Сергей Зверев - Песчаная буря
– Придется крикнуть им, что сейчас все рванет, жути нагнать. Глядишь, американцы сами наверх побегут. Заодно и арабов перепугают.
Свешников ухмыльнулся, глянул на самого молодого члена группы и заявил:
– Ты, Сергей, американцев не знаешь. У них приказ выворотить всю лабораторию, выставить ее содержимое на всеобщее обозрение. Вот они и будут настойчиво лезть вниз, пытаться обезвредить систему самоуничтожения. У них же снобизма выше крыши. Американский сапер наверняка считает себя самым крутым на планете. Невдомек дуракам, что русские устройства могут обезвредить только наши спецы.
Никифоров не уступал:
– Насколько я знаю, Антон, американцы очень берегут свою шкуру. Им не до героизма, у них счет банковский большой, машина крутая, дом двухэтажный в наличии. Жалковато все это терять.
– Да что ты знаешь? Возьми любого американского спецназовца, даже самого дохлого, и увидишь, что у него приказ стоит на первом месте. Конечно, это не самураи, которым жизнь не мила в случае невыполнения приказа, но все равно. Американцы обязательно будут усиленно лезть вниз, так как им велено любой ценой вытащить содержимое лаборатории на поверхность. Вот и…
– И на хрена им это надо? Ну не удалось выворотить, так не вспарывать же себе пузо из-за этого. Сто пудов, что в случае активации системы самоуничтожения американцы побегут со всех ног из лаборатории, да еще и арабов переполошат.
– Херня. Останутся.
– Побегут. Еще и свой флот запросят о помощи, дабы их побыстрее эвакуировали оттуда.
Андронова строго глянула на обоих и одернула:
– Потом спорить будете.
– Молчим, Наталья Максимовна. Молчим.
Кузнецов сдержал улыбку, указал на нижние уровни лаборатории и внес свое предложение:
– Там наверняка полно всякой боевой химической дряни. Советы опасались приближающихся военных действий, вот и не стали трогать. Можно воспользоваться. Задымить какую-нибудь едкую штуковину, в результате чего даже жители соседних населенных пунктов в бега подадутся, не говоря уже об американцах и исламистах.
Батяня пожал плечами и осведомился:
– А нас самих-то не накроет? Насколько я знаю, тут и противогаз не спасет. Через фильтры отрава просочится. Придется в специальные комбезы облачаться перед самым штурмом.
– Совсем уж опасное-то не трогать, противохимическая защита от всего не спасет. Главное, чтобы паники побольше насеять, цветное чего-нибудь выпустить да повонючее. Американцы, конечно, до хрена понимают в химии, но обязательно испугаются незнакомого запаха и дыма. Они дружно ломанутся на поверхность, а мы в это время спокойненько поднимемся и унесем ноги оттуда. Главное – дыма побольше, чтобы под его прикрытием еще и на местности затеряться.
Андронова припомнила слова полковника и спросила:
– А про тайный ход к северу от лаборатории никто не забыл? Можно будет спуститься и уйти по нему.
– Если он к этому времени еще цел. – Никифоров пожал плечами. – Уж тридцать с лишним лет прошло.
Батяня расстелил на столе другую схему, внимательно осмотрел потайной ход, указанный на ней, и заметил:
– Проверить все равно придется. Может, он и уцелел. Да и болот в тех краях вроде не имеется, затопить не должно. Наши обычно на века строили. Это вам не коровник в колхозе, где постоянно не хватало цемента, а военная лаборатория.
Свешников достал сигареты и проворчал, подкуривая:
– Вот и понастроили, блин.
Батяня красноречиво вздохнул. Ему такая картина тоже не нравилась. Со времен Советского Союза еще много чего осталось секретного и опасного. Взорвешь эту лабораторию, через пару лет еще какая-нибудь неожиданно всплывет. Опять придется вылетать на место и заметать там все следы. Если не лаборатория, то еще какая-нибудь опасная дрянь. Итог-то один – придется ее уничтожить или еще как-то скрыть.
Мысленно встряхнувшись, он вытащил из папки секретные коды, позволяющие открыть замаскированную дверь, за которой находилась лестница, ведущая на нижние уровни лаборатории. Всем предстояло заучить их. Мало ли что может случиться во время штурма. Вдруг группе доведется понести потери? Всякое бывает, пуля, она же дура.
Батяня раздал всем листки с кодами и отметил:
– На потайной ход надежды мало. Этот эмигрировавший умник вполне мог знать о его существовании и рассказать американцам. Если они грызутся с исламистами, значит, по тому ходу пройти не смогли, вот и лезут через дебри. Посему будем пока условно считать, что потайного хода нету.
