Леонид Влодавец - Таран
— Ничего другого нету, — сказал Таран и бухнулся на постель, не раздеваясь. Даша еще раз тяжко вздохнула и улеглась рядышком. Конечно, им в таких антисанитарных условиях любви не хотелось, поэтому спали они на сей раз совершенно безгрешно и целомудренно.
В это время охранник за стеной набирал номер своего непосредственного шефа, некоего Костыля, который отвечал за этот свалочный объект в Жориной конторе. Юрка и Дашка этого разговора не слышали, иначе провели бы ночь куда менее спокойно. Конечно, охранник говорил не открытым текстом, но кое-что понять было можно.
— Привет, корешок! Чалдон тревожит. Седой мне уже привез гостей, как понял?
— Ни фига себе! — удивился Костыль. — Видать, Самолет его здорово наскипидарил! Как устроил? Жалоб нет?
— Нормально все. Легли вместе, проблем не наблюдается. Волнений особых тоже… Есть, правда, не стали — вонизма испугались.
— На всякий случай приглядывай, чтоб все было в ажуре! Смотри, чтоб гулять не ушли, понял?
— Не уйдут, не переживай!
— Завтра будь готов, Чалдоша. К тебе высокие гости намыливаются!
Вот если б Юрка услышал эту последнюю фразу, то заволновался бы наверняка. Но он ничего не услышал, потому что, едва уронив голову на подушку, заснул намертво. И Даша, пригревшись около него, уснула совсем спокойно, хотя они, как уже упоминалось, знала обо всей подоплеке избиения на Симеоновской гораздо больше, чем Таран, а потому имела гораздо больше оснований волноваться…
Те же и Жора
Таран проснулся оттого, что открылась дверь, и в комнатушку, где они с Дашей ночевали, вошло сразу несколько человек.
— Привет, голубки! — пророкотал чей-то бас. — Не помешали случайно?!
Юрка продрал глаза и увидел пятерых мужиков, по габаритам не уступавших Пятаку и Миките. Тяжеловесы-супертяжи, туго обтянутые ветровками, надетыми поверх маек, в тренировочных штанах и тяжелых кроссовках с толстыми подошвами. Рожи небритые, шрамоватые, наглость так и прет. Даша, сидя на постели, испуганно вертела головой. Таран тоже сел, еще не очень врубившись в обстановку.
— Собирайтесь, малыши! — произнес тот же голос. Он принадлежал налысо бритому, брюзгловатому мужику, самому крупному среди этой пятерки.
— Ну чо, не ясно, что ли? — рявкнул еще один, пониже ростом, у которого под ухом краснел кривой, не очень давний шрам. — Помочь, что ли, в натуре?!
Юрка встал, и его тут же взяли под руки двое.
— Идем, кореш! Дрыгнешься — пожалеешь…
Таран еще не очень понимал, в чем дело. Может, это вообще менты? Даша, конечно, таких иллюзий не питала. Но прибывшие граждане ее настолько напугали, что она и пискнуть не смела. Потому что она, в отличие от Тарана, неоднократно общалась с бандитами и хорошо понимала, какие могут быть неприятные последствия, если начать визжать и упираться…
Таран тоже не упирался и позволил себя вывести сперва из комнатки в караулку, потом во двор. Их быстрым шагом повели куда-то в глубь склада, мимо тюков с прессованной макулатурой и тряпьем, груд железного лома, в какое-то длинное кирпичное строение под шиферной крышей, без окон, с железными воротами на торце.
— В чем дело-то? — Этот вопрос Юрка задал уже тогда, когда оказался внутри здания. Там тоже лежали многочисленные тюки с бумагой. Оставался только узкий проход, по которому мог проехать автопогрузчик.
— Куда ведете, блин? — еще раз спросил Таран.
— Помалкивай, козел! — Наехавшие ребята сразу дали понять, что на долгие разговоры не настроены и объяснять ничего не собираются. Ударить не ударили, но тряхнули за локти крепко.
Пройдя метров двадцать от ворот, уперлись в поперечную кирпичную стенку, почти доверху заложенную тюками с макулатурой. В стенке была дверь, обитая войлоком, через которую Тарана и Дашу ввели в некое квадратное помещение с цементным полом. Здесь было просторнее, и под потолком горело несколько лампочек. Потолок этот подпирали бетонные столбы.
— Пристегивай! — распорядился тот, самый мощный.
Прежде чем Таран успел хоть что-то сообразить, братки подтащили его к одному из столбов, закрутили руки назад и защелкнули на запястьях наручники. Столб был квадратного сечения, а потому его бетонные углы больно врезались в плечи и руки Юрки. Да и наручники впились в тело. Любое движение стало мукой. Таран выстонал что-то нечленораздельно-матерное со злости и тут же получил крепкую оплеуху по щеке, от которой еще и затылком об столб приложился.
— Не вякай, недоносок!
