Владиславович? – обратился к полковнику Савельеву дюжий охранник, который делал укол.
– Ну, пусть отойдет от сыворотки, затем подумаем.
– Может, не будем думать?
– Что значит, не будем думать? – лысая голова Савельева повернулась на коротенькой шее почти на 180 градусов. – Как это – не будем думать, ты что?
– Извините, Владимир Владиславович.
– Думать надо всегда, всегда и обо всем. Иначе грош нам цена. Вы за что получаете деньги? За то, что думаете и бдительно несете охрану, – сам же и принялся отвечать на поставленный вопрос отставной полковник. – А еще за то, что не думая, выполняете мои приказания.
Деньги-то вы получаете немалые?
– Да-да, так точно, – чуть ли не хором ответили охранники, двое из которых стояли у стены, заложив руки за спину, а один – рядом с потерявшим сознание Барышевым.
– Так вот, подождем, пока он придет в себя. Хорошо его накормите, а затем поступим как всегда. Главное, чтобы в его крови не было этого вещества и никто не догадался, если, конечно, этого капитана когда-нибудь найдут, как его убили и что с ним делали до того, как лишить жизни. Понятно, друзья мои?
– Так точно. Понятно, Владимир Владиславович, – снова почти в один ответили голос охранники.
– Хорошо, – отставной полковник еще раз взглянул в лицо капитана Барышева.