Андронова закурила, рассматривая схему лаборатории, и осведомилась:
– А если все же не знал, что тогда?
– На местности определимся, Наталья. Сейчас загадывать нечего. Лишняя головная боль.
Десантники замолчали, заучивая коды. Они понимали, что следует отнестись к поставленной задаче со всей серьезностью. Еще неизвестно, как обернется дело.
Сухогруз степенно двигался вдоль побережья Африки. Впереди лежал Баб-эль-Мандебский пролив, за ним и сам Индийский океан. Капитан судна заверил, что уже к завтрашнему вечеру они окажутся в заданном квадрате.
Услышав вопрос насчет пиратов, моряк шутливо отмахнулся и сказал, что не так страшен черт, как его малюют. Мол, пираты в последнее время ведут себя вполне вежливо и на российские корабли не нападают. Пусть только попробуют сунуться. Их ожидает весьма жесткий прием. Раньше, да, зверствовали, но после того как напоролись на замаскированный боевой корабль с ротой морского десанта на борту, так сразу же исправились, изменились в лучшую сторону. Порой даже вежливо здороваются, все еще помнят о горячей встрече.
Утро принесло новые неожиданности. К лагерю американских спецназовцев подвалила толпа туземцев, причем весьма немалая, численностью не меньше ста человек. Все с оружием, горластые, ни у одного нормальной одежды нет, сплошь камуфляж и характерные головные уборы – что-то вроде клетчатой косынки, удерживаемой ободком. Некоторые остались у лагеря, все прочие ушли к лаборатории и о чем-то беседовали там с исламистами, горланили, ожесточенно махали руками, трясли оружием, плевались.
Спецназовцы поначалу подумали, что их пришли убивать, уже хотели дорого продать свою жизнь, ощетинились оружием, но местные не стали стрелять. Они говорили что-то непонятное. На их лицах при этом не было злобы, лишь какой-то малопонятный интерес, проблески любопытства.
Майор оглянулся на Харви, который тоже вышел из палатки с автоматом в руках, и спросил:
– Чего они хотят?
– Сейчас спрошу, сэр.
Переводчик опасливо подошел к толпе и начал сбивчиво разговаривать с людьми. С местными языками у него действительно были проблемы. Он не часто сюда ездил.
Минут через пять Харви вернулся и пояснил:
– Они ищут шестерых преступников, сбежавших из тюрьмы. Требуют показать им наши палатки, иначе применят силу.
Майор сдвинул шлем, почесал затылок, пожал плечами и заявил:
– Пусть смотрят, ничего страшного. Нам здешние преступники не нужны, прятать мы никого не собираемся.
Харви ушел к толпе. Через несколько минут местные дикари числом с добрый десяток перерыли все палатки и обследовали корпуса бронетранспортеров. Чуть погодя толпа потеряла интерес к спецназовцам и отвалила к лаборатории. Там поднялся невообразимый шум. Даже на таком расстоянии было слышно и видно, что назревает конфликт. Того и гляди обе стороны откроют стрельбу.
Но нет, проблема вроде разрешилась мирно. Часть толпы исчезла в недрах лаборатории, похоже, получив разрешение и там все обыскать. Оставшиеся разожгли костры и устроили нечто вроде временного лагеря.
Майор устал стоять и наблюдать, сплюнул и заявил:
– Что за страна, мать твою? Такого даже в Анголе не было! Тут просто натуральный бардак! Самый настоящий!
Он ушел в палатку. Действительно, кругом бардак. Тут никому дела нет до перестрелок и попыток захватить здание лаборатории. Туземцы ищут сбежавших уголовников. Им плевать, что совсем недавно тут два штурма было и земля от взрывов тряслась. Они, видите ли, преступников ловят, а другие пусть хоть третью мировую начинают. Свои дела куда важнее!..
– Интересно, а бывают усатые акулы? – Андронова с усмешкой покосилась на Свешникова.
Она постоянно придиралась к его усам. Капитан задумчиво глядел на океан, погружающийся в сумерки, но и в долгу не оставался.
Он и на сей раз нашел достойный ответ на эти подковырки:
– Нет, Наталья Максимовна. Акулы по природе своей усов не носят. Ты вон тоже без них, и ничего, прекрасно выглядишь.
Капитан Кузнецов облокотился о поручень, закурил и добавил:
– Да.
– Что да? – Андронова повернулась. – Ты тоже хочешь сказать, что я акула?
– А разве нет? Красивая и кровожадная.
– Сухопутная. – Свешников на всякий случай отодвинулся. – С двумя красивыми нижними плавниками.
Андронова прищурилась, скорее всего, начиная злиться, и обратилась к самому молодому члену группы:
