Александр Тамоников - На линии огня
— ЦГВ — это Венгрия, что ли? — спросил Зайцев.
— В Венгрии Южная группа войск стоит. А Центральная — в Чехословакии.
— Неплохо.
— Согласен. Только этой информации грош цена, все решится в штабе округа в Ташкенте!
— Да, предписание выдадут в «Пентагоне».
(«Пентагоном» в ТуркВО называли штаб военного округа.)
— А то отправят к черту на кулички, — продолжил взводный и тут же поправился: — Хотя нет, тебя не отправят. У тебя же орден «Красной Звезды» и медаль «За боевые заслуги». Перед заменой еще чем-нибудь наградят. К черту на кулички не отправят. Так что, не будем пить?
— Нет.
— А вечерком? Как все на фильм уйдут?
— Там посмотрим.
— Так я зайду после ужина?
— Заходи. А сейчас ступай к себе, Илья! Выспаться хочу.
— А чего тебя в сон тянет? В наряде вроде вчера не стоял, ответственным не был.
— Так завтра как раз и заступать ответственным. Впрочем, до завтра еще дожить надо.
— Доживем, куда ж мы денемся?
Командир взвода поднялся, бросил давно потухший окурок в пепельницу, очередной раз вздохнул и вышел из отсека. Старший лейтенант прилег на кровать и тихо, чтобы никто не слышал, проговорил:
— Да, Илюша, у меня в семье полнейший прядок. И так я счастлив, что дальше некуда. Эх, жизнь наша бедовая…
Он отвернулся к стене. Кондиционер работал тихо, при этом хорошо охлаждая отсек. Можно было бы спать спокойно, до ужина, но сон как рукой сняло. Выругавшись, Черников повернулся к тумбочке, взял сигарету, закурил, достал из-под подушки письмо жены, полученное на прошлой неделе, в понедельник. Он знал его наизусть, но вновь принялся читать строки, написанные красивым почерком Галины. Читал и понимал: написано оно не от души, а так как бы по обязанности. Но не это удручало. Удручало и наносило боль другое. То, что почти в каждом слове явно проступала ложь. И эту ложь мог почувствовать только человек, чьи чувства обострены до предела, а нервы натянуты. Человек, находящийся в состоянии постоянного стресса, умело скрываемого силой воли, Черников частенько пил, пытаясь на время уйти от реальности, забыться. Но пьянство в итоге приводит к еще более сильной боли, а нередко и к гибели. Но таков человек войны. А старший лейтенант Черников и являлся человеком войны. А с ним — десятки тысяч его товарищей по оружию — офицеров и солдат ограниченного контингента советских войск в Афганистане.
Отложив письмо и докурив сигарету, Черников лег на спину и уставился на черную муху, повисшую у абажура на потолке. Он смотрел на муху и не видел ее. На Александра нахлынули воспоминания. Они овладевали старшим лейтенантом не часто, но затрагивали душу, иногда сжимая сердце стальными тисками, иногда, напротив, расслабляя и вызывая почти забытые ощущения искренней радости, беззаботности, иногда возвращая к сладостным моментам первой любви. Той любви, которая определяла его жизнь. А сейчас перевоплотилась в лживые фразы, написанные красивым твердым почерком на двух листах обычной школьной тетради.
Познакомился Александр с Галиной случайно, будучи курсантом 3-го курса Переславского военного училища. Находясь в увольнении, курсант Черников проведал родителей, живших в том же городе и, переодевшись, решил пойти в кино. На дневном сеансе в зале было всего человек сорок. Люди сидели либо поодиночке, либо парами. Рядом с ним в двенадцатом ряду сидела красивая девушка в скромном платье, с удовольствием смакуя обычное пятнадцатикопеечное сливочное мороженое в вафельном стаканчике. Девушка взглянула на Александра. И во взгляде ее был интерес. Да это и понятно — выйти замуж за курсанта или лейтенанта мечтали многие девушки. Там, в кино, Черников и познакомился с Галиной. После фильма они долго гуляли в парке, затем посидели в кафе. Потом он проводил новую знакомую до дома, договорился встретиться во время следующего увольнения. Но ждать очередного выхода в город Александру не пришлось. В понедельник, когда он вернулся после самоподготовки в казарму, дневальный по роте сообщил, что его ждут на контрольно-пропускном пункте. Черников удивился: родители в училище не приходили, друзья тоже… Отпросился у заместителя командира взвода и пошел на КПП. Там было много девушек, все кого-то ждали. Те, кто дождался, отходили в стороны, так как гостевая комната была переполнена. Александр хотел спросить у дневального по КПП, кто его вызывал, но услышал возглас:
— Саша! Это я! Я здесь!