Да-а! Вот влипли! Но в чем же дело-то? За что ему все это?! Может, это друганы того, с Симеоновской? И Седых Иван Андреевич — тоже их кореш?! Таран ни хрена не понимал, и от этого было еще страшнее…
Дашу пристегивать к столбу не стали. Справа от Тарана находилась сварная железная лесенка, по которой можно было подняться на верхний ярус стеллажей с тюками. Вот к этой лесенке ее и пристегнули. Даша не сопротивлялась и не кричала — знала, только хуже будет.
Потом откуда-то появились еще два парня, более благообразные, чем первые, и установили метрах в пяти перед Тараном и Дашей резное. деревянное кресло, похожее на трон. Не иначе кто-то на свалку выбросил, а эти ребята его подобрали и отреставрировали для босса. Потом эти же ребята принесли какой-то штатив, сваренный из арматуры, на котором были смонтированы в одном блоке четыре мощные автомобильные фары. Когда их включили, Таран аж зажмурился — свет не то что слепил, а прямо-таки жег глаза. Вот в этот самый момент, как видно, и появился самый главный, который уселся на свой «трон». Видеть его ни Даша, ни Таран не могли, потому что им приходилось смотреть в пол, чтобы не ослепнуть.
— Здравствуйте, дети! — произнес глуховатый, тяжелый голос, исходивший оттуда, с «трона». — Что ж вы себя так плохо ведете, а? У меня аж сердце кровью обливается, когда я вижу ваши юные лица! Такие вроде приятные, неиспорченные на вид мальчик и девочка, а влезли в такое дерьмо… Неужели вам мамы с папами не говорили, что нехорошо нападать в подъездах на незнакомых людей, а? И бить их мордой об пол?!
Даша всхлипнула, а Таран, пользуясь паузой, которую сделал босс, заорал:
— Он, сука, заманил ее и изнасиловал! Вот за это и получил!
Стоявшие с боков от Юрки мордовороты хотели было двинуть его, чтоб заткнулся, но пахан предупредительно поднял руку и сказал:
— Юноша желает объясниться… Ну, продолжай, родной, рассказывай!
Таран, постаравшись придать голосу твердость — а сделать это было ох как непросто! — изложил, как было дело.
— А она его и пальцем не тронула! — В этой последней фразе была единственная ложь, которую себе позволил Таран. — Я один бил! Она не виновата ни хрена!
— Один нескромный вопрос, юноша, — произнес босс. — А почему это ты, дорогой, пошел звонить в «Атлет»? Далеко ведь до Леоновской?
— Жетона на автомат не было… — произнес Юрка. — Да и недалеко это вовсе, минут десять пешком.
— Значит, ты хочешь сказать, что господина Седых Ивана Андреевича ты знать не знаешь?
— Почему? — удивился Таран. — Знаю! Он меня обещал на работу оформить, залы убирать. Я вообще-то в тот день уже должен был на работу выйти.
— А давно ты его знаешь?
— С позавчерашнего дня. Мы на «Тайваньском» рынке познакомились. Я там подрался немного, а он подошел с бугаями. С Пятаком и с Микитой то есть. Ну, и спросил, где я драться научился, а потом пригласил в зал на работу. Вечером я туда зашел оформляться, но у него там бланков не было. Он в зале разрешил за просто так поразмяться. У них же там ринг есть…
— Так ты боксер?
— Ну, сейчас не занимаюсь уже… Выгнали.
— За что?
— На спарринге одного перспективного нокаутировал.
— Нехорошо! Неспортивно… Ладно! Выслушал я твою версию. Значит, ты свою девушку Дашу очень любишь, верно?
— Люблю… — произнес Таран не очень уверенно. Потому что та любовь, которую он сейчас испытывал к ней, была совсем не похожа на прежнюю, возвышенную.
— Ну, а если любишь и не хочешь, чтоб ей больно сделали, то скажи честно: господин Седых тебе объяснял, что нам надо говорить, или нет?
— Не-ет… — удивился Юрка. — Он просто сказал, что нам спрятаться надо. Мол, ты этого Крылова насмерть затоптал, а менты тебя уже ищут. Ну, отвезли нас сюда и уехали. Он даже не сказал, что вы нас тут допрашивать будете…
— Правду говоришь? — спросил босс и, как видно, сделал знак мордоворотам. Хлысь! Хлысь! Юрке дали пару оплеух наотмашь. И рожу не прикроешь, и не дернешься — браслетки запястья рвут, бетонные углы давят на кости.
— Правду говорю! — заорал Юрка. — Чего бьете-то?! Я все как было рассказал.
— Это тебя, сынок, еще не бьют, а гладят, — нежно заметил босс. — И это только потому, что я очень добрый и душевный человек, который тебя считает дуриком подставленным. Если тебя, в натуре, бить начнут — ты кровью и блевать, и ссать будешь. Но это еще успеется. Покамест постоишь, подумаешь, а главное, посмотришь. И заодно немного разочаруешься, может быль… Жизнь, она сюрпризов полна! Ну-ка, отстегните девку!