Черников увидел Галину. Это был приятный сюрприз. Александр подошел к девушке:
— Здравствуй, Галя, признаюсь, не ожидал тебя увидеть.
— Здравствуй, Саша, я не собиралась приходить, а потом… потом вдруг решила пойти. Очень захотелось вновь увидеть тебя.
Они поговорили недолго. Дежурный по КПП объявил, чтобы курсанты вернулись в подразделения. Предстояло построение на ужин. Можно было прийти после ужина, но заставлять ждать себя Черников не захотел. Галя спросила, когда у него увольнение. На этот вопрос курсант ответить при всем желании не мог. Списки составлялись непосредственно перед выходными днями, если рота не заступала в наряд или курсанта не ставили дневальным по роте и с учетом полученных оценок за неделю, а так же отсутствия нареканий со стороны командования. Кроме этого увольнения составлялись по очереди. Весь взвод сразу не мог покинуть территорию училища. Да и лишиться очередного увольнения было проще простого. Замечание командира взвода или тройка по какому-либо предмету, и выход в город закрыт. Вместо города — лопату или лом в руки, и вперед на стройку новых боксов для техники батальона обеспечения учебного процесса. Поэтому Александр сказал, что он обязательно позвонит перед тем, как выйти в город. Они разошлись. А на следующий день Галя вновь пришла. И принесла с собой пакет, в котором лежала упакованная в целлофан аппетитная, зажаренная в духовке курица и блок болгарских сигарет «Родопи». Черников начал было отказываться, но Галя не отступала. Мол, кормят в училище наверняка не как дома, что полностью соответствовало действительности. Взял пакет, попросил не приезжать каждый день.
Но Галя осталась верна себе, и каждый вечер Черников выходил к КПП. Однокурсники подшучивали: зацепила деваха крепко, не отвертеться, так и женишься. А Александр и не хотел ничего менять. И на четвертом курсе во время зимнего отпуска они поженились. Затем Черников уехал на практику и стажировку и оттуда дважды сбегал домой, к своей любимой, как ему казалось, жене, которая всегда радостно встречала мужа.
Наступил день выпуска. На торжественное построение пришли родители и Александра, и Гали. Черников получил диплом, знак об окончании высшего военного учебного заведения и предписание после первого отпуска убыть в распоряжение командующего Северокавказского, в то время мирного, округа. А в Афганистане уже полгода шла война. Все курсанты перед выпуском написали рапорта для отправки в Афган, но попали туда сначала единицы. На Черникова же пришел запрос из части, где он проходил войсковую стажировку. Он поступал в распоряжение отдельного автомобильного батальона окружного подчинения, дислоцировавшегося в городе Новочеркасске.
Отгуляв отпуск, молодая семья уехала к месту службы мужа, где Черникову сразу же предоставили однокомнатную квартиру в новом, только что построенном рядом с частью пятиэтажном доме. Казалось бы, все складывалось, как нельзя лучше. В батальоне всего две роты, командиром взвода одной из которых был назначен лейтенант Черников. Техника на хранении. Служба не обременяла, наряды пролетали влегкую, не то что в училище, когда после дежурства хватало сил только добраться до кровати в казарме. Квартира отдельная, мечта почти всех молодых офицеров, приличное денежное довольствие. Черников получал двести шестьдесят рублей — столько же, сколько главный инженер местного авторемонтного предприятия. Денег хватало, чтобы Галя не работала. А тут еще родители с мебелью помогли. Купили стенку, диван с креслами, ковер, холодильник, кухонный гарнитур, а главное — цветной телевизор «Горизонт». В общем, все складывалось хорошо. Командир отмечал Черникова, как одного из лучших взводных, что предвещало неплохую карьеру в будущем. Галина являла собой пример образцовой жены.
А потом грянул Афган. Война достигла Черникова и в мирном далеком Новочеркасске. И случилось это неожиданно. После утреннего развода в понедельник, комбат попросил Черникова зайти в штаб. Офицер подчинился. В кабинете командир и вручил ему предписание об убытии в распоряжение командующего Краснознаменного Туркестанского военного округа.
— Афганистан? — спросил комбата Александр.
— Да, Черников! — ответил майор. — Афганистан! Хочешь спросить, почему ты, а не кто-то другой?
Но Александр не стал ничего спрашивать. Так как в предписании было предложено убыть на следующий день, он быстро передал дела ротному, попрощался с личным составом и пошел домой, сообщить супруге «радостную» весть. Но Галина восприняла известие о предстоящей командировке мужа на удивление спокойно. Александр ждал, что она заплачет, но Галя, обняв мужа, сказала:
